Так, как ненавидят убийц.
– Привет, – шепнул он ей на ухо, обдавая холодом.
И направился дальше. Завернул за угол и исчез из виду.
Джесс остолбенела. Ее словно заморозило.
Она подняла руку и с ужасом заметила на коже морозную изморозь.
Джесс хотела закричать, но не смогла – губы словно закрыли невидимой ледяной ладонью. Она онемела от жгущего холода. Застыла.
Ее рука покрывалась серебряным снежным тончайшим слоем.
Изморозь добралась до шеи, тихо треща, поползла вниз, покрывая спину, грудь, живот… Дошла до ног, обездвиживая. А после ласково облепила лицо и голову – как ледяная паутина.
– Миссис Кантвелл, миссис Кантвелл! – донесся до Джесс голос одной из медсестер. – Ваш сын пришел в себя!
Взгляд Джесс остекленел.
Она стала ледяной скульптурой.
Живой скульптурой с пока что бьющимся и горячим сердцем.
«Наверное, это конец», – подумала Джесс отстраненно.
И провалилась в темную дыру, которая разверзлась под ногами.
…в дыре пряталась вечность и выли неупокоенные души.
* * *
Джесс пришла в себя и поняла, что сидит на стуле с высокой спинкой за длинным столом с белоснежной скатертью в мрачной комнате. Ее руки цепями прикованы к подлокотникам.
Джесс с привычным страхом огляделась по сторонам.
С кирпичных стен на нее смотрели мертвыми глазами головы животных – охотничьи трофеи. Смотрели с укоризной.
О стекла арчатых узких окон яростно бился ветер.
По ногам неприятно дуло, хотя справа в камине горел синий огонь. Колдовской. Джесс поняла – холодный.
За другим концом стола сидел высокий широкоплечий мужчина в строгом черном костюме.
Джесс недоверчиво сощурилась, пытаясь разглядеть его знакомое лицо в мерцающей полутьме. И, поняв, кто перед ней, тихо вскрикнула от неожиданности.
Ему понравилась ее реакция.
– Вот мы и встретились. Узнала? – спросил он, сложив под подбородком скрещенные пальцы.
– Что тебе нужно, Уорнер? – зло спросила Джесс.
Галлюцинация или…
– Что мне может быть нужно? Просто поговорить, – он улыбнулся, и Джесс стало противно. Даже страх отступил куда-то.
Джеймс Уорнер повзрослел – это факт. Возмужал еще больше, и его лицо – и без того красивое, с резкими чертами лица – стало более мужественным. Легкая щетина придавала солидности, которую у восемнадцатилетнего Уорнера с лихвой заменяла дерзость.
Но он оставался таким же омерзительным. Если бы Джесс могла – она бы плюнула в его лицо.
– О чем ты хочешь поговорить? – спросила она дрожащим от ярости голосом.
Это все он! Это все он виноват! Во всем!
– О тебе. О себе. О нас.
– Нет никаких «нас», – смело для человека с обездвиженными руками возразила Джесс.
– Не было, но будет. Мы же не знаем, что с нами случится в будущем, Джессика. Верно?
Джеймс прекрасно осознавал, что она чувствует, и издевался.
– Ты прекрасно знаешь, что в школе безумно нравилась мне, – откинулся на спинку стула мужчина, ослабляя галстук. – Помнишь, как ты меня отшивала? Я так злился. Сейчас это кажется забавным. Кстати, я не находил никого, кто целовался бы лучше, чем ты. Малыш Элмер научил? – осведомился Джеймс.
– Иди ты, – процедила сквозь зубы Джесс, отчего-то совершенно забыв, что нужно бояться.
Она вновь потерялась. И не знала – реальность это или сон.
Все вокруг было до ужаса реалистично. И холод цепей на запястьях. И сквозняк по ногам.
– Все такая же темпераментная, – рассмеялся коротко и неприятно Джеймс и щелкнул пальцами.
– Это ты подослал ко мне Эрика? – спросила Джесс, не оставляя попыток освободить руки. Но тщетно.
– Подослал?
– Он твой брат. Я знаю.
– Какая ты умная девочка. Обо всем узнала. Увы, нет. Эрик просто решил отомстить… – Джеймс вдруг замолчал, глядя на Джесс.
Его глаза вспыхнули бледно-лиловым – точно так же пылали глаза у того сумасшедшего, который называл ее сладкой. Только его глаза горели лиловым постоянно.
– Отомстить? – прошептала Джесс.
Джеймс подошел к ней и встал напротив, засунув руки в карманы брюк.
Раньше он был полным отморозком, а сейчас походил на удачливого бизнесмена средней руки.
– Отомстить, – неожиданно радостно сказал Джеймс, глядя поверх головы Джесс, будто видя что-то, что было неподвластно ей.
Он перевел взгляд на Джесс и, резко наклонившись, прошептал весело:
– Ты убила его любимую девушку, Джессика. Он хотел отомстить тебе.
Джесс замотала головой:
– Ложь.
– Правда. Просто прими ее. Прими меня и правду. Тогда я позволю тебе жить. Шучу, – рассмеялся Джеймс и добавил:
– Я уже позволяю тебе жить. С того самого момента, как вернулся. Будь благодарна.
– Кто ты… такой? – прошептала Джесс со страхом в дрожащем голосе. – Что… ты хочешь?
Джеймс вновь радостно и неприятно засмеялся и щелкнул пальцами.
Откуда-то появился снеговик – не тот, которого уже видела несколько раз Джесс, а другой. Еще более ужасный – четырехрукий, вылепленный из грязного подтаявшего снега, с огромной головой, на которой светились алым глаза-камешки.
Чудовище несло несколько блюд, накрытых алюминиевыми сверкающими крышками. Следом за ним тянулся грязный влажный след. Но Джеймс не обратил на это внимание.
– Поужинаем. Поболтаем. Мы раньше никогда не были на свиданиях. Ты всегда отшивала меня, – вновь напомнил он. – Но я не злюсь на тебя, Джессика. Во всем виноват придурок Элмер. Но он не придет. К тебе никто не придет, – его голос больше не был добрым. Обманчивая мягкость исчезла. Появились раздражение и агрессия.
– Мой старший брат хорошо порезвился с Темным Пугалом, – продолжал Джеймс. – Уже во второй раз. Но он сам виноват. Ему не стоило так поступать с Эриком. Мне пришлось хорошенько поработать, чтобы вытащить его из комы. Знаешь, как я это сделал? – вдруг жадно спросил он у молчавшей Джесс.
Она ничего не ответила, и это разозлило Джеймса. Он ведь хотел рассказать обо всем. А она не оценила – в очередной раз.
– Посмотри вверх. Посмотри вверх. Посмотри вверх, сука! – заорал он.
И Джесс все-таки подняла глаза к высокому потолку. Хоть и знала, что там ее ждет нечто совершенно ужасное.
Там тоже находились охотничьи трофеи – головы. Но не животных – человеческие. Словно восковые.
Десятки женских голов смотрели вниз, на Джесс, которую затошнило от увиденного ужасающего сюрреализма, от которого кровь стыла в жилах.
