─ Не дам! – рыкнул Сайгак. – Объясню и потребую. Москва сношает. Начудят и им достанется.
─ Давай! Ты мне по убийству Фарагова ясность внеси. Что имеешь?
─ Имею с гулькин нос. Невеста в слезах, которая ничего не знает, члены группы тоже молчат. Труп в поездном сортире с перерезанным горлом. Рана тонкая, прямая. Предположительно убили опасной бритвой. Следов борьбы на месте преступления нет. Клочок шерсти в правом кулаке убитого. Значения не придали, но после твоего расследования, ясно, что оставлен фирменный знак. Вопрос – для кого? Кто должен это узнать и понять или перепугаться?
─ Думаю, что я, – выдал майор. – А теперь и ты. Обязан этот шаман знак оставлять.
─ Это почему?
─ А вот поговорим с Кторовым и поймем. Я пока об этом не спрашивал.
─ А что будем делать, если политики в дело влезут или еще чего доброго, засветятся в материалах? – Засомневался Сайгак.
─ А то и будем, что всегда. Нечего пацанят резать и головы засирать подросткам! Что уже закона на всякую сволочь нет? – Распалился майор.
─ Будет, будет тебе. Я не об этом. Прикрыться нужно, чтобы не мешали. Я, Миша, возьму твои материалы и слетаю в Москву. Покажу там всё, расскажу и потребую карт-бланш на работу. Как думаешь?
─ Ну, правильно, – согласился майор. – Хоть чуток застрахуемся от неожиданных наездов. Лети.
─ Завтра же и полечу. А сейчас поеду и с налоговой договорюсь. Пусть начинают клиента дрючить. Я слышал, кстати, про этого Эдуарда Курдюма. Говорят неплохой человек. Дочь у него очень сильно больна. Он с ней живет, сам. И много людям помощи оказал. В селе Семиструйском церковь построил.
─ Всё может быть. Мы ж его не обвиняем, а хотим разобраться. А чем, говоришь, дочь у него больна?
─ Не знаю. То ли депрессия, то ли бессилие физическое. Как растение. Лежит. Сам не видел.
─ Я через жену попробую справки навести. Врачи – особый клан. Может, какие факты всплывут.
Колчанов пожал руку Глеба, уже было взялся за ручку двери, как что-то вспомнил и полез во внутренний карман пиджака. Извлек оттуда яркий буклетик, положит на стол перед Сайгаком.
─ Вот, кстати, программа конференции, на которую Кторов ездил. Видишь на обложке всадника на коне? Это Тенгри. Будешь хоть знать, как выглядит.
На пестрой картине был изображён толстый щекастый восточный воин в блестящих золотом доспехах, в одной руке дубинка, в другой аркан, захлестнувший шею пленника.
─ Это Сульде-тенгри, – пояснил майор. – Дубинкой разгоняет злых духов, а на аркане тащит врагов религии.
─ Ну и персонаж, мать твою… – не сдержался Сайгак. – Кровожадный субъект.
─ А ты чего ждал? Покровитель Чингиз-хана как никак!
* * *
Вечером Колчанов начал потихоньку подъезжать к Елизавете с вопросами по дочке Курдюма.
─ Лиза, а Лиза. Еще бы помощь твоя мне не помешала.
─ Что, Миша, опять менты без врачей и шагу ступить не могут? – Иронично спросила Елизавета.
─ Да куда уж нам без вас? – Демонстрируя полную покорность, развел руками майор. – Можно попросить?
─ Проси.
─ Значит так, – оживился Колчанов. – Понятное дело, что заболевание пациента это тайна, которую врач не вправе разглашать. Мне разглашение сути заболевания и не требуется. А вот общее состояние дел знать желательно.
─ Ты, дорогой мой, не изображай мне тонкого правоведа, не нарушающего закон. Не в суде еще ты, Михаил Иванович, а дома. Переходи-ка к делу, – улыбнулась жена.
─ Уговорила. Есть у нас в N-ске гражданин богатый, некто Курдюм Эдуард Борисович, глава компании Торговый дом «Восток». Крепко стоит по жизни человек. И вылезает его структура, и его фигура в нашем шаманском деле. Но счастья без изъяна не бывает. Говорят, я еще точно не знаю, но говорят, что живет он сам с очень больной дочерью. То ли у нее депрессия, то ли немощность физическая, а может это и слухи. Я бы знаешь, на это в другом случае и внимания б не обратил. Но! Уж больно много болезней и чудесных исцелений за последнее время я узнал. И все шаманские штучки. То Карасева вылечили от менингита, то Кторов про Монголию понарассказывал, то я сам здорово переболел. Понимаешь, Лиза?
─ Намек прозрачный, – задумалась Елизавета. – В общем, тебе надо знать, больна ли дочь Курдюма, если да, то чем, а еще желательно – как давно, от чего и кто ее лечит? Это я уже по своей врачебной логике добавляю.
─ Умница, женушка. Умница! Очень верно, что надо узнать, как давно больна и в чем причина, – Колчанов заходил по комнате. – Ведь… ведь болезнь единственного любимого ребенка очень может влиять на поступки отца. Очень!
* * *
Сайгак вернулся из Москвы через день. Сразу разыскал Колчанова и пригласил в кабинет.
─ Ну что, Михаил Владимирович. Добро на все действия, что считаем необходимыми, я получил. Конечно, материалы руководство слегка озадачили. Когда вникли, тем более потребовали строгой эффективной работы. Да, – рассмеялся Глеб, – когда я наверху показал картину с Тернгри, люди аж возмутились. Ничего себе, говорят, чудище! Ха-ха, так что эмоциональный момент тоже на пользу пошел. Теперь о более серьезном. Я успел там встретиться еще раз с бывшей невестой убитого Фарагова. Они-то встречались всего месяца два. Не это важно. А то, что, оказывается Фарагов, разговаривая с кем-то по телефону, не раз называл его «Чакраватин». Во как!
─ Это уже интересно, – оживился майор. – Это еще одно подтверждение активного контакта Фарагова и некоего таинственного спонсора.
─ Именно! Фарагов и невесте намекал, что от расположения к нему этого человека зависит их будущее, их материальное благополучие.
─ Написала?
─ А как же! Всё чин по чину.
─ Хочешь, Михаил Иванович, еще сюрприз?
─ Не откажусь.
─ Фарагов писал песню или как они выражаются, композицию музыкальную под названием «Чакраватин». Как тебе это?
─ Слова и музыка есть?
─ Нет. Не знаю точно. Позвоним ей, спросим. А для чего тебе слова и музыка?
─ Да так, просто интересно. Надо бы и этих «Шаманов космоса» опросить, может уже репетировали песню-то.
─ Опросим. Что у тебя?
─ Ничего особенного. По погибшей пенсионерке опоздали. Записали, что самоубийство. ЖЭК в квартирке уже прибрал. Но следов борьбы на теле умершей, ссадин, синяков, следов насилия не обнаружено. Это факт.
─ Ну, факт, так факт, – согласился Сайгак.
─ Да, вот еще что, Глеб Владимирович. Я уговорился с Кторовым встретиться с нами в четыре часа. Сможете?
