Я мысленно взмолился: «Господи, передаю службу сию в руки Твои». А затем перешел к хорошо подготовленной евангельской проповеди, достойной самого преподобного Хайрама Бингема:
– Никто не знает, когда смерть способна нанести удар…
Не успели эти слова слететь у меня с языка, как пожилой джентльмен в третьем ряду рухнул со скамьи. Я застыл, как громом пораженный. Органистка, которая была по совместительству медсестрой, бросилась оказывать помощь. Дьякон направился к телефону, чтобы набрать 911.
Моя первая мысль была: «Только не надо умирать здесь, посреди моей так хорошо подготовленной службы!»
Прихожане зашевелились, сдвигая скамьи в сторону, чтобы освободить для упавшего место на полу. Я понимал, что должен что-то сделать. Но что? Люди смотрели на меня, ожидая инструкций; однако беспомощность и отчаяние охватили мою душу.
Я склонил голову и стал молиться: «О Господи, помоги мне!»
Подняв взгляд, я, к своему удивлению, увидел у задней стены церкви две гигантские фигуры, возвышавшиеся от пола до потолка. Это были не какие-нибудь хорошенькие херувимчики, а суровые воины в доспехах, с мечами, бородами и шлемами. Я понял, что это ангелы Господни, те самые, что поразили 185000 ассирийцев, согласно книге Исаии, 37:36.
Ангелы излучали силу, влияние, властность, опыт и авторитет. Но у меня было ощущение, что они приглушили свое сияние, словно прикрутив регулятор. Стоя со сложенными руками, они могли в любой момент явить свое ослепительное присутствие в полной мере.
Воодушевленный ангельской поддержкой, я ощутил сверхъестественную способность взять в свои руки контроль над ситуацией.
– Братья и сестры, мы должны помолиться, – скомандовал я с новой для себя властностью. Все склонили головы, и мы начали почтительно молиться за пострадавшего, равно как и за всех болящих.
Во время молитвы прибыли спасатели. Они дали мужчине кислород, оценили его состояние и сделали вывод, что он упал в обморок из-за жары.
Люди пожимали мне руку и благодарили, хваля меня за силу духа и умелое руководство.
А я восхвалял Бога и ангелов Его.
Четвероногий хранитель
Да услышит тебя Господь в день печали, да защитит тебя имя Бога Иаковлева.
Псалтирь, 20:1
Окруженный пологими зелеными холмами, на которых цветными пятнышками разбросаны лошади и коровы, пастуший городок Уаймиэ на Большом острове Гавайев – местечко мирное и дружелюбное. Однажды, приехав туда в гости к друзьям, мы с мужем отправились на прогулку по проселочным дорогам, где машин – раз, два и обчелся.
По дороге мы встретили красивого золотистого ретривера, явно домашнего, но без ошейника. Он показался нам необыкновенно милым, и мы остановились поиграть с ним, бросая палку, которую он с радостью приносил обратно. Когда мы с мужем пошли дальше, он последовал за нами. Я забеспокоилась, что пес может уйти слишком далеко от своего дома, но его общество нам нравилось. Между нами и этой восхитительной собакой сразу возникла симпатия, и мы даже решили взять его к себе, если окажется, что он ничей.
Спустя двадцать минут мы обнаружили, что шагаем по незнакомой местности, а наш золотистый друг по-прежнему нас сопровождает. Холмистые луга поднимались вверх за изгородью по одну сторону дороги, а по другую шли дома, стоящие на комфортном расстоянии друг от друга. Один дом, почти скрытый кустарником и тенью высоких деревьев, выглядел пугающе. Я даже передернулась, когда мы миновали его. Захотелось оказаться как можно дальше от этого места.
Вдруг дверь дома заскрипела, распахнулась, – и пять псов вылетели наружу, лая и рыча, прямо на нас. Я остолбенела от ужаса. Прятаться было негде, а спастись бегством мы бы не успели.
И тут наш новый друг встал между собаками и нами. Он встретил их – всех пятерых – рычанием и оскалом. Я с изумлением увидела, как нападавшие псы застыли точно вкопанные. Наш защитник удерживал их, пока мы торопливо шагали вниз по дороге. Оказавшись на безопасном расстоянии, мы оглянулись и увидели, что пять собак возвращаются в свой дом.
Но золотистого ретривера нигде не было.
На дороге снова стало тихо.
У меня защемило сердце; я уже скучала по нашему другу. Интуитивно я знала, что он не пострадал.
С ощущением пустоты мы вернулись домой, всю дорогу надеясь, что снова увидим нашего доброго самаритянина. Но этого не случилось.
Когда я рассказала нашей подруге об этой встрече, она широко раскрыла глаза и воскликнула:
– Это был ангел!
И по сей день я в этом не сомневаюсь. Четвероногий ангел защитил нас.
Парковая скамейка
Бог – это сфера, центр которой находится везде, а окружность – нигде.
Эмпедокл
Хотя естественный ход жизни должен был подготовить меня к тому, что мой любимый дедушка когда-нибудь умрет, я никогда не позволяла себе об этом думать. Всю свою жизнь дедушка, казалось, бросал вызов общепринятым нормам старения. Бодрый, искренний, крепкий человек с острым живым умом, он оставался моим наперсником, наставником и лучшим другом, даже когда ему было далеко за девяносто.
Но однажды, через пару минут после того, как мы поговорили по телефону, он скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг, оставив меня с опустошенным сердцем.
Дедушкино красноречие и прекрасные манеры привлекали к нему внимание повсюду, где бы он ни появлялся. В ресторане, в супермаркете или в клинике людей так и тянуло к нему, и я обожала ходить с ним куда-нибудь. Он жил в согласии с молитвой безмятежности, принимая то, что нельзя изменить, и отважно стараясь улучшить то, что изменить возможно. Еще в детстве я чувствовала, что он повинуется Высшей Силе. Его пример всегда был для меня величайшим даром.
Я была его первой внучкой. Дедушка меня не баловал, но я всегда чувствовала его особое отношение.
После его смерти я словно лишилась всех телесных чувств. Я тосковала целыми днями, а по ночам меня мучали мысли о нем. Я не могла осознать, что его больше нет. Он больше никогда не войдет в комнату, не ответит на звонок, не сядет со мной за стол…
Чтобы спастись от душевной му́ки, я ходила гулять. Я старалась за день довести себя до физического изнеможения, чтобы по ночам просто проваливаться в сон.
Вскоре эти прогулки стали привычной рутиной. Я быстрым шагом проходила пару миль до парка по соседству и отдыхала на скамейке возле пруда с утками. На такую же скамью на противоположной стороне пруда садился пожилой мужчина. Мы ни разу не заговорили друг с другом, но я чувствовала, что мы оба ищем покоя в молчании.
Шли месяцы, и эти прогулки начали успокаивать мое сердце. Старик курил трубку, и запах табака переносил мне в счастливые прежние времена, потому что у дедушки тоже была трубка. Я вспоминала, как мы с ним вместе читали воскресные комиксы, играли с деревянными кубиками и рассказывали сказки, поедая консервированные фрукты.
