Они заставили меня согласиться уйти с поста областного секретаря партии «Честь и совесть» и рекомендовать на эту должность Геренста. Это, правда, не очень расстраивало меня, я и так забросил политические дела. Московские боссы тоже хотели видеть только Альфреда во главе парторганизации, я не возражал. Недавно они предложили мне деньги, недостаточную сумму, за торговый дом «Восток». Я должен им передать предприятие полностью.
Далее, от меня требуют, чтобы я развернул в области политическую кампанию по пропавшему буддисту Рекунову, которого вы задержали и прячете. На самом деле, я знаю, что его жестоко избил Ургалчинов.
─ Эдуард Борисович, вам достоверно известно, что буддиста избил Ургалчинов? – привстал с дивана Колчанов.
─ Да, Михаил Иванович, я готов это подтвердить следствию. Дело в том, что Геренст и Ургалчинов крайне своеобразно истолковали партийную установку по привитию молодежи тенгрианского мировоззрения. Например, Геренст решил, что следует подмять под себя всех, кто интересуется восточными религиями, в частности, буддистов. Сначала Геренст хотел это делать, чуть ли не официально. Однако, Ургалчинов сторонник конспиративных действий. У меня, вообще, такое впечатление, что они поменялись ролями. Если в начале Геренст вел себя как начальник Ургалчинова, то вот уже месяца три, как Эрлик взял верх в их взаимоотношениях. Альфред здорово побаивается его. Не мудрено, по сравнению с Ургалчиновым Геренст просто зазнавшаяся тряпка. Я отвлекся. Ургалчинов считает, что важнее всего создать дееспособную тайную организацию, которая может наносить удары, запугивать, иметь тайную власть. Простите, Михаил Иванович, в вашем взгляде я вижу недоверие, мол, откуда ему это все известно. Я готов пояснить.
Поверьте, что я не такой уж безнадежно все проигравший человек. Если бы я не умел сопротивляться и вести свою игру, разве выжил бы я в нашем бизнесе? – в голосе Курдюма послышались нотки самодовольства. – Вы были в кабинете Геренста и видели его страсть к напичкиванию помещения всякой чепухой. Обратили внимание на макет буддийской пагоды?
─ Да.
─ Это мой подарок Геренсту на день рождения. В макете спрятано прослушивающее устройство. Обычно они совещаются вечерами, а я веду запись в машине, напротив офиса «Дхармы». Машину беру у старого друга. Отсюда у меня аудиотека их совещаний. Если устали меня слушать, готов передать записи.
─ Да, Эдуард Борисович, вы меня удивляете весь вечер. То мистикой, то предельным рационализмом. Продолжайте.
─ Хорошо. Ургалчинов повел вербовку Рекунова по телефону. Его подвел нетерпеливый, эксцентричный характер. Он решил явиться пацанам великим воином – Чакраватином. Закончилось все избиением и разбежавшимися буддистами.
─ Что вы можете сообщить по убийству Фарагова?
─ Страшное, безумное действие. Геренст был против, он чуть с ума не сошел от страха. «Шаманы космоса» вне сферы влияния этой части партийной структуры, их опекали в Москве. Я подозреваю, что, в силу своих особенных магических способностей, Ургалчинов всегда стоял выше Геренста. Его прислали сюда следить за последним. Это видно из его фразы в записях. Он высказался в споре с Геренстом примерно так: «Молчи, мразь! Я отвечал за них там наверху, я принял решение, что делать дальше!» Похоже, что Эрлик сам убил Фарагова, не прибегая к посторонней помощи. Его невозможно контролировать. Он сам себе человек, он одержимый каким-то неуемным потусторонним буйством. Если бы меня спросили, видел ли я когда-нибудь воплощение Сатаны, я указал бы на него, – Курдюм разволновался и раскашлялся. – Обещайте мне, Михаил Иванович, что не расскажете ему о нашем разговоре даже после его ареста. У вас будут пленки. Иначе, он просто убьет мою дочь. Для него жизнь человека ничего не значит. Ничего!
─ Успокойтесь. Вы и ваша дочь теперь под охраной закона.
─ Да, пока не забыл. Последний раз, когда Ляля была в себе после визита Ургалчинова, она сообщила мне странную вещь. Когда она находится «там» к ней часто приходит седобородый старичок и ласково говорит с ней, обещает, что скоро вернет ее к отцу навсегда. По ее словам он невысокий, в сером пальто. Я-то думаю, что это лишь видение, но все же… Вам не известен кто-либо, напоминающий по описанию этого старика из ее сна? Все-таки хоть какая-то надежда.
─ Нет, не известен, – Колчанов подошел к Курдюму и положил руку ему на плечо. – Похоже, что все в руках докторов.
– Завтра я принесу все записи сюда, в кабинет. Не нужно вам появляться у меня дома. А тут вы налоговик, пришли по работе.
─ Договорились. А вот про высоких московских боссов поведаете уже в облпрокуратуре, а может быть и где повыше.
* * *
Объем информации обрушенный Курдюмом плюс возможность подтвердить события пленками аудиозаписей застали Колчанова врасплох.
«Конечно, – размышлял он, – расследование должно было привести к прояснениям поставленных вопросов, но вот так сразу, в один момент. Почему Курдюм молчал, не торопился. Мотив ясен – страх за дочь. А что, теперь страх исчез? Возьмут Ургалчинова, и больше у него нет шансов видеть ее хоть иногда «здоровым ребенком, а не призраком», как он выразился. Ей привиделся Отшельник. Надежда. Но Курдюм не наивный мальчик, какое там выздоровление может дать персонаж из сна. Кажется мне, что он пытался вырвать у меня, что я знаю про Отшельника. Интересный игрок господин Курдюм. Зачем ему понадобился Отшельник? А если не ему? Вообще, кто такие эти его московские босы, он не назвал ни одного имени. Кто может назвать? Геренст и Ургалчинов. Посмотрим. Следующий сюрприз – пленки. Он сам ведет записи, сам установил прослушку. Откуда у него такие специальные навыки? Где служил, в каких структурах работал? Опять одни вопросы. Странно, что смерть жены такого влиятельного человека осталась не раскрытой, водитель сбежал с места преступления и его не нашли. Болезнь дочери и ее лечение, – больше похоже на сказку. Что-то тут не так? Геренст и Ургалчинов у него прямо демоны какие-то, особенно Ургалчинов. Черт, опять отвлекаюсь за рулем!» – Колчанов резко дал по тормозам, чуть не вылетев на перекресток на красный. – «Всё, поеду-ка домой! Попью чайку, и буду спокойно думать дальше».
Уже в подъезде его застал звонок мобильника.
─ Михаил Иванович, Колобков звонит…
─ Ну, выкладывай.
─ Белик Юлия не признается, что она кому-то сказала про то, что Армен должен был встретиться с Аленой вечером. Никому, ничего не говорила.
─ Думаешь, врет?
─ Не похоже.
─ Ладно. Написали они?
─ Да.
─ По домам отпускайте. Подвезите, время позднее. До завтра.
Клубок персон и отношений, который казался уже почти распутанным, связался в новые тугие узелки и никак не хотел выдавать тонкую, крепкую нить логики.
Елизаветы дома еще не было. Для врача обычное дело появляться в семье как красное солнышко. Срочный больной, операция и пропал тихий семейный вечер.
