После определенного количества алкоголя в крови в голове начинают происходить запутанные процессы, а язык тянет на философские изыскания.
— А какая твоя жизнь, как ты думаешь? — «Чего ж ей надо-то, вроде все есть. Живи и радуйся?!»
— Вот именно, что не знаю. Не моя жизнь, и все тут! Вот если бы мы сейчас сидели с тобой не в ресторане отеля, а например, в ресторане мечты, вместо официанта за наш столик подходил бы ангел, а на кухне бы работал специальный шеф-повар Бог со своей бригадой маленьких богов и они бы нам готовили наши жизни, что бы ты заказал из такого меню?
Кристина свободно расположилась в элегантном кресле, положив на подлокотники свои длинные изящные руки и в упор, с каким-то глобальным интересом смотрела Никите в глаза.
Никита, улыбаясь хмельной улыбкой, открыл меню.
— Коньяк, сигару и кофе, крепкий черный кофе без сахара. Жизнь должна быть респектабельной, размеренной, но не приторно сладкой. В ней должна быть трагедия, наверное, какой-то сентиментализм, быть может, потеря или даже боль, — он смотрел на Кристину и влюблялся в ее заинтересованные глаза, страстные пухловатые губы, в ее мелкие черты лица, в ее душу, которая, как казалось ему, была восхитительна, прекрасна. — Я люблю трагедии, они выводят на новый уровень, помогают идти дальше.
— Во множественном числе?!
Кристина с искренним интересом слушала его. В каждом человеке есть стремление подглядывать за чужой жизнью, копаться в подробностях. Кристина любила чужие истории. Только из сострадания рождается творчество, ведь оно — форма любви и уважения к любому человеку, его истории, его чувствам, желаниям, стремлениям и той маленькой частичке в сердце, которая прекрасна во всех людях без исключения. Кто-то умный назвал это «душой».
— Наверное, много, но по сравнению с одной все они ничтожные и маленькие. Так что, наверное, все-таки одна…
Кристина молчала и продолжала смотреть на Никиту. Никита пил коньяк, курил сигару, заказал кофе — крепкий, без сахара… Она все молчала и тоже пила коньяк, даже курила сигару и заказала кофе — крепкий, без сахара. А он рассказывал ей про свою несчастную любовь — про его единственную Музу, про свой путь к вершинам Олимпа, про маму, про то, как умер Димка, про то, как он относился к женщинам… И наконец про то, как он встретил ее. Как изменилась его жизнь, когда в ней появилась Кристина со своими глупыми и наивными книжками, как изменился он сам…
Продолжение этих волшебных изменений Кристина дослушала уже в номере, она все так же сидела напротив него, молчала и слушала. Слушала и молчала, увлеченно смотрела на него и сочувствовала, переживала вместе с ним и… и заснула.
Никита накрыл ее одеялом и, нежно обняв, лег рядом.
Вот так они заснули вдвоем — как старые закадычные друзья, не видевшие друг друга много, очень много лет. В одежде, обнявшись, они заснули в пять часов утра в отеле Renaissance в Лондоне…
ГЛАВА 14
ГРИМАСА ЧУЖОГО ПРОШЛОГО
* * *
Москва. Аэропорт. Летний дождь. Очень влажно, наверное, будет гроза. Очень много людей, слишком много.
Толпа.
Душно.
Влажно. В воздухе или?..
Сердце бьется в районе солнечного сплетения. Тревожно. Ожидание — вечность, время — пытка. Говорят, от любви худеют. Врут, наверное. В любом случае, она полезна для здоровья, хотя… Любить может только живое. Живое чувствует. Боль — одно из чувств. Зачем любить? Чтобы было больно? Может, ампутировать все чувства? Тогда будет мертвое. А мертвое не чувствует. Ампутация — это выход. Ура, выход есть! Можно просто ничего не чувствовать, и тогда будет не больно.
Он приехал!..
Странно, но иногда секретные ожидания оправдываются.
Они ехали и молчали. Ей было все равно, куда он ее привезет, ему было не о чем с ней разговаривать. То ли потому, что он слишком сильно хотел, то ли…
Их дальнейшее общение представляло собой немую пьесу. Не очень талантливо написанную, но шикарно сыгранную.
Художественный фильм, который можно смотреть без звука. Все будет понятно. Взгляды, улыбки, жесты…
Место действия — его дом. Действующие лица — он и она. Приглушенный свет.
Он обнял ее, прислонил к стене и нежно, чуть прикасаясь кончиками пальцев, ласкал ей бедра.
Она расстегнула его рубашку, гладила его грудь.
«Я люблю тебя. Люблю-у-у».
Он снял с нее юбку, жадно продолжая ласкать ее тело.
Она расстегнула ему ширинку. Смелые пальцы, потом вся ладонь, затем язык, губы…
«Милый, тебе хорошо?!»
Он растрепал ей волосы, массировал голову. Вздыхал.
Она меняла ритм, темп. Встала на колени.
«А так?»
Он положил ее на кровать. Красиво снял с нее чулки. Провел языком по ноге от бедра до кончиков пальцев.
Она откинула руки назад, прогибаясь в пояснице.
«Бери все что хочешь!»
Он привязал ей руки к спинке кровати чулками. Ушел.
Она прогибалась еще сильнее, как кошка терлась спиной об одеяло.
«Люблю. Точно люблю!»
Он вернулся с бокалом льда. Водил холодными кубиками ей по груди, по бедрам, по животу, ногам. Развязал ей руки.
Резко перевернул ее, вошел, используя «альтернативные методы решения вопроса». То есть анальный секс.
Стоп, стоп — это что, порнофильм? Нет, просто художественное кино без звука.
Одним словом, не вдаваясь в лишние подробности, обходя острые углы и отсутствие слов, способных описать дальнейшие действия и чувства, можно лишь сказать, что это было настоящее блаженство. Даже не «баунти». А лучше, интереснее, прекраснее, дольше.
Рай. Рай для двоих. Секс, который называется любовью. Точнее, любовь, которую нельзя назвать сексом…
Олег не мог спать, он не мог даже закрыть глаза, ему нравилось смотреть на Кристину, на ее безмятежное лицо. Он гладил мягкие белокурые волосы, рассыпавшиеся по подушке. Он вдруг захотел подарить ей сказку. Он захотел исполнить любую ее мечту, сделать ее счастливой. Он хотел, чтобы она всегда так улыбалась.
Влюбился.
Влюбился впервые.
Испытал что-то такое, чего не испытывал никогда. Он испытал сейчас любовь, меняющую лицо жизни, превращающую жизнь в счастье, свет, огонь страсти и красоты. Он ощущал себя внутри огромной божественной колбы, где любовно и кропотливо прорастает иной, мерцающий мир, отличный от предыдущего. Рай, который называется любовью. Ничего, ничего кроме этого рая, больше не существует, все неважно. Важно лишь счастье, счастье для любимого человека.
«Куплю ей машину. Нет, сначала избавлю от Виолетты, а потом куплю машину. Нет, у нее явно другая мечта, она не такая, как все. Другая»…
