Заезжаю в какой-то закуток, похожий на уголок лесопарка, раскладываю сиденья. Шлюха вдруг захотела выпрыгнуть, но я пресекаю эти попытки на корню.
Развалив козу на креслах, грубо переворачиваю ее на живот. Она что-то там вякает, но мне все это до фонаря. Рывком снимаю с нее колготки с трусиками… Не очень удобно, но это ничего, для подобного случая сойдет и так. Оттрахав шлюху, беру ее за волосы.
Она плачет. Какое мне дело до ее блядских переживаний?!
— Оставьте меня, — стонет девка, а во мне столько дури, что оставить ее я уже никак не могу.
Шлюшка сосет, но делает это как-то паршиво, видно, без охоты, не может, видите ли, тварь, собраться с мыслями… Мне надоели ее слезы, и уже более спокойно, сняв с нее колготки окончательно и разложив телку на спине, драю ее так, как мне нравится. И, видимо, неплохо у меня выходит. Минут через пять телка начинает ахать и даже слегка подмахивает. Давно бы так. Держу ее за крепкие ляжки и с удовольствием продолжаю начатое дело. У этой твари еще ничего там не разрушено, и шевелить ее действительно приятно. Она уже и сама забыла обо всем на свете и тоненько кричит, когда кончает. Я продлеваю удовольствие и жарю ее дальше, так что она успевает кончить подо мной раз пять. Затем это уже делаю и я.
Черт! А классная мне все-таки попалась блядь! Давно я таких не имел. У нее и груди словно налитые шары. Наверно, еще не успела затаскаться. Только начала, оттого и кочевряжилась вначале.
Одеваюсь, подаю ей ее одежду. Девка лежит еще на спине и не может прийти в себя. Часто-часто дышит.
— Ну вот, а ты боялась, — смеюсь я. — Не люблю, когда шлюхи кривляются и строят из себя недотрог. Давай одевайся, я отвезу тебя домой.
Она одевается, а я смотрю на нее, и у меня опять начинает вставать.
Нет, что там ни говори, а коза мне попалась отменная, как фирменное блюдо в приличном ресторане. «Неплохо я поужинал», — усмехаюсь про себя.
— Вы псих! Маньяк! — уже не зло говорит она.
— Какого черта, крошка?! — хохочу я. — Ты ведь этим зарабатываешь себе бабки! Я понимаю, что взял тебя наверняка в неурочное время, но и плачу не по твоим долбаным крымским тарифам. Успокойся и расслабься. Вот тебе двести баксов, — и подаю ей деньги.
Она смотрит на меня, а денег не берет.
— В чем дело, крошка? — удивляюсь я.
— Уберите это! — фыркает она.
— У тебя что сегодня, субботник? — искренне удивляюсь поведению путаны. — Ты' ничего не перепутала? Не глупи! Я тебе точно скажу: у меня такой бабы, как ты, еще не было! — делаю ей комплимент. — Я тебе отвечаю: стоишь ты гораздо больше, нежели берешь с клиентов.
Девка как-то странно смотрит на меня. Она уже оделась, и я поднял ей спинку сиденья.
— Ты действительно не обижайся на меня, — говорю ей примирительно. — В башку мне сегодня ударило. Не было у меня никого очень долго, а тут еще ты вроде как и рабочая, а туда же… В общем, вот тебе двести и говори, куда тебя отвезти.
— Я не проститутка, — тихо произносит она, доставая из сумочки сигареты. — И никогда не была проституткой. Дайте огня.
Вытаскиваю зажигалку и даю ей прикурить.
— Это как это? — не понимаю я. — У тебя ведь прикид боевой! Нормальная девчонка так никогда не оденется, тем более вечером!
— Вот то-то и оно. Я актриса, мы новый спектакль ставим, а у меня как раз роль проститутки, — сокрушенно говорит она.
— Ни хрена себе! — изумляюсь я. — Так ты, выходит, в роль вживалась?!
Девчонка выпускает дым и горестно кивает.
— Вжилась… — со вздохом произносит она. Смотрю на нее и деньги в своей руке. Затем меня разбирает смех. Я пытаюсь сдержаться, но не получается. Девчонка смотрит на меня, и глаза у нее блестят, но не от слез. Она тоже фыркает, и мы оба ржем до упаду…
Глава двадцать вторая
Незадачливую актрису зовут Викой. Отвожу ее в ресторан, чтобы слегка загладить вину, и там мы сидим до закрытия.
Вика призналась мне, что так классно, как со мной в машине, у нее никогда не было… Вот и пойми этих женщин.
Есть у нее какой-то там ухажер из здешних, который трахнул ее, когда она училась в институте. Теперь он вроде сшивается с местными бандюганами и ревнует Вику к каждому столбу. В общем-то, правильно делает… Парень пару раз по пьяни поставил Вике фингалы, заподозрив, что та флиртует с режиссером их театра.
Вика нормально поднакачалась коньяком, и мы едем ко мне, где до самого утра занимаемся любовью уже по-человечески, в постели. Под утро, засыпая, Вика сказала, что я для нее теперь самый лучший мужик на земле. Это она врет, конечно, но приятно.
Я попросил ее дождаться меня и уехал провести сделку. Получил свою тысячу долларов, и мы договорились, что я буду привозить товара в два раза больше.
Проверяясь, лишних полчаса мотаюсь по городу и после еду домой. Вика еще спит. Падаю рядом с ней, потому как до невозможности хочу спать. И сплю.
Поднимаемся уже под вечер. Вика в ужасе оттого, что не пошла на репетицию. Наскоро перекусив, везу ее в театр. Договариваемся, что я подожду ее на улице. Я просто балдею от этой девочки. Надо же, что мне подвернулось в Симферополе.
Вика выходит не одна. С ней парень в кожаной куртке с бритым затылком. Разговор у парочки очень оживленный. Парень грубо хватает Вику за руку. Похоже, это и есть ее поклонник. Выбираюсь из машины и подхожу ближе.
— Да ты сука! — орет пацан на всю улицу. — Я тебя, блядь, вчера весь вечер прождал! Ты где, падла, шлялась?
— Эй, смотри сюда! — приказываю ему. Пацан резко оборачивается.
— Что? — злобно шипит он.
— Ты видишь? — усмехаюсь я недобро. — Вот со мной Вика и была.
— Так это ты!.. У-у! Тварюга!! — рыкает он и боксерским ударом впечатывает мне в челюсть.
Разминка для детей: легко ухожу и жесткой серией в голову посылаю пацана на асфальт. Оклемается он не скоро. Слышу щелчки дверей машины и вижу, что ко мне через дорогу несутся трое пацанов: наверно, дружки спешат отомстить за приятеля.
Вика вскрикивает от ужаса.
— Спокойно, малыш! — улыбаюсь ей. — Или ты перестала в меня верить?
От страха девушка ничего не может ответить. Плотненько занимаюсь набежавшими мальчиками. У последнего выбиваю из руки нож и ударом в кадык заставляю пацана встать на колени. Двое его кентов уже отдыхают на травке газона. Парень хрипит, выпучив глаза.
— Это тебе подарок от Антоныча, — сообщаю ему и гашу придурка пяткой сверху по шее.
Возвращаюсь к Вике.
— Ничего не бойся, поехали, — усаживаю ее в машину. Едем ужинать.
Некоторое время Вика молчит, приходя в себя.
— Они теперь меня убьют, — наконец говорит она.
