Росомаха опускается на поляну у костра и стряхивает Кольку на землю. Он падает, катится по траве кубарем и замирает, уткнув лицо в мокрую кочку.
– Поднимись избранный! – Слышит грозный голос, торопится вскочить на ноги.
Вокруг костра шесть огромных фигур: три в белых одеждах, три в чёрных. Все повернули головы в сторону мальчика. У белых духов глаза небесного лазурного цвета и видит в этих глазах Колька мир и спокойствие мудрого Тенгри. У чёрных духов глаза багряные, недобрые, – в них беспощадность, ненависть и презрение к человеку.
У белых духов волосы и бороды длинные, серебряные, а в раскрытых ладонях отдыхают, нежатся упавшие звёзды. Чёрные сэвэки плешивые, волосы торчат жидкими клочками, вместо бороды извиваются под сухими губами шипящие гадюки. Колька знает, что чёрным духам красота и благородство в облике не нужны, – они могуществом тёмным сильны, они могут превратиться в змея многоголового или в волка, глотающего луну, или в медведя-великана поедающего людей. В ладонях у них речными круглыми камешками катаются, стучат белые черепа загубленных людей.
Кланяется Колька сэвэкам низко-низко и подаёт два куска мяса. Один перед белыми кладёт на траву, второй перед чёрными. Белые ему улыбаются, головами серебряными кивают: «Хорошо, молодой шаман! Хорошо нас угощаешь!», чёрные смеются недобро, плюют на мясо, ногами отталкивают: «Мало, мало принёс! Тебя съедим вместо зайца, глупый шаман!»
Колька молчит, – нельзя с духами разговаривать пока сами не спросят. Тут мать-Росомаха клыки обнажила, на чёрных сэвэков грозно зарычала: «Кто кровь мою обидит – меня унизит! Делайте, что велено в гимне, что предками завещано!»
Подскочили на эти слова с мест своих духи белые и чёрные, подвесили над костром железный котёл-казан с водой, а мать-Росомаха передними лапами опёрлась на край казана и вырыгала в воду кровь, которую в себе принесла. Закипела красная вода, забулькала вонючей похлёбкой из горячей крови.
Велели духи Кольке раздеться догола и спрашивают: «Ответь, молодой шаман! Всегда ли будешь нам лучшие куски мяса приносить? Не спрячешь ли лучшие части жертвы для себя, для жены, для детей?»
– Всегда! – Громко отвечает Колька. – Лучшее мясо будет жертвой вам! Кормить вас стану досыта, чтобы были вы довольные и толстые!
Все вместе смеются духи такому ответу, даже чёрные сэвэки от смеха слюну на губах гадюками подтирают.
Положил белый сэвэк звёзды на траву, протянул к Кольке огромные ладони:
– Иди сюда! Становись мне на руки!
Встал Колька босыми ногами на ладони сэвэка, а ладони холодные как лёд, от них студёная волна внутрь хлынула и кожа гусиными пупырышками взялась. Поднёс белый сэвэк ладони к краю кипящего казана и говорит: «Станешь мёртвым, чтобы возродиться живым!» Стряхнул мальчика с ладоней в бурлящую красную воду и заплакал: «Ай-ай-ай! Шесть голодных духов! Разрежут молодое тело шестью ножами! Разорвут мясо двенадцатью руками! Был ты живой человек – теперь будешь для нас мясом!»
Упал Колька в котёл и заорал от нестерпимой боли во всю мочь, ошпарился кровавой водой и куском мёртвого мяса лёг на железное дно.
– Пусть видит? – Спрашивает белый дух у матери-Росомахи.
– Пусть смотрит? – Повторяет вопрос чёрный сэвэк.
– Должен знать! – Рычит им прародительница.
Тогда чёрный сэвэк выхватил из-за пояса длинный нож, сунул лезвие в котёл, нащупал Колькино мясо и насадил на остриё. Вынул мёртвого мальчика на ноже из котла и вырвал ногтями глаза из вареной головы. А белый сэвэк вставил глаза в звёзды и подкинул вверх. Полетели звёзды к небу и остановились над макушками деревьев. Открылись Колькины глаза и увидели всё, что дальше духи делали с его телом.
Шестью ножами разрезали они мёртвое тело, порвали мясо руками и принялись есть, приговаривая: «Наша жертва, мы и съедим. Молодое мясо, вкусное мясо. Будет хороший шаман!»
Собрали они все кости и положили на шкуру полным скелетом. Хлопнул белый дух в ладоши, опустились ему в руки Колькины глаза. Вставил глаза в глазницы черепа, обратился к другим духам:
– Пусть семь дней, сень ночей здесь лежит. Пусть от нашего пения на костях растёт новое мясо. Пусть войдёт в мясо и зацепится за кости наша мудрость. Пусть будет ему дорога в дыру между мирами. Станет он большим шаманом. Я дарю ему песни и заклинания магические!
– Я дарую ему знание болезней и средств от них! – Сказал второй белый сэвэк.
– Я дарую ему власть над душами людей просящих о помощи! – Объявил третий белый дух.
– Пусть растёт мясо на костях. Когда-нибудь я ещё эти кости обглодаю! Даю шаману силу нелюдскую, богатырскую! – Крикнул чёрный сэвэк.
– Жалую новому шаману умение владеть чужой волей и играть ей как старой костью! – Прошипел второй чёрный сэвэк.
– Отдаю ему судьбу его, которая соткана из побед, странствий и горького страдания! – Прошептал третий чёрный сэвэк.
– Вручаю ему долю и жизнь рода моего! – Прорычала Мать-Росомаха.
Закрылись глаза в глазницах черепа и проснулся юноша только через семь дней и семь ночей.
Лежит он на собачьих шкурах у костра, рядом дед Борька хлопочет. Заметил, что внук, глаза открыл, подал плошку с водой.
– Теперь, внук, шаман ты стал. Нет у тебя обратной дороги. Долгим путём пойдёшь. Очень долгим. Это путь восхождения к истине.
Кольке исполнилось девятнадцать. В эту последнюю ночь, когда они были вместе в лесу и готовились проститься на многие годы, завещал шаман своему ученику вернуться за священным «Огнем Хэгнула» и увести его тунгусам.
─ Нельзя сейчас тебе этот бубен в руки брать. Ты молод, сил его не знаешь, подхватит он тебя и навсегда унесет в подземный мир. Стань сначала таким, чтобы оседлать его, чтобы удержать его. Но вернись за ним, это судьба твоя! Берегись, что захочет завладеть бубном Обученный во сне. Кто он, я не знаю, но духи говорят о нём. Не дай ему стать хозяином «Огня Хэглуна».
Сварил шаман магический напиток для подземной жизни на две луны и пояснил Кольке, что ждет его сначала смерть, а потом новое рождение белым шаманом. Только матери надо сказать, что бы схоронили быстрее.
─ Не бойся, внучок, я за тобой быстро ночью приду и заберу тебя у духов нижнего мира. Сам стану там жить и от Мангыса тебя сторожить.
Выпил под утро до первых лучей солнца названный внук магический напиток и поспешил домой. Пришел, лег и сказал матери, что умрет скоро, просил только похоронить быстрее. Так оно все и случилось, как он сказал. Похоронили Николая Карасёва на следующий день. Не было предела горю матери его, не было предела удивлению всех людей.
Попрощался дед Борька с Анной Карасёвой, просил бубен его беречь и ушел с поминок. А ночью разрыл он могилу Колькину и вызволил ученика своего живого и здорового.
─ Теперь ты заново рожденный из чрева земли. Теперь ты прошел испытание шаманское и посвящен в нашу род. Я лягу тут за тебя, возьму твоих духов хранителей с собой и буду здесь твой путь сторожить.
