— Получается, наша Искра — это половинка от настоящего Пламени? — ошеломленно моргнула я.
— Скорее уж четвертинка, — улыбнулся Князь. — До тех пор, конечно, пока ты не станешь полноценным драконом и не найдешь свою Пару. Правда, случается и такое, что Пламя, вернее, намек на него, вспыхивает несколько раньше. И это тоже было задумано Творцом. Родственные Искры тянутся друг к другу, стремятся во что бы то ни стало соединиться. Поэтому и горит огонь в душах смертных, поэтому и воспета в веках любовь. С нами чуточку иная ситуация, но задатки своего Пламени мы способны распознать задолго до того, как наша Пара обретет единство. Это позволяет нам найти друг друга. И вовремя позвать.
— А нам говорили, что нашедшему Пламя уже не нужен Всадник, — пробормотала я, силясь уложить новые знания в свою картину мира.
Князь снова улыбнулся кончиками губ.
— Кайрэн немного слукавил, потому что и сам тогда многого не знал. Ты теперь тоже понимаешь, что понятие Всадника и Дракона имеет мало общего с действительностью. А их отношения описываются в корне неверно. Просто так нас видят и понимают люди — а люди, увы, далеки от идеала.
Я оторопело потрясла головой.
— Но тогда почему вы не вмешаетесь? Почему не объясните, как правильно? Ведь если бы мы знали, как нужно поступать, то встретились и узнали друг друга раньше!
Я бы не испугалась Рэна. Он бы не воевал с собой. А сколько драконов сумело бы проснуться вместо того, чтобы проводить вечность в гордом одиночестве!
Князья посмотрели на меня так выразительно, что я опять осеклась.
— Не всякий разум хочет, чтобы его разбудили, не всякое сердце готово любить — насильно заставить понять невозможно, дитя. Поэтому обычно мы не вмешиваемся, просто наблюдаем. И лишь иногда, когда вмешательство становится необходимым, подсказываем молодым — столько, сколько требуется, чтобы они прозрели.
Кайрэн насупился.
— Значит, все это, — он обвел глазами разгромленный зал, — вы считаете, было необходимым?
— А сам как думаешь? — иронически приподнял брови Рогнарокс. — Тебе понадобилось больше полувека, чтобы чего-то достичь. Да, такое бывает, что носители разума и чувств иногда не сходятся характерами или, наоборот, настолько похожи, что это кажется подозрительным. Тогда вместо полноценной личности мы получаем двуликое существо, умеющее по желанию обращаться в дракона, но при этом живущее по большей части как человек. Собственно, почти весь молодняк по тем или иным причинам не доходит до полного обращения. Чего-то опасаются. Не видят. Боятся себя принять. Но ты, мальчик, — ты заткнул за пояс даже их, умудрившись почти пятьдесят лет яростно воевать с самим собой. Признаться, я долго ждал, что кто-то из вас одумается и начнет искать выход из положения, но твой дракон — такой же, как ты, упрямец — предпочел существовать в полнейшей изоляции. И если бы не эта девочка, если бы не ее настойчивость, ума не приложу, что бы мы стали делать.
— Вы знали, что дракон у меня есть, — не спросил, а спокойно констатировал Кайрэн.
— Да. Твое второе рождение получилось бурным и весьма запоминающимся.
— Хорошо, что я нечто подобное предвидел, когда ты с головой ушел в изучение себя, и отселил тебя в самый дальний из фамильных замков, — покачал головой Амстериокс. — Не то бы вы разрушили нам не только дворец, но и полмира заодно.
Вот тогда я впервые заметила, что Кайрэн смущен.
— Если ты предвидел, почему тогда не остановил?
«Или не помог?» — хмуро подумала я.
— Истинный дракон должен сотворить себя сам, — словно не услышал Хоккорэкс. — Мы не рождаемся такими, по воле Творца даже наши прямые потомки этого лишены, поэтому каждый проходит этот путь в одиночестве. И каждый должен открыть свою душу заново, если, конечно, желает понять, зачем нас создавал Отец.
— Вы поэтому тут живете? — спросила я уже вслух. — Здесь ваши семьи, дети… Наверное, и Пары тоже?
Князья переглянулись и усмехнулись.
— Не было бы Пар, откуда бы взяться детям?
— И правда, — теперь уже смутилась я. Но не преминула уточнить другое:
— Значит, это неправда, что у драконов нет стай? Они есть, только… — Я наморщила лоб, пытаясь выразить свою мысль.
— Только живут иначе, нежели представляют себе люди, — пришел мне на помощь Хоккорэкс. — У нас нет глубоких пещер, куда мы бы скрывались на ночь, мы не строим гнезд, где растим молодняк. Мы даже летаем не всегда, потому что многие из нас стали тяжелы для обычного мира. А наши дети рождаются, как все, смертными и проживают свою жизнь точно так же, как и везде.
— Только они живут в мире, где сила разлита в воздухе, — суховато обронил Кайрэн. — И изначально поставлены в такие условия, что им поневоле приходится ею пользоваться.
— Небольшие привилегии нашего положения, — спокойно кивнул Рогнарокс. — Другого такого мира в Веере, точнее в этом Веере, нет, но в качестве колыбели он подходит прекрасно, поэтому мы здесь и обосновались.
— Тогда почему вы не учите хотя бы своих? — недоуменно посмотрела на него я.
— Почему не учим? Как раз напротив — вся их смертная жизнь заключается в подготовке ко встрече со своей второй ипостасью. Поэтому все так строго. И поэтому им так нелегко. Сложность в том, что, когда дитя с самого рождения находится под давлением силы извне, ему приходится поневоле учиться ей не поддаваться. В условиях Круола есть лишь один способ не разрушить хрупкий человеческий разум от перегрузки…
— Расщепление сознания!
— Совершенно верно, — подтвердил Хоккорэкс. — Только это дает нашим детям возможность выжить, научиться управлять эмоциями, подготовить будущего дракона к тому, что скоро ему придется справляться с гораздо более опасными силами. Ну и дисциплинирует заодно. Толпа необразованных, суетливых, эмоционально неуравновешенных подростков с возможностями бога никому не нужна.
Кайрэн неожиданно помрачнел.
— Рэн утверждал, что человек с расщепленным сознанием в понятии дракона — калека.
— Так и есть, — невозмутимо согласился Хоккорэкс. — Расщепление необходимо лишь в начале обучения, чтобы вы не спалили себе мозги. А вот про то, что необходимо научиться объединять их обратно, вам приходится догадываться самостоятельно. Это — ваш экзамен на зрелость, мальчик. И без него ни один из вас не сможет взлететь.
— А как же тогда магия? — поспешила вмешаться я, когда мой дракон помрачнел еще больше. — Почему ее вдруг не стало? И почему Кай так долго страдал без нее?
— Магия — как воздух, она есть везде, — охотно пояснил Князь. — Другое дело, что для кого-то пользоваться ею так же естественно, как дышать, а кто-то рискует и задохнуться. Драконы, как правило, пользуются другим инструментом, поэтому им доступно больше, чем магам. Когда потоки складываются, наши способности переходят в иную форму. Как твое тело, которое может быть и человеком, и драконом, причем в первой форме ты сильна в одном, во второй — в другом, однако это никак не меняет сути. Это я в качестве ответа на твой следующий вопрос касательно «эрья», девочка. И к тому, что в принципе «эрья» доступно всем, только мало кто старается научиться им пользоваться. Что же касается «голода», то это лишь следствие прекращения притока силы извне, к которому наши дети приучены с детства. Синдром отмены, если говорить вашими терминами. Правда, изначально этот побочный эффект никто не планировал, однако за все приходится платить, даже нам. Для того и понадобилась методика Рогнарокса, обучающая детей справляться с последствиями. И, как показал пример Кайрэна, избавиться от них все-таки можно. Полностью и на неограниченное время.
