– Не может быть! – вымолвил Клим и снова напал на чародея. Он рубил топором раненного врага, попадая по щиту и по телу, рубил с некоторым остервенением, в приступе какого-то неистового отчаяния. Наконец, колдун снова оказался на земле, но Клим не остановился, он продолжал рубить снова и снова, пока не отрубил чародею голову. Лишь после этого богатырь остановился и отшатнулся от раненного, как от прокажённого. Зрелище это поразило сотника до глубины души. Богатырь даже не сразу вспомнил про своего брата, но когда вспомнил, снова бросился к телу. Тихон был мёртв, капли дождя смывали с него всю кровь, и видно было лишь разорванное горло, широко открытый рот и заставший пустой взгляд.
Святослав Вольга в этот раз не торопился идти в атаку, он настойчиво заставлял своё войско держать строй и не рваться в погоню, что спасло тогда множество жизней. В таком боевом порядке богатыри встретили и грязевых монстров, и смогли выдержать натиск даже этих чудовищ, и одолеть их. Василий Буслаев в свой черёд с большим трудом сдерживал натиск противника. Порой ему приходилось отступать назад, чтобы освобождать пространство для размаха. Однажды булава его врезалась во что-то вязкое и мокрое, не похожее на человеческую плоть. Оказалось, что это был грязевой гомункул, которого Василий ненароком разметал на части. В этот момент Костя Новоторжанин прикрывал его справа и успел ранить так уже двоих чародеев. Но едва колдуны рухнули на землю, как тут же поднялись и отправились к своим. Земля давала им силы, в то время как богатыри силы теряли. Кроме того, дождь пробирал витязей уже до костей. Особенно когда шёл встречный ветер, который нёс с собой мощные потоки воды. Василий с одинаковым успехом поражал и грязевых монстров, и живых чародеев, позади него шли Костя и Потамий Хромой, которые поддерживали атаку. Казалось, лишь они одни ещё не вымотались и не устали. Прочие уже с трудом поднимали ноги в этой вязкой жиже. Кроме, пожалуй, Садка, который сидел верхом на коне и оттуда пускал во врага стрелы. Но и Василий начинал уставать, бить булавой уже не так сильно, наступать не так решительно. В какой-то момент очередное копьё угадило прямо в его палицу. Василий принялся вытаскивать застрявший клинок и краем глаза увидел, как второе копьё летит на него сверху. Ещё мгновение, и он проткнуло бы грудь богатыря. Но в этот момент кто-то, вопреки собственной усталости, выскочил вперёд воеводы и поймал копьё. В то же мгновение прогремел гром, сверкнула молния, и Василий увидел лежащего перед ним в грязи Потамия Хромого. Копьё проткнуло его тело, а из раны струилась грязная кровь.
– Когда-то ты спас меня, – говорил Потамий, – теперь и я плачу тебе тем же. Иди, воевода, принеси нам победу.
– Вася! – послышался рядом голос Клима Сбродовича, – мой брат – Тихон погиб, почти вся его сотня полегла.
Сердце Василия сжалось от боли. Его друзья погибали, и неизвестно было, сколько ещё богатырей здесь сложат свои головы. У Садка уже заканчивались стрелы, а копыта коня уже настолько увязли в грязи, что, казалось, будто скоро от него не будет никакого толку, придётся сражаться пешим. Не успел богатырь об этом подумать, как конь его дико заржал, встал на дыбы, а затем начал падать на бок. Садко спрыгнул в грязь и увидел рядом со своим скакуном вырастающего прямо из земли огромного монстра. В шее коня торчало его копьё, и потому гомункул был пока безоружен. Он принялся доставать оружие из животного. Садко же воспользовался заминкой и встал у монстра прямо за спиной. Монстр не имел ног, но во всём остальном был очень похож на человека, и, возможно, как и у всех людей, у него был перед и был зад. Расчёт Садка оправдал себя. Монстр не нашёл богатыря и отправился вперёд. Огромное тело гомункула будто плыло по грязи по направлению к схватке. Когда он уже исчез из виду, Садко бросился к своему коню и принялся отвязывать от него свой щит. Едва он снова выпрямился в полный рост, как чуть снова не упал от мощного удара по щиту. От удара у богатыря подкосились колени, а в голове почему-то промелькнул образ прекрасной феи Алёны, которая совсем ещё недавно дарила ему свою любовь. Садко попытался атаковать в ответ, но его меч проскользнул по щиту колдуна. Оставалось только радоваться, что в соперники ему достался человек, а не трёхметровый монстр. Но и этот был не менее опасен. Богатырь отскочил назад и увидел, как меч врага проносится в опасной близости от его шеи. Если бы Садко не отпрыгнул, голова его уже спрыгнула бы с плеч на землю, слово шапка. Богатырь почувствовал, как страх начал скручивать живот, отчего смешанное чувство стыда и гнева овладело им. В колчане ещё были стрелы, вот бы успеть подобрать лук и выстрелить прямо в глаз проклятому неприятелю. Но проворный колдун ни за что не предоставил бы ему такую возможность.
Садко защищался, как мог, и чувствовал, что теряет силы. Но вот он заметил, что перед каждой атакой враг слишком близко подходит к нему. С такого расстояния можно было легко ранить его в ногу, а после добить. Садко воспользовался этой возможностью и нанёс удар. Но тут же богатырь понял, что попал в ловушку. Колдун с невероятной ловкостью отскочил в сторону и нанёс удар. Меч проскользнул по щиту Садка и вонзился в его ключицу, возле самой шеи. От боли богатырь зажмурился, вскрикнул и даже выронил щит. Колдун вынул меч и замахнулся для следующего, уже смертельного удара. Но в следующий момент какая-то сила вдруг отбросила их обоих в сторону. Садко не сразу понял, что это молния ударила в одного из колдунов, да с такой силой, что свалила всех, кто стояли вокруг. Богатырь теперь лежал в грязи, истекая кровью. Чародей меж тем пришёл в себя и принялся искать своего недобитого врага. Но вскоре он спешно закрылся щитом, чтобы отразить удар. Правда, это ему не помогло, поскольку он уже ослаб от удара молнии, а враг бил с разбегу. Колдун, однако, не упал на этот раз, обрубил копьё, и вынул его наконечник, застрявший у него между рёбер. Садко тщательно всматривался в лицо богатыря, пока не разглядел в нём старого товарища и своего сотника Хому Горбатого. Садко с облегчением снова упал в грязь и зажал рукой кровоточащую рану у себя возле шеи. Теперь Хома с топором в руке атаковал раненного колдуна. Чародей был уже вымотан и истекал кровью, вскоре он допустил ошибку и позволил выбить у него из рук щит. Горбун оказался невероятно ловок. При следующей атаке Хома прорубил топором грудь врага в области сердца. Садко в это время всё ещё валялся в грязи и корчился от боли.
– Ты чего там возишься? – закричал он на Хому, – не видишь, твой старшина ранен. Этот колдун мне чуть голову не снёс.
– Так это ты тут валяешься? А я думаю, что за свин тут в грязи лежит– усмехнулся Хома и склонился над другом. – Ничего, голова твоя на месте, голова твоя нам нужна. Она уже много золота нам в карманы принесла.
– Только об это и думаешь, – укорял его Садко. Хома же в это время оказывал ему первую помощь, обматывая рану тканью. Садко меж тем пытался разглядеть через дождевую пелену происходящее. Ему даже показалось, что он увидел вдалеке всадника, который слезал на землю. Единственный всадник среди колдунов, сомнений не было, это был сам вождь.
– Да не верти ты башкой, – сердился Хома.
– Чёрт побери, иди уже, сражайся, я тут сам как-нибудь.
Хома последовал его приказу. Казалось, богатыри берут верх, это как бы подтвердил и спешившийся вождь чародеев. Если он сам вступил в бой, значит, дело было худо. Но тут внезапно дождь прекратился, одним махом, как по приказу. Осталась только грязь, лежащие в ней тела, и множество воинов, рассеянных по территории. Василий Буслаев, как и прежде, раскалывал щиты и шлемы врагов, он перешагивал через мёртвые тела и уже с трудом справлялся с чувством ужасной усталости, одолевавшей его до тошноты. Вслед за ним шли его верные товарищи, и никто не мог выдержать их натиска. Сбоку к ним на подмогу подходил Вольга со своими богатырями, которые шли боевым порядком на отступающих к центру чародеев. Все последние усилия Василия теперь были устремлены к одной цели – достать вождя. Казалось, вождь Дубыня и сам хотел встретится с этим крепким молодцом и потому спокойно ожидал. Богатыри вступили в схватку с последними свежими силами колдунов, Василий замахнулся булавой и почувствовал, как в неё втыкается чей-то меч. Обычно после этого противник падал на землю, не редко раненный собственным же мечом, но здесь случилось нечто невероятное: враг устоял на ногах. И Василий сразу догадался, что это вождь. Воевода потянул палицу на себя, ударил мечом, и попал по щиту. Снова ударил палицей, и на этот раз попал даже не по щиту, в грудь могучего вождя, отчего тот рухнул на землю. Василию показалось, что он даже услышал хруст костей, и всё же, уже в следующее мгновение Дубыня резким прыжком вдруг снова вскочил на ноги и ринулся в атаку. Богатырь нанёс удар, но промахнулся, теперь положение изменилось, он вынужден был защищаться. Дубыня атаковал быстрее, как будто и вовсе не был ранен. То, что убило бы любого, ему не причинило никакого вреда. Теперь Василий со всей полнотой ощутил недостаток отсутствия у него щита. Защита даже от одного такого врага, как Дубыня, оказалась очень непростой задачей. Костя Новоторжанин где-то далеко сражался с чародеями и не мог прийти на помощь. Василий чувствовал невероятную тяжесть в ногах от налипшей на сапоги грязи и промокшей одежды. В конце концов, богатырь разгневался на собственное тело и выбросил свой меч во врага. Дубыня увернулся, а затем закрылся щитом от удара палицы и нанёс удар мечом. Лезвие клинка проскользнуло по кольчуге. Василий теперь двумя руками взялся за палицу и с диким криком наносил быстрые увесистые удары. Дубыня защищался щитом и наносил удары мечом. Его клинок уже трижды прорвал кольчугу богатыря и пустил ему кровь. Но Василий, невзирая на свои раны, продолжал атаковать и этим так же выматывать неприятеля. От одного удара Дубыня пошатнулся и упал на колени, но так же снова поднялся на ноги. Василий же в ответ получил глубокий порез ниже колена. Богатырь бил снова и снова, будто бы всю свою жизнь он шёл к этому моменту, будто бы смерть вождя клана Вепря была целью всей его жизни. И вот под очередным ударом Дубыня выронил свой на редкость крепкий щит. Следующий удар палицы он поймал уже своей рукой, а другой рукой нанёс удар мечом. Однако Василий перехватил его за запястье и отвёл лезвие в сторону. Теперь они стояли друг против друга, два незнакомых друг друга лютых врага, и смотрели друг другу в глаза.
