Однажды меня пришла навестить давняя подруга Вики. Ее муж Майкл пять лет назад умер от меланомы. Мы сидели в больничном парке под огромным баньяном, и я рассказывал ей, как мои товарищи молились надо мной и спасли меня. Я закончил такими словами:
– Я знаю, что в этом мире есть ангелы, и некоторые из них одеты в красные куртки и белые кроссовки.
А потом кое-что произошло. Я посмотрел на Вики и сказал:
– И есть еще один ангел. Это Майкл. Он здесь.
В эти несколько минут у меня было четкое ощущение, что Майкл говорит через меня со своей женой. Конкретные слова не имели значения. Важно то, что в них звучала прекрасная любовь, прощение, прощание. Они еще один, последний раз говорили: я тебя люблю.
На следующий день я снова был в парке, и Майкл пришел навестить меня – точь-в-точь как папа. Он попросил меня передать кое-что его жене, слово в слово. Для меня эти слова не имели смысла, но я понимал, что они будут что-то значить для нее.
Я не стал сразу звонить Вики. Мне не хотелось наваливать на нее сразу слишком много – к тому же я все-таки немного опасался, что спятил. Я держал это в себе весь день, но вечером все же позвонил.
– Вики, – сказал я, – ко мне приходил Майкл. Он хочет, чтобы ты перечитала то письмо, которое он написал тебе, когда вы впервые узнали, что его болезнь неизлечима, – то, которое ты хранишь в коробке под кроватью.
Вики просто онемела. Потом подтвердила, что действительно в коробке под кроватью она хранит это письмо. Она призналась:
– Я не могла видеть это письмо все эти годы, но после того что случилось вчера в парке, почувствовала, что должна перечитать его.
На этом поток чудес после моего несчастного случая не иссяк!
В отделении травмы позвоночника лежала очень старая женщина по имени Мэйси. Она не могла ходить, не спала по ночам и мучилась пролежнями. Врачи планировали перевести ее в хоспис, где она бы и умерла.
Однажды я приехал на коляске к ней в палату. Она была вне себя от радости, что кто-то готов поговорить с ней. Я рассказал ей свою историю, она в ответ поделилась своей. Мы стали друзьями.
На следующий день я снова был в парке. Я воздел руки к небесам и вопросил:
– Если компания парней смогла возложить на меня руки и передать целительную энергию, почему я не могу сделать это для кого-то другого?
Непонятно откуда взявшийся голос отозвался:
– А почему ты думаешь, что не можешь?
– О… – выдохнул я и развернул коляску. Я прикатил обратно в отделение и схватил за руку свою подругу Пэт, чудесную женщину весом 150 кг, христианку, которая раскатывала по больнице на маленьком электрическом скутере. Мы с ней подружились после того, как она услышала мою историю.
– Пэт, идем со мной, – попросил я. – Мне нужен свидетель.
Мы вдвоем вкатились в палату Мэйси и остановились у ее койки.
– Мэйси, – сказал я, – я был в парке, и Бог сказал, что позволит мне исцелять людей наложением рук.
Никогда не забуду полный любви и благодарности взгляд ее старческих глаз, когда она посмотрела на меня и сказала:
– О, будь так добр, наложи на меня руки, ладно?
Я наложил на нее руки и стал молиться – так же, как парни на горе молились за меня. Пэт тоже молилась красноречиво и страстно. Около получаса, не меньше, в палате струилась мощная, полная любви энергия. Когда все закончилось, я был опустошен; воодушевлен, но обессилен. Я приехал в свою палату, упал на койку и всю ночь проспал как убитый.
На следующее утро я выкатился в холл. Пэт только что выехала из кабинета терапии, и мы с ней стали кататься вместе, разговаривая о вчерашнем вечере. И вдруг раздался тихий тонкий голос.
– Вот он! – воскликнула женщина.
Мы с Пэт обернулись.
К нам направлялась Мэйси, она шла – сама – по коридору рядом с ошарашенным терапевтом.
– Вот он! – радостно восклицала Мэйси. – Сила Христа сошла через Дуга, и сегодня я снова могу ходить!
Я-то знал, что Мэйси исцелила ее собственная вера. Я был лишь призван облегчить ей задачу.
Мы с Мэйси оба выздоравливали, и в тот день, когда я выписывался, Мэйси тоже покидала больницу – чтобы отправиться домой.
Мое выздоровление было ошеломительным. Через два с половиной года после травмы я участвовал в лос-анджелесских соревнованиях по триатлону на олимпийской дистанции. Теперь я регулярно выступаю в триатлонах и соревнованиях на выносливость, используя их как возможность отпраздновать свое спасение и поддерживать благотворительные мероприятия.
Мои товарищи в тот день на горе наложили на меня руки и молились за меня, чтобы мое исцеление было знаком Божьей любви, сострадания и воли.
И я вечно буду тому живым свидетельством.
Топливо веры
Мы имеем дерзновение к Богу и чего ни попросим получим от Него, потому что соблюдаем заповеди Его и делаем благоугодное пред Ним.
1 Иоанна, 3:21–22
Вечерний воздух обдувал мое юное личико. Наша машина ползла по длинной асфальтовой дороге. Была среда – такая же, как и многие другие до нее. Моя мама, трое братьев, две сестры и, разумеется, я возвращались домой из церкви после собрания молодых христиан. Хотя я была еще мала для молодежных собраний, моя мама работала в этой программе, и я всегда с нетерпением ждала возможности понаблюдать с задних рядов, как возвышается дух и разносится смех.
Главной причиной, по которой я так ждала церковных собраний по средам, был не пламень моей веры, а возможность отвлечься от домашних проблем.
В те долгие трудные годы наша семья из восьми человек едва сводила концы с концами. Моему отцу трудно было удержаться на одном рабочем месте, а мама получала минимальную зарплату за изматывающий труд. Часто мы не знали, где взять продукты для следующей семейной трапезы, но каким-то образом ухитрялись выживать, а по средам и воскресеньям непременно бывали в церкви.
В тот раз все мы проделали длинный путь от нашего деревянного каркасного дома в уединенном сельском уголке до цивилизации – церкви. Мама знала, что у нее мало бензина и еще меньше денег, но ее решимость пересилила доводы логики.
И вот на темной пустой дороге где-то между цивилизацией и домом наш «Форд-Универсал» 1980 года заглох и остановился.
Мы просидели в машине несколько минут, которые показались нам вечностью, пока мать лихорадочно пыталась заново запустить двигатель. Я чувствовала ее нервозность, ощущала, как в машину вползает страх. Мы сидели – задолго до эпохи сотовых телефонов – совершенно одни. Можно вообразить, какие мысли роились у нее в голове. Папа был в отъезде. Никто даже не догадался бы, что мы попали в беду. Мы могли проторчать там всю ночь. Наконец мама обернулась и посмотрела на заднее сиденье, где сидели тесным рядком все шестеро ее детей.
