Флинт улыбался. Все шло, как он и задумал. Теперь остается только поупражняться в стрельбе по крупным тихоходным целям с безопасной дистанции. Последние указания главарту, и "Дмитрий Донской" остановился, дав возможность англичанам закончить поворот и лечь на курс. Ни та, ни другая сторона больше не стреляли. Для англичан дистанция была великовата, да и провоцировать такую "добычу", разом превратившуюся в охотника, лишний раз желания не было. А их противник лег в дрейф и почему-то прекратил огонь, что давало зыбкую надежду удрать. Во всяком случае, выбора у англичан все равно не было.
Увы, их надеждам на благополучный исход не суждено было сбыться. "Дмитрий Донской", подождав некоторое время, дал ход, и начал быстро заходить в кильватер английским кораблям, чтобы занять удобную позицию для стрельбы с носовых курсовых углов по уходящей цели. Богатый опыт морских боев с парусными кораблями, полученный на борту "Песца" и "Авроры", не пропал даром.
В бинокль хорошо видна богато украшенная резьбой корма ближайшего беглеца, на которой выделялось название "Ройял Кэтрин". Грохнули кормовые пушки англичан, но дистанция более тысячи метров — недолет. Зато снаряд, посланный из левой шестидюймовки "Дмитрия Донского", угодил точно в корму "Ройял Кэтрин", после чего кормы просто не стало. То, что осталось от двухдечного линейного корабля, быстро уходило под воду. Спустя короткое время правая шестидюймовка броненосного фрегата всаживает снаряд в корму следующего корабля — "Эдгар", где все повторилось с пугающей точностью. Корма — вдребезги, а корабль быстро тонет, заваливаясь на борт. Снова выстрел левой шестидюймовки, и двухдечный линейный корабль "Виктори" последовал за своими собратьями на дно Северного моря. Остался последний — трехдечный, под вице-адмиральским флагом, и с символическим названием "Лондон". Бой, а точнее избиение англичан, начиная с момента выстрела по "Ройял Кэтрин", продолжалось менее пяти минут. Все это прекрасно видели как с подошедшей английской эскадры, до ближайших кораблей которой было всего лишь около четырех миль, так и с палуб тех, кто вел бой в Па-де-Кале. А также с английского берега, из крепости Дувр.
Неожиданно флаг на "Лондоне" скользнул вниз, а матросы бросились к мачтам, начав уборку парусов. Все, кто находился в рубке, вопросительно глянули на командира. Старший офицер, выдержав паузу, поинтересовался.
— Владислав Михайлович, сдаются англичане. Что делать будем?
— Вижу, Карл Францевич… Да только, доверия у меня к ним ни на грош… Как бы не попытались нас на абордаж взять, если решат, что мы хотим затрофеить их корыто, и подойдем вплотную к борту. Трехдечный линейный корабль — команда под шестьсот человек, если не больше. Вполне могут понадеяться задавить массой.
— Я им тоже не доверяю. Но что сейчас делать? Продолжать вести огонь?
— Нет. Передайте на "Гермес" и "Меркурий" — пусть возвращаются. Хватит изображать паническое бегство. Погасите "дымовухи" на палубе, они больше не нужны. Проверить состояние корабля, характер и степень повреждений. Сейчас подходим к англичанам со стороны кормы, ложимся в дрейф, спускаем на воду катер, и отправляем его под белым флагом. После чего предлагаем прибыть к нам на борт адмиралу и командиру корабля. Этот "Лондон" под флагом вице-адмирала Белой эскадры — так у англичан называется авангард, поэтому там есть, с кем поговорить на интересные темы. Остальным даем час на эвакуацию. Не успеют, или начнут кочевряжиться — их проблемы. "Гермес" и "Меркурий" подходят, через час топят "Лондон" — либо с англичанами, либо без них, и ждут нас в этой точке, оставаясь под парами. На "Лондон" ни в коем случае не высаживаться, и ближе пяти кабельтовых к нему не подходить. Никого не спасать. Подобрать только этих двух сэров — адмирала и командира. А мы идем к эскадре, и топим английский флагман. Это как минимум. Всех топить — их там довольно много. Расход снарядов, время… Да это и не нужно, у нас другая задача. Но вот преподать хороший урок английским джентльменам, устанавливающим правила для всех, но не обязательные для себя, жизненно необходимо.
— С других кораблей сейчас кого-нибудь подбирать будем?
— Нет. Пленные в большом количестве нам не нужны. Все равно, девать их некуда. А вот с этим вице-адмиралом я бы очень хотел побеседовать…
"Дмитрий Донской" медленно приблизился к "Лондону" со стороны правой кормовой скулы на расстояние в пять кабельтовых, наведя на него свои орудия. Здесь у парусников мертвая зона для артиллерии, и можно не опасаться "случайного" выстрела. Ни Флинт, ни Тунгус, ни Ейнринг, ни кто-либо другой из экипажа "Дмитрия Донского" не верили англичанам. Поскольку все хорошо знали, что английский джентльмен — хозяин своего слова. Захотел — дал. Захотел — назад забрал. Вскоре спущенный на воду катер, тарахтя двигателем, отправился к английскому кораблю, неся на флагштоке большой белый флаг.
Лейтенант Фуэнтес внимательно смотрел на быстро приближающийся высокий борт "Лондона". Он сам вызвался отправиться парламентером, да и лучшей кандидатуры просто не было. Лейтенант уже имел подобный опыт два года назад в заливе Карденас, еще будучи мичманом в экипаже "Аскольда". Правда, тогда переговоры с адмиралом Франсиско де Абария — командиром последнего "золотого" конвоя, ни к чему хорошему не привели из-за крайней упертости данного сеньора и нежелания замечать очевидное. И вот сейчас снова пригодился врожденный талант дипломата у молодого офицера. Являясь настоящим испанским дворянином, а не "знатным испанцем", прекрасно зная все тонкости этикета в высшем обществе, принятые на сегодняшний день, и в совершенстве владея несколькими европейскими языками, он мог донести свою мысль до собеседника и убедить его в своей правоте, но сделать это ненавязчиво и красиво. Причем так, чтобы случайной репликой не вызвать резкую негативную реакцию другой стороны, явно не испытывающей дружеских чувств.
Остановившись, не дойдя нескольких метров до борта "Лондона", Фуэнтес козырнул смотревшим на него сверху англичанам и представился.
— Доброе утро, господа! Лейтенант Фуэнтес, штурманский офицер фрегата "Дмитрий Донской" флота Русской Америки. Могу я говорить с адмиралом?
Какое-то время было тихо, все внимательно рассматривали прибывших тринидадцев. У которых ни рогов, ни копыт, ни еще каких-либо атрибутов их дьявольской сущности не было заметно. Наконец, один человек в офицерском мундире нарушил молчание.
— Доброе утро, лейтенант. Я вице-адмирал Харман. Может быть Вы подниметесь на борт, и мы продолжим наш разговор в кают-компании?
— Благодарю Вас, сэр, но я не уполномочен вести какие-либо переговоры. Мне приказано передать следующее. С настоящего момента вам дается час на то, чтобы покинуть корабль. После этого он в любом случае будет потоплен. Наш командир приглашает Вас, сэр, и командира "Лондона" на борт "Дмитрия Донского". Будьте нашими гостями. Все прочие могут беспрепятственно добраться до берега, который недалеко, и погода этому благоприятствует.
— Как?! Вы даже не хотите обсудить условия сдачи?!
— Нет, сэр. Условие одно — вы покидаете "Лондон", и остаетесь живы. Ваши жизни нам не нужны. Но, если вы этого не сделаете, то через час мы утопим его вместе с вами.
