Не отрывая взгляда от дороги, он шевельнул рукой и опустил до упора стекло с ее стороны. Так Северине не нравилось, ветер бил в лицо и трепал волосы, глаза начали слезиться, а значит, вот-вот могла потечь тушь, и в итоге она рисковала к концу поездки из шикарной красавицы превратиться в лохматую панду.
– Закрой, пожалуйста, мне дует, – она положила ладонь на сгиб его бедра, совсем рядом с карманом брюк. Вроде как коснулась невзначай, привлекая внимание к своей проблеме, но рука осталась лежать на прежнем месте, даже когда Димитрий, пожав плечами, выполнил просьбу.
Северина окинула его взглядом и заметила, что по виску течет капелька пота. Да и верхнюю губу он, оказывается, закусил, поэтому и молчит. Ее накрыло волной тепла и нежности от того, как повлияло на него всего одно прикосновение. Сжалившись, она решила сделать еще шаг навстречу.
– Ты все время такой неразговорчивый… а девушка у тебя есть? – произнесла Северина снисходительным тоном, показывая, что вполне в курсе его страданий.
– Нет, – процедил Димитрий глухим голосом и прежде, чем она смогла задать следующий вопрос, прижал стиснутый кулак к виску и тихо повторил: – Нет… нет…
Теперь сочувствие захлестнуло ее так, что стало трудно дышать. Значит, Эльза все-таки права. Бедняжка, он страдает от одиночества! Неужели все те девушки, уверяющие, что были с ним, врали?! Ну пусть так, может и врали, потому что боялись его репутации и глупой молвы, а на самом деле только и мечтали, как ему отдаться, вот и напридумывали. Но даже если Димитрий и не умеет сходиться с женщинами, то явно этого хочет, тут даже ей, Северине, понятно. Конечно, хочет, он же нормальный человек, как и она сама, и его желания вполне естественны.
Теперь получается, что они еще больше подходят друг другу. Он одинок, но ведь и она – тоже! Рано или поздно он захочет жениться, но по традиции невесту надо выбирать из белых волчиц, а ни одна семья за него свою дочь не отдаст. А вот ее отец – вполне, ведь ему вообще все равно, что с ней станет! Даже обрадуется, что сбыл дочь с рук и не абы куда, а породнился через ее будущую свекровь с самим канцлером!
Северина заулыбалась, предвкушая, как красиво сложится ее будущая семейная жизнь. Всем на зависть! Она осмелела еще больше, двинула ладонью по его бедру в сторону колена, попутно отмечая, как бугрятся под пальцами узлы сильных мышц, и сообщила:
– Я не хочу домой. Ты можешь отвезти меня куда-нибудь еще?
Сказав, она затаила дыхание. Вот сейчас все и случится. Возможно, Димитрий повезет ее в парк или в театр. Или… думать об этом было страшно и волнительно, но… он повезет ее в гостиницу. Снимет самый лучший и дорогой номер, еще в коридоре подхватит ее на руки, чтобы все видели – он несет свою женщину в постель. Нет, Северина не будет сопротивляться. Да, боязно, потому что всем известно – в первый раз больно и идет кровь, но ведь она сразу предупредит, и тогда он постарается сделать все красиво и незаметно. А потом они будут лежать вместе и шепотом признаваться друг другу в любви и в том, как долго не решались отдаться этим чувствам и как хорошо, что именно она взяла на себя смелость сделать первый шаг.
Не снижая скорости, Димитрий повернул голову и так долго глядел на ее ноги, едва прикрытые задранной юбкой, что Северина всерьез испугалась, что он сейчас пропустит поворот, и они разобьются. Потом его взгляд медленно поднялся до ее груди, а затем – к лицу, от чего ее щекам стало горячо. Он смотрел на нее так, как и должен смотреть возбужденный мужчина на желанную женщину. О, пресвятой светлый бог, а что, если они сделают это прямо здесь, в его каре? Не дотерпят, ведь искры уже так и проскакивают в воздухе между ними! Только бы не разбиться, в самом-то деле!
Они, конечно, не разбились.
– Маленькая девочка хочет, чтобы ее трахнули по-взрослому, – произнес Димитрий, лениво растягивая слова. – Что ж, это можно устроить.
И повернул руль, резко, через две полосы движения, в нарушение всех правил сворачивая в боковой переулок.
Северина вжалась в кресло, надеясь, что он не заметил, как она испугалась. Спину сковало морозцем, волоски на руках встали дыбом, кровь застучала в висках. Что он такое сказал про «по-взрослому»? Неужели так и принято говорить в подобных случаях? Неужели все ее представления были неправильными?
С другой стороны, ну чего она испугалась? Димитрий – старший брат ее самой близкой подруги, не случайный знакомец, не первый встречный. Пусть Эльза жаловалась на какие-то покушения в детстве, но вон, вымахала уже целая и невредимая, а ведь сколько лет прошло! А Кристоф вообще брата обожает, стал бы он тянуться к тому, от кого ждет угрозы? Северина поерзала на сиденье и постаралась выдохнуть и успокоиться. В конце концов, она сама подтолкнула Димитрия, теперь будет глупо отступать, он засмеет ее и точно сочтет маленькой. Нужно доказать ему, что она не такая и готова ко всему.
Но тревожное предчувствие ее не отпускало. Димитрий снова не смотрел на нее и не делал попыток заговорить. Его губы кривились в какой-то странной ухмылке, больше смахивающей на оскал. Он вел свой кар на предельной скорости, вопреки общепринятой традиции ехать неспешно, чуть быстрее идущих пешеходов, словно счет шел на секунды, и от того, успеет ли, зависела чья-то жизнь. Настоящий аристократ никогда никуда не торопится, не мчится сломя голову, даже если технические возможности кара это позволяют. Северину удивило, что никто из постовых, встречающихся на особо оживленных перекрестках, и не думал свистеть в металлический свисток и останавливать зарвавшегося водителя. Как будто они не хотели с ним связываться или… боялись это делать?!
Пока кар двигался среди респектабельных кварталов, более или менее знакомых Северине, она еще худо-бедно запоминала дорогу. Но когда Димитрий миновал площадь трех рынков и углубился в бедняцкие кварталы, ей снова стало не по себе. В этой части города Северина никогда не бывала, но в детстве няньки часто пугали тем, что непослушных девочек могут украсть и утащить именно туда. А потом, говорят, дети пропадают с концами и их уже не найти…
Улицы здесь были узкими, на некоторых и двум прохожим, идущим навстречу друг другу, едва получалось разминуться, но Димитрий каким-то особым чутьем выбирал именно те, где хоть и с трудом, но мог проехать его кар. И не просто проехать – промчаться так, что местные жители едва успевали прижаться к стене или юркнуть в первую попавшуюся незапертую дверь, лишь бы не оказаться раскатанными в лепешку под колесами.
Северина, приоткрыв рот, смотрела в окно на высокие серые дома, лепившиеся друг к другу и так не похожие на привычные ее глазу особняки, в которых жили все ее знакомые. Где цветущие палисадники и садовые статуэтки? Где, вообще, сами сады, дающие прохладу летом и очищающие воздух от городского смрада круглый год? Только бесконечная череда окон и дверей, булыжник, кирпич, и люди, люди, люди… Если бы окно было открыто, ей пришлось бы зажать нос, чтобы не задохнуться от их запаха со своим тонким волчьим чутьем.
– Куда мы едем? – наконец опомнившись, тихо спросила она.
Димитрий не ответил. Он чуть наклонил голову набок, и тогда Северина увидела на его лице гримасу… боли?! Нет, все же ей снова показалось, на самом деле он улыбался, просто в этой улыбке не было ни радости, ни тепла.
