Они давно уже не здороваются.
Над лузерами не издеваются, их просто не замечают.
Параллельные вселенные не соприкасаются.
Проходя мимо и слушая Аманду, Джесс вдруг запинается. Казалось бы, сильные руки Стивена не удерживают ее, и она летит вперед. Один из парней в компании лузеров вдруг подхватывает ее и не дает упасть.
Его руки – теплые. И он легко удерживает ее на весу.
Их взгляды встречаются, и тогда-то Джесс видит самые красивые в своей жизни глаза насыщенного голубого света, только еще не знает об этом. Она чувствует, как ее тело пронзил слабый ток, и понимает, что с ее душой становится что-то не так, но не осознает только что зародившихся чувств. Джесс смущена из-за собственной, несвойственной ей неловкости, но держится молодцом. Дарит спасителю улыбку – такими улыбками она не разбрасывается просто так. Аманда охает и заботливо спрашивает, все ли в порядке.
– Не лапай чужих девчонок, придурок, – с угрозой говорит Стивен, который зол на себя за то, что не смог удержать подружку, но вымещает злость на лузере, имени которого он даже не знает.
– Я просто помог, – возражает спокойным голосом тот.
– Ты просто получишь по морде, – заводится Стивен, и Джеймс, рассудительный и куда более сдержанный с виду, успокаивает его.
– Остынь, чувак, – говорит он, глядя при этом на Джесс и словно не замечая того, кто не дал ей упасть. – Затеешь драку – очередной визит к Риччи обеспечен. Ты ведь помнишь о камерах?
Риччи, или Ричмонд Эллион, – школьный директор, делающий ставку на индивидуальный подход к каждому ученику. Он неоднократно делал замечания Стивену, и слова друга убеждают его не тратить силы на какого-то придурка, чтобы потом тащиться в администрацию. Риччи привык читать долгие нудные нотации, пытаясь воззвать к совести ученика, в отличие от предыдущего директора, который просто повышал голос, за что и был убран с должности не без помощи Попечительского совета.
Аманда, Джеймс, Стивен и Джесс уходят, оставляя компанию лузеров позади.
Не выдержав, Джесс все-таки оглядывается, и их взгляды с ее спасителем вновь сталкиваются.
Ей становится тепло на душе.
Она не знает еще, что уже влюблена.
Глава 6
Подул легкий ветер.
Джесс распахнула глаза, надеясь проснуться.
Но снотворное не дало ей этого сделать – кошмар еще не кончился, и девушка поняла, что находится в лабиринте с высокими стенами из черно-белых плит, от которых несло прохладой. Над ее головой высился огромный стеклянный купол, над которым застыло фиолетовое небо, на нем кружилось солнце. Ноги Джесс, теперь обутые в симпатичные туфельки с бантиками и небольшими каблучками, стояли на скользком белом каменном полу, начищенном до такой степени, что она видела свое отражение в нем. Кто-то надел на нее короткое закрытое плиссированное платьице темно-кофейного густого цвета с длинными рукавами, украшенными манжетами. На ноги натянули белые гольфы, а на руках оказались такого же цвета перчатки. Джесс была похожа на ученицу из пансионата прошлого века. Если, конечно, они одевались так.
У аккуратного круглого ворота было вышито белыми нитками: «Сладкая».
– Где я? – прошептала Джесс, касаясь ладонью холодной стены.
Ответа не было. Лишь позади раздался неясный гул, заставляя ее идти вперед.
Джесс долго петляла по лабиринту, то забегая в тупики, то натыкаясь на потайные двери, то бредя меж колонн и под арками. Она выбилась из сил, волосы ее на висках стали влажными из-за пота, затаившийся страх участил сердцебиение.
Она и не поняла, как оказалась вдруг в самом сердце лабиринта, перед огромной стеклянной клеткой, в которой стоял человек, босой и обнаженный до пояса.
Присмотревшись, Джесс поняла вдруг, что это – Брент. Вновь повзрослевший. С татуировками и окрепший.
Она кинулась к нему с немым криком, прижимая ладони к ледяному стеклу.
Брент держал в руках нож и улыбался ей светло и тепло. Как и раньше. Он сказал ей что-то, но она не услышала, что.
Тогда Брент поднес нож к своей руке, и кончик лезвия с легкостью вспорол кожу ниже локтя, как кусок ветчины. Джесс в панике замотала головой.
– Нет! Нет! Не делай этого! Нет! – лихорадочно кричала она, стуча кулаками по стеклу.
Но Брент не слушал ее – или не слышал, так же как и она его? – и вырезал на руке буквы, одну за другой, не отрывая взгляда от девушки.
«Спаси меня», – вырезал он на собственной коже. Выронил окровавленный нож и сложил пальцы в знаке сердца.
На него нахлынула волна тьмы, скрывая с головой. Она вырвалась из стеклянной клетки и в очередной раз поглотила переставшую сопротивляться Джесс.
Тьма понесла ее вместе с собой, успокаивая и даруя забвение в боли.
Когда тьма внезапно отхлынула, превратившись в пыль, Джесс распахнула глаза, поняв, что находится в своей старой комнате в доме родителей и за окном разгорается день.
Кошмар закончился. Время действия снотворного завершилось.
– Спаси меня, – едва слышно прошептала девушка, вспоминая кровавое послание Брента, и в голову вдруг закралась мысль: а если он жив, но ему нужна ее помощь?
Нет, не может быть.
Десять лет прошло, как он пропал без вести, и если до сих пор не нашли его тело, есть ли надежда, что он еще жив?
Надежда ведь должна умереть последней, верно?
«После меня, – подумала вдруг Джесс. – После меня».
Она поднялась с постели и коснулась рукой волос, поняв, что они заколоты заколкой. Той, что подарила ей Вивьен.
Джесс сняла заколку и положила ее на подрагивающую ладонь. Серебряная лилия с шестью лепестками холодила кожу. Джесс никогда не любила лилии, больше предпочитая розы и орхидеи, но Вивьен сказала, что эта заколка – ручной работы, которую она нашла в лавке старьевщика.
Отказываться от подарка Джесс не стала, но надевала заколку всего лишь раз, и тогда они ужасно поссорились на свидании с Эриком – в первый и в последний раз в жизни. Эрик сказал, не зная, что это подарок, будто бы лилия – символ смерти. А Джесс доказывала, что это символ чистоты и добродетели. Эрик просил снять заколку, Джесс отказывалась, и в итоге они поругались.
Время все расставило на свои места. Эрик оказался прав. Крест из лилий скорбно белел на похоронах Вивьен.
Джесс прикрыла глаза, до боли сжимая заколку. Ноги ее дрожали после сна, который она помнила сейчас до мелочей. Горло пересохло. Вена на шее часто пульсировала, готовая вырваться из-под кожи.
– Я схожу с ума, – прошептала девушка.
