— Когда?
— Сейчас!
— Зачем так срочно, ты же хотел побыть с мамой?!
— Надо, дела!
— A-а, дела!
— Когда прилетишь?
— Завтра вечером.
— Во сколько?
— В полдесятого.
— Я встречу!
— Встретишь?
— Встречу!
— Не стоит, у тебя наверное нет времени?!
— Я сам разберусь со своим временем!
— Встречай!
— Встречу.
— Ну встречай.
— Так и встречу!
Гудки…
«Люблю!»
«Влюбился!»
Кристина весело вбежала в отель. Услужливый портье протянул чип от номера, носильщик любезно подхватил легкую дорожную сумку, которая в знак протеста против всех кожаных изделий Louis Vuitton, принадлежала марке Prada.
Захлопнув за собой тяжелую дверь шикарного номера, по размеру превосходящего их с Чижиком двухкомнатную квартиру, Кристина прямиком устремилась в душ. Такие отели Валя называл односложно, но понятно: «шестизвездочный п…ц». Но Кристине было все равно.
В сумке протяжно пел телефон.
— Привет. Мы можем с тобой выпить шампанского перед аукционом? Надо снять стресс!
«А, жлоб! Привет, привет!»
— Можем, но…
Не успела Кристина договорить, как в дверь постучали.
— Ну тогда открывай дверь, пожалуйста! — раздалось из трубки.
Кристина слегка разозлилась, но, накинув пушистый гостиничный халатик, открыла дверь.
На пороге стоял гладко выбритый, вкусно надушенный, совсем недурно одетый радостный жлоб.
— Приве-е-ет! — расплывался в улыбке Никита.
«Однако бесцеремонно как-то».
Кристина тоже скривила лицо в подобии улыбки.
— Я могу войти?
— Конечно!
За дружеской беседой и составлением планов на завтрашний день была выпита бутылка шампанского, приговорена вторая и начата третья. Слава богу, что время поджимало, так как гости аукциона могли потерять ведущую — она уже изрядно охмелела, разомлела и практически забыла о цели своего визита. От алкоголя женщина тупеет еще сильнее, чем от любви.
— Давай поменяем билеты и пойдем завтра в театр, тут от отеля в двух шагах Covent Garden. Куда ты хочешь? — интриговал Никита.
— А давай не будем менять, у меня эта «Мне бы в небо» и еще книгу надо писать, кстати.
Кристина потупилась, пригладила мокрые волосы. Прикурила сигарету и, расплываясь в хмельной улыбке, произнесла:
— По-моему, я напилась?
— Не волнуйся, тебе говорить много не придется, это у нас в России беспредел, кто хочет, тот и ведет аукцион, а у них здесь все строго. Аукцион ведет аукционщик, профессионал. А ты будешь просто бла-бла, бла-бла, и все. Ну помнишь, мы же с Женей обсуждали?
— Значит, просто ла-лай-ла?
— Да, бла-бла и ла-лай-ла!
— Лай-ла-лалала-ла-ла…
— Наверное, надо собираться?
— Угу-у!
Так как Никита не собирался отворачиваться, Кристина обломала его ожидания и вышла переодеваться в другую комнату.
Через полчаса они прибыли в «Барбикан» — бетонный центр искусств, расположенный в самом сердце делового района Лондона и окруженный башнями-высотками.
Резиденция Британского Национального театра, стоящая на берегу замысловатого искусственного озера с фонтанами, гротами и лужайками, восхищала своей красотой и необычностью. Кристина чуть отрезвела. А когда она вошли внутрь, отрезвела совсем. «Вот это тусовка!»
Лондонские денди и леди заполняли легендарные залы, русские эмигранты радостно встречали своих земляков. Здесь, к великому удивлению Кристины, в отличие от Москвы истеблишмент не кичился своим положением. Не сверкали россыпи брильянтов, не пестрили названия брендов, не бросался в глаза яркий макияж. Все было очень элегантно, утонченно и изысканно. Местные барышни демонстрировали достоинство, королевскую осанку и изящество манер.
«Надо прикупить книжек по этикету!» — размышляла Кристина.
Подарок лежал у Никиты в кармане.
Заиграл королевский филармонический оркестр.
«Вот сейчас подходящий момент», — внезапно решил Никита и уверенным жестом взял Кристину под руку, уводя в помещение «для своих».
— Это тебе для лучшего настроения на аукционе! — пропел Никита и протянул коробочку.
Кристина улыбнулась. «Подарок? Очень интересно. О-о-о-очень!» Открыла.
«Черт, черт, кошмар! Черт! Ужас! Какая безвкусица! Позор! Где; он нашел такую фигню?! Как это можно было вообще купить?! Боже! Что делать-то будем?»
— Правда, они прелестны? Очень подойдут к твоему черному платью.
«Во-первых, оно не черное, а темно-синее, во-вторых, у меня уши не проколоты, слава богу. А в третьих, в третьих… Это же хрень какая-то цыганская. О, мама мия! Приятно, конечно, но…»
— Спасибо. Спасибо большое! — Кристина пронзительно посмотрела Никите в глаза. — Они очень, очень красивые! Просто потрясающие. Но… извини! — Кристина закрыла коробочку и протянула ее Никите. — Я не могу принять такой дорогой подарок! Мне, понимаешь, очень неловко!
— Это всего лишь безобидные сережки! Мне очень хотелось сделать тебе приятный подарок, пожалуйста, прими его! — «Она что, в монахини решила записаться? Куда я теперь пристрою эти серьги? Я что, четыре штуки зря выбросил?!»
— Прости, но я не могу это принять! — «Забирай обратно эту хрень. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует, знаем мы это все. Плавали».
— Пожалуйста, возьми! — ныл Никита, вцепившись в руку Кристины.
— Если ты действительно хочешь мне сделать приятное, давай их выставим на аукцион! Пусть твой подарок пойдет на благое дело. Я эти серьги все равно бы каждый день не носила, а для больных детей это шанс! — «Фу, выкрутилась!»
— Можешь ими распоряжаться как считаешь нужным. Ведь это подарок. Хоть выброси их! — расстроенно согласился Никита.
«Да она вообще какая-то сумасшедшая! Ну просто невменяемая».
— Прости! — «Ну вот, жлобчика зря обидела и все его душевные порывы жестоко обломала. Какая я все-таки неуклюжая! Пора уже научиться политкорректности».
Кристина пожалела Никиту и потянулась к нему, чтобы отблагодарить поцелуем в щечку. Но тот среагировал моментально и поймал ее губы, щедро намазанные невкусной помадой Dior.
В этот злополучный момент, как в американской комедии, появился президент фонда и, как полагается по сценарию, сильно расстроился. Никита же воспрянул духом и даже распрямил плечи: «Вот так вот! На тебе, на!»
