И тут же вздрогнула и сжалась в клубок. Села на кровати, испуганно стиснув колени руками, совсем как делала недавно в душе, и уставилась на него серебристыми глазами. Жалобно позвала:
– Алекс…
Но было поздно. Спазмы уже раздирали его внутренности, ломали хребет, выворачивали суставы. Алекс захрипел, низко пригибая голову к полу и стремительно превращаясь в огромного бурого зверя, лохматого и оскалившего пасть. Он зарычал низким голосом, переступая с ноги на ногу и не сводя глаз с девушки, замершей перед ним на кровати.
«Если она не дура, то перекинется, – еще бились в голове угасающие человеческие мысли, – если не дура…»
Он сделал еще шаг к жертве, шумно втягивая влажным темным носом запах, исходивший от ее тела. Самка… такая голая, ждущая его самка… его вторая половинка…
– Не убивай меня, – попросила Эльза так, словно это могло его остановить, – прости, я не знаю, что со мной происходит.
Алекс оскалил зубы, капая слюной на пол. Ее плечи обреченно поникли.
– Ты сделаешь это, да? Уже слишком поздно? Я не смогу обернуться, – она в отчаянии стиснула руки, – я почему-то больше не могу оборачиваться, Алекс!
Он весь подобрался, присел на задние лапы, готовясь к прыжку. И когда мощное звериное тело Алекса уже выстрелило в воздух, Эльза втянула голову в плечи и сквозь слезы прошептала:
– Пожалуйста, если я умру, найди способ спасти нашу дочь.
Цирховия. Шестнадцать лет со дня затмения
Будучи девушкой рациональной, Эльза не верила в любовь с первого взгляда. Она вообще в любовь не верила, потому что никогда ее не видела. Отец уважительно относился к матери, много раз на людях приобнимал ее за талию и оставлял легкий поцелуй на щеке, но порывы супружеской нежности случались именно на людях. Дома родители вели себя, как деловые партнеры или давно притерпевшиеся друг к другу соседи. Ни взгляда, ни лишнего касания, только вежливые «спасибо», «пожалуйста» и «доброй ночи».
Мать, конечно, смотрела на отца с гораздо большим обожанием, чем он – на нее, но все равно иногда Эльзе казалось, что это обожание походит на актерскую игру. Они с родителями и Крисом много раз бывали в театре, посещали все премьеры в сезоне и наблюдали за перформансом на сцене. Хорошая актриса может заставить зрителя беспрекословно поверить, что не проживет и дня без своего героя. Ее глаза горят в свете софитов, когда она смотрит на него, стоя на самом краю помоста и прижимая руку к груди так, словно вот-вот кинется вниз.
Но что за огонь полыхает в ее зрачках? Истинная любовь к мужчине, которой актрисе удалось проникнуться благодаря таланту? Нет. Это только ширма, иллюзия для доверчивых наблюдателей, за которой скрывается настоящая причина – любовь к себе. На пике страстной и эмоциональной речи, когда погруженный в темноту зал сидит в молчании и ловит каждый звук и каждое, даже самое тихое слово, актриса любит себя и любуется собой. Она наслаждается гаммой собственных переживаний, которые испытывает на виду у восторженной публики. Без этой гаммы она – никто. И без своего партнера по сцене, соответственно, тоже.
Конечно, к ним, детям, родители относились совершенно иначе. Эльза и Крис не знали более заботливой матери и более ласкового и внимательного отца, чем их собственные. Но ведь родительская любовь – это другое. И то, даже такое сильное и подспудное чувство можно загубить на корню, как в случае с Димитрием.
Поэтому насчет своего будущего Эльза не питала никаких радужных мечтаний. Она знала, что ее родители не изверги и в сердечных делах ей, конечно, предоставят выбор. Но выбирать придется из кандидатов подходящего возраста, воспитанных в семьях их круга. Скорее всего, Эльза просто выберет того, кто покажется наименее противным и высокомерным, а дальше дело за малым. Если симпатия окажется взаимной, и молодой человек тоже посчитает невесту не очень противной, то они поженятся и родят детей.
Если ее отвергнут – ну что ж, придется выбрать следующего в списке наименее противных, и так до тех пор, пока не получится. Если не получится ни с кем (что очень вряд ли, ведь Эльза не считала себя слишком уж уродливой или глупой), тогда в дело уже вмешаются родители и договорятся с кем-нибудь, благо древняя родословная и богатство семьи всегда играли на руку в подобных делах.
В общем, к перспективе выйти замуж по расчету Эльза относилась спокойно и была подготовлена с детства. Подобная ситуация ожидала и Криса. И только Димитрий мог презрительно кривить уголки рта и уходить из комнаты, как только родители заводили разговор. Он никогда ни на ком не женится – и все уже с этим смирились.
Поддавшись на уговоры Северины и уехав с незнакомым парнем на мотокаре, Эльза тешила себя планами изощренной мести и, уж конечно, никакой романтики в своем поступке не находила. Стоило почувствовать, что он – человек, и все, парень выпал из круга возможных кандидатов на ее руку и сердце, а значит, флиртовать и кокетничать с ним Эльзе бы и в голову не пришло. Она лишь хотела поменьше светиться на людях в грязной одежде и поскорее добраться домой, при этом, желательно, отыгравшись на обидчике так или иначе.
Ветер бил в лицо, трепал волосы и холодил колени, и Эльзе пришлось спрятаться за спину Алекса, прижавшись щекой к его сильным мышцам, обтянутым кожаной курткой. Она, привыкшая к чопорному кару с личным водителем, в первый раз ехала так быстро и опасно и немного побаивалась. Вот глупая! Чего бояться? Даже если они вдруг разобьются, то она вряд ли погибнет. Скорее, поранится, но переломы и ссадины быстро заживут. Это человеческому парню нужно переживать, что он собой так рискует.
А может, она прижалась к нему не поэтому? Первая волна злости и негодования уже прошла, и Эльза не могла не признать, что у нее между ребер становится немного щекотно от мысли, что она обнимает кого-то чужого, но довольно симпатичного. До этого ей доводилось столь тесно держать в объятиях только Криса и папу. И Димитрия – в одну из ночей, когда она сама пришла к нему. Но ведь то были другие, родственные объятия!
Слова Северины о том, что парень просто искал способ познакомиться, зазвучали по-новому. Теперь уже Эльза не сомневалась, что все так и было. Он облил ее специально, чтобы потом посадить на свой мотокар и увезти. Конечно, это был дурацкий и не самый красивый поступок, но зато поступок! И кто знает, как бы она отреагировала, если бы Алекс просто подошел, назвал свое имя и предложил пообщаться? Наверняка бы отказала.
А теперь ей захотелось узнать его получше. Что подтолкнуло его так поступить? Во всем ли он предпочитает добиваться своего любой ценой? И… неужели она ему так сильно понравилась? От этой мысли Эльзе стало смешно.
Майский ветерок, вроде бы уже ласковый и нагретый солнышком, оказался коварнее злейшего врага, и она чихнула.
– Замерзла, майстра? – тут же откликнулся Алекс, чуть повернув голову к плечу. – Держись крепче.
Он схватил ее ладонь, потянул, заставляя еще сильнее прилипнуть к нему сзади, и сунул себе за пазуху. Не успела Эльза опомниться, как ее вторая рука тоже оказалась где-то под курткой у наглого типа. Там было горячо, даже жарко, и ей захотелось отдернуть руки, чтобы не обжечься, но она почему-то не смогла. Какие мужчины все-таки странные на ощупь, все тело у них скорее походит на камень. Да, раскаленный камень, угловатый и твердый, ничего мягкого и округлого, как у нее самой. Пресвятой светлый бог, вот это будет что рассказать Северине! Или не стоит подруге говорить о своей глупой реакции?
