Отшельник замер на несколько секунд, словно еще сомневаясь в своих гостях и своем предстоящем поступке. Потом, ни говоря не слова по-собачьи подвинулся к темному мешку в углу землянки, протянул за ним руку, поставил перед собой и стал развязывать, что-то приговаривая себе под нос непонятными словами. Первым из мешка был извлечен позвякивающий металлической мелочевкой бубен, который старик положил возле себя и сделал в сторону Колчанова и Кторова характерный останавливающий жест рукой: «Не трогайте, мол». За бубном появился ритуальный колпак, а следом палки-лошадки. Отшельник откинул в сторону мешок и бережно, как великое сокровище, положил бубен себе на колени, погладил кожу рукой.
─ И сила человека в нём и жизнь тоже, – торжественно произнес старик. – Это для вас в N-ске он просто вещь из музея, а там, в тайге, святыня всего рода. Да и не только. Легенды ходят про него, сказки говорят. Имя ему «Огонь Хэглуна». Бежит охотник Хэглун за лосем и видна эта погоня из сложившихся звезд, у вас называется Большая Медведица, а след от лыж его – Млечный путь. Никогда не догнать охотнику лося и не убить его, но однажды близко Хэглун подобрался к беглецу и ранил его. Тогда содрогнулось небо и выше верхнего мира, и полетел на землю священный огонь неудержимой испепеляющей силы. Вы называете это Тунгусский метеорит. Все в страхе бежали по тайге и люди, и звери, и птицы летали и сгорали в небе. Шаманы испугались и воины-охотники, когда посмотрели, что рыба варенная в реке плывет. Многие шаманы стали в бубны бить и петь, что все три мира: верхний, средний и нижний сошлись и ударились, что только смерть ждет впереди, что духи-сэвэки убежали, а души мертвых-оми пошли гулять по тайге. Было горе большое.
Только один сын шамана сидел, молчал и семь ночей неотрывно смотрел на небо. А потом вышел в круг к костру рода и сказал перед шаманами и воинами: «Охотник опять отстал от лося! Не смерть пришла к нам, знак неба это был. Я пойду в поваленный мёртвый лес, я найду священную берёзу и сделаю шаманского коня самого быстрого, самого сильного. Все духи-сэвэки будут ему служить, все миры объеду на нём, будет счастье и будет праздник!»
Засмеялись взрослые: «Мальчишка ты! Дурачок! Хочешь жареной птицей лететь по небу, хочешь вареной рыбой плыть по реке!».
Снова он говорит: «Пойду я! Двух свидетелей изберите, что пойдут со мной: воина, который мужчинам расскажет, что сделаю я и девушку, которая женщинам поведает, что сделаю я и, что увидит воин».
Тогда заговорил старый, самый старый шаман из рода Росомахи: «Пойдет он! Мы дадим ему двух свидетелей – воина и девушку. А если сделает, то, что сказал, будет великим шаманом нашего рода-племени!»
Дал старый шаман в свидетели ему своих сына и дочь. Через два дня ушли они и ждали их тунгусы много лун.
И пришли они в поваленный лес, где не было ни жизни, ни смерти. Пошел он первым, а свидетели за ним. Много деревьев он не тронул, а нашел берёзу лежащую, на которой уснул мертвый ворон и стал резать её для бубна-коня. Дрожали свидетели и просили его уйти, а он кричал на них и делал свое дело. Тогда не выдержал воин, зарыдал, затрясся от страха и убежал. Осталась с ним только девушка. Когда закончил работу, взял с собой куски священного дерева, забрал девушку и пошел домой.
Раньше них прибежал воин и сказал всем, что погибли они, что съела их ночь, а он убежал. Заплакали тунгусы – всем помирать придется. Собрались все, и ушли далеко-далеко.
Когда вернулся он с девушкой на стойбище, смотрит – пусто там. Разбил он свой чум и стал делать бубен. А когда закончил, забрал ее себе в жены.
Залез он на самое высокое дерево и ударил в свой «Огонь Хэглуна» и гудение жизни понеслось по тайге. Все деревья запели, птицы полетели назад, звери прибежали. Услышали тунгусы голос жизни, и радость охватила их, пошли они в родные леса. И увидели там белый чум и нового Великого шамана и его жену живыми и веселыми. Стал он главным в роду Росомахи и бубен его исцелил многих и установил равновесие в мире. Было имя его Бальжит Чолпоев!»
Завороженные гости выслушали Отшельника, боясь перебить рассказ даже громким вздохом. Первым вышел из оцепенения Кторов.
─ Послушайте, да это ж целая мессианская сага, это просто что-то невообразимое! Понимаете, Михаил Иванович, бубен «Огонь Хэглуна» для них что-то вроде Святого Грааля или Ноева Ковчега. Это история спасения многих таёжных племён!
─ М-да-а, – промычал Колчанов. – Настоящая тебе получается святыня.
─ Хорошо, что поняли меня, – Отшельник поставил в очаг котелок с водой. – Нельзя что бы «Огонь Хэглуна» снова забрали в музей. Его надо отвезти назад, в тайгу. Его там уже полвека ждут.
─ Не знаю, не знаю, – пробормотал Колчанов. – А в музей что?
─ Колпак и палки-лошади отнесешь! – Строго сказал старик. – Обрадуются. А он, – указал пальцем на Кторова, – повезет бубен в тайгу. Найдет стариков из рода Росомахи и отдаст им. Когда любому охотнику скажет, что он принес, его с почетом проведут к кому следует и примут как дорогого гостя. Сможет! Дай слово, доцент, что исполнишь мою просьбу.
─ Даю! – Без тени сомнения, искренне и открыто согласился Кторов. – Сделаю обязательно. Я так понял, что следует поехать в Эвенкийский округ, разыскать охотников эвенков и объяснить цель визита.
─ Правильно! – Улыбнулся Отшельник. – Не каждому достанется такая честь. Тебя я избрал и не ошибся.
Вода в котелке тем временем громко забулькала, и Отшельник всыпал горсть заварки из маленького мешочка.
– Устал говорить! Все остальное увидите как во сне, после того, как выпьете напиток видений. Я буду петь, а вы смотреть. Утром останется у вас бубен, а я с Эрликом уйду в лес. Там умрем. Не будет по-другому! – строго сказал старик, опережая возражения Колчанова, и добавил уже тише. – Не будет. Не должно. Всему свой конец.
─ Что, мы должны это пить? – Спросил Колчанов, с сомнением поглядывая на подозрительный котелок. – Сны, видения. Я наркотики не употребляю. Расскажите все по-человечески, без фокусов.
─ Не выйдет, – Отшельник почесал всклоченную бороду. – Рассказывать долго. Что слова? Пустота. У меня нет так много слов, да и не хочу. Здесь ты должен видеть все, что было для тебя загадкой. Видение прошлого приходят как вспышка, ночные грёзы, принесенные духами, бросят в твою голову образы и события, как мы бросаем дрова в костёр. Для чего мне в словах искать цвет леса или вспоминать имена, если они сами назовут и покажут тебе себя в твоем сновидении? Разве смогу я спеть как птица или светить как солнце, а во сне ты встретишь их без лишних слов. Великие боги спят или дремлют, медитируют или отдыхают, но в грёзах из-под опущенных ресниц знают в видениях все, что творится в мире. Знание, которое приходит во сне – это путь богов. Богов, начальник, а не милиционеров! – Расхохотался старик.
─ Скажите, – влез Кторов в дискуссию бомжа и мента, – а это наркосодержащий напиток?
─ Доцент, ты не о том спрашиваешь меня. Я давно уже стал человеком тайги. Наркотики это ваша проблема, проблема города, бандитов, денег. Я предлагаю вам то, что веками пьют шаманы, что бы увидеть невидимое. Не хотите – уйдите. Хотите – пейте, – Отшельник поставил закопченную посудину на земляной пол перед гостями.
