Наклонившись к лицу юноши, я заговорила с ним, гладя по щеке и проверяя пульс. Он был по-прежнему сильным. Мои волосы касались его лица. Я не могла отвести взгляд от его глаз.
– Давай же, вдохни, милый.
И он вдыхал. Кровь текла из его рта и носа. Я прочистила его дыхательные пути, погладила по плечу и сжала его руку в своей. На моей коже была его кровь.
А потом – тишина.
– Он перестал дышать, – окликнула я полицейских. Через кювет бежали санитары.
Когда они взялись за дело, я держала одну руку на пульсе юноши, а второй держала его за руку. Пульс слабел. Рука холодела.
Я взмолилась: «Боже, если этого человека нельзя спасти, то прими его с распростертыми объятиями».
Когда медики укладывали юношу на носилки, стали видны серьезные ранения головы.
Брат помог мне встать и подвел к машине «скорой». Из салона вышел санитар в пластиковой форме и в резиновых перчатках, чтобы смыть с меня липкую кровь. Я дрожала. Он спросил, нужен ли мне кислород, нормально ли я себя чувствую. Я объяснила ему, что у меня рассеянный склероз и что я дрожу всегда.
– Да, я в порядке.
Было холодно, нас попросили подождать в машине и заполнить необходимые документы.
Когда полицейский взял наши заявления, он сообщил, что медики добились появления слабого сердечного ритма. Неизвестного молодого человека в критическом состоянии перевезут в ближайшее отделение экстренной помощи. Но прогноз неутешительный.
Я попросила полицейского сообщить родителям юноши, когда их найдут, что он не был один, не приходил в сознание и не испытывал боли. Что о нем молились. Если бы я оказалась на месте его матери, мне было бы важно знать это.
Бо́льшую часть пути до дома мы молчали. Все происшествие казалось каким-то нереальным. Брат переходил от гнева к унынию из-за ощущения своей беспомощности. Но были и другие чувства – любовь и глубокое сострадание к этому мальчику, совершенно нам не знакомому.
В тот вечер полицейский позвонил нам с братом, чтобы поблагодарить за то, что мы известили службу спасения, нашли юношу и все время были рядом с ним. Он передал мое сообщение его семье прямо перед тем, как медики объявили о его смерти.
Последние дни перед отъездом Джина мы провели в Белых горах, наслаждаясь прекрасными видами. Меж нами царили покой и безмолвное понимание. Мы знали, что поодиночке не справились бы с этим страшным происшествием. Но вместе мы облегчили человеку переход в иной мир. Может быть, это утешит его родителей. Как знать…
Год спустя, первого октября, в День святой Терезы я навещала свою сестру в закрытом монастыре Святой Крови. Она внимательно выслушала наш рассказ об аварии и том молодом человеке. Потом откинулась на спинку стула, пристально посмотрела на меня и назвала имя юноши.
Я была потрясена. Значит, она уже слышала эту историю.
– Подожди здесь, не уходи, – попросила она.
Через несколько минут она привела из часовни бабушку и дедушку молодого человека. Они искали женщину на костылях и ее брата, которые не оставили их внука умирать в одиночестве. Сегодня они приехали в часовню, чтобы поблагодарить святую Терезу за то, что она послала верующих людей быть рядом с ним в трудный час.
И мне почудилось, что вокруг нас медленно падают мистические розовые лепестки.
Заколдованный браслет
И ныне чего ожидать мне, Господи? Надежда моя – на Тебя.
Псалтирь, 39:7
Когда мне было шестнадцать лет, мама и папа купили мне браслет для шармов
[10] в лучшем ювелирном магазине города Сиракузы, штат Нью-Йорк. Я была в восторге. Браслет был сделан из 14-каратного золота, и каждый выбранный папой и мамой шарм имел символическое значение, известное мне одной. Золотая фигурка чирлидерши, маленькая туфелька с крохотным бриллиантиком и чудесный кружок из золота с перидотом и гравировкой в честь моего дня рождения, который наступил в августе… Я обожала этот браслет и надевала его по разным особым случаям.
Он стал для меня еще более ценным с тех пор, как мама умерла. Хотя у меня оставался лучший в мире отец, я ужасно скучала по маме, и браслет помогал мне постоянно ощущать связь с ней.
Окончив школу медсестер, я получила работу в одной из местных больниц в отделении ортопедии. Правила запрещали нам носить много украшений, поэтому единственный браслет не покидал мою руку. Мои пациенты часто хвалили его за красоту, а я с удовольствием рассказывала его историю.
Больница располагалась в холмистой части города, и парковка для медсестер находилась у подножия холма. Однажды снежным январским утром я припарковала машину и начала с трудом подниматься к больнице. Я была укутана от холода с ног до головы, как эскимос. Снег и ветер делали подъем еще более трудным, и к тому времени как я вошла в холл, мое тело, казалось, превратилось в ледышку. Я даже не сразу сняла варежки.
Заступив на пост, я начала готовиться к раздаче лекарств. И только тогда заметила, что мой браслет исчез!
Расстроенная, я побежала в раздевалку и принялась за лихорадочные поиски. Я заглянула и в варежки, и в шапку, перетряхнула шарф в наивной надежде, что браслет окажется в одном из этих предметов. Но его нигде не было. Мне стало дурно.
Я потеряла главное материальное напоминание о матери!
Мне едва удавалось сосредоточиться на работе, но я каким-то образом продержалась до утреннего перерыва. Как только он начался, я торопливо натянула свою зимнюю амуницию и помчалась по заснеженному холму вниз, к парковке, надеясь, что браслет свалился у меня с руки и лежит где-то рядом с машиной.
Добравшись до парковки, я расстроилась еще больше. Всю ее территорию недавно почистили снежным плугом. У заборов были навалены целые горы снега.
Мой драгоценный браслет пропал навсегда. Я поплелась обратно к больнице, рыдая, как ребенок.
Одна из медсестер-монахинь, сестра Анна, заметила мое заплаканное лицо и попыталась меня утешить. Я рассказала ей о своей горькой утрате. Она пообещала помолиться за меня и посоветовала вознести особые молитвы святому Антонию, покровителю поисков всего потерянного. Я тут же начала молиться.
К весне я уже смирилась с фактом, что мой браслет пропал навсегда. Тот ювелирный магазин давно закрылся, а больше нигде в нашем городке такие изделия не продавались. К тому времени мы со святым Антонием уже почти перешли на «ты». По нескольку раз в день я возносила к нему кроткие просьбы вмешаться и найти мой безнадежно потерянный браслет. Думаю, святого тогда занимали более важные дела.
Однажды утром во вторник другая медсестра отыскала меня в палате.
