— Первое объяснение, — начал Алешка, — что бандиты договорились с тем человеком, которого Банщиков и Молебоев хотели подловить на оброненном бумажнике. Ведь основное-то обвинение на нем держалось. А если он заявил, что больше претензий не имеет? То есть, или заплатили ему, или запугали. Я бы предположил, что заплатили. Хочется побеседовать с этим человеком, неофициально. Если он подтвердит, что с ним, что называется, со всем уважением обошлись, то вот вам и все дела!
— Все равно, — покачал головой Дроздянкин. — При них «куклы» нашли, факты мошенничества были очевидны. В этих условиях их могли не выпустить, даже откажись главный свидетель от своих показаний. Какая-то там еще работа велась, чтобы их отмазать. Хотя с мужиком, из-за которого они загремели, потолковать стоило бы. Но если б только его обхаживали, то вряд ли Молебоев и Банщиков сегодня оказались бы на свободе... Ладно, это все — вопросы второй очереди, а сейчас надо к Ныркову спешить! Можно мне взять фотографии этих двух типов, чтобы показать ему?
— Разумеется! — ответили мы. — Надо будет, мы еще распечатаем.
— И часть пути я могу вас подвезти, — сказал он. — Вам куда?
— Совсем недалеко, — сказал я. — Но прокатимся мы с удовольствием. А вы нам расскажете, если узнаете от Ныркова что-нибудь интересное?
— Расскажу, куда ж от вас деваться, если вы все дело в одиночку, можно сказать, раскрутили! — рассмеялся он. — Позвоню и расскажу.
— Прямо сегодня? — спросил Жорик. Вернее сказать, потребовал: его вопрос больше похожим на требование прозвучал.
— Постараюсь, — ответил Дроздянкин. — Но если провожусь с Нырковым допоздна, то, не обессудьте, завтра с утра позвоню. Черкните-ка мне, кстати, ваш телефон.
Я записал ему телефон, потом все мы оделись и вышли из квартиры. Дроздянкин довез нас до нашей улицы, и мы как раз поспели к ужину.
После ужина мы обсуждали события дня, прикидывали, что нас может ожидать дальше. Надеялись, что вот-вот позвонит Дроздянкин, а он все не звонил и не звонил. В конце концов все легли спать.
Мы уже погасили свет и лежали, стараясь уснуть, но сон упорно не шел, слишком взбудоражены мы были после всех приключений прошедшего дня.
— Интересно, почему Дроздянкин не позвонил? — подал я голос. — Может, узнал от
Ныркова еще что-нибудь такое, из-за чего сразу кинулся дальше действовать? Или, может, Нырков впал в истерику, когда узнал, что машину, если найдут, вернут не ему, а Легавину. И теперь Дроздянкин его откачивает...
— Ладно, — отозвался Жорик. — утро вечера мудренее, давайте спать. И мы, наконец, уснули.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я ДЕЛАЮ ХОД КОНЕМ
Утром ни свет ни заря — совсем темно еще было — меня разбудил телефонный звонок. Я сразу выскочил в прихожую, к аппарату. Сомнений не было, это мог звонить только Дроздянкин!
Но это был не Дроздянкин.
— Здравствуйте, — услышал я глуховатый голос. — Квартира Карсавиных?
— Да, — ответил я.
— Андрей Карсавин?
— Да.
— А я — из милиции. Мне дали ваш телефон...
— А, так вы — Глебов Виталий Сергеевич? — догадался я.
Последовала легкая пауза.
— Точно! — рассмеялся он после паузы. — Надо же, предупредили, значит, что я могу звонить? Тогда все еще проще, раз знаешь, кто я такой и что мне нужно. Мы могли бы встретиться, и побыстрей?
— Да, конечно, — сказал я. — А что такое?
— Кое-какие сведения уточнить надо. Понимаю, воскресенье, отоспаться хочется, но дело есть дело. Так сможешь?
— Конечно! — ответил я. — Сейчас мы быстренько встанем, позавтракаем и подъедем, куда скажете.
— «Мы»? — недоуменно переспросил он.
— Ну... — я растерялся.
— А, понимаю! — опять рассмеялся он. — Конечно, ты же вместе с друзьями-однокашниками этим делом занимаешься? А мне просто передали телефон, сказали, вот, все нужные сведения у Андрея Карсавина, кадета училища.
— Странно, что полковник вам других не назвал, — сказал я. — Я-то меньше других сделал. Тот же Алексей сделал намного больше.
— А, тот самый Алексей? Конев, да?
— Да, — подтвердил я.
— Как же, слышал. В общем, когда ты сможешь подъехать?
— Смотря куда, — сказал я. — И лучше, если мы все вчетвером подъедем.
— Хорошо. Буду ждать вас на Петровке. Вот что, я где-то через часок машину за вами пришлю. И вы соберетесь спокойно, и я буду знать, что вас доставят прямо ко мне, с удобствами. Идет?
— Идет! — радостно согласился я.
— Хорошо, тогда скажи мне точный адрес и объясни, как лучше всего подъехать, чтобы я водителю дал указания. И ровно в девять ждите у подъезда.
— Есть! — сказал я. — Будет исполнено!
— Молодец, — сказал он. — Сразу видно, что не зря учишься.
И повесил трубку.
А я ворвался в комнату.
— Ребята, вставайте! Глебов позвонил!
Они и так уже проснулись.
— Тот самый Глебов? — спросил Жорик, — О котором Осетр предупреждал?
— Тот самый! И через час за нами придет машина, чтобы отвезти нас на Петровку! Он хочет поговорить с нами! И...
И тут я на секунду осекся. Одна мысль пришла мне в голову... Мысль, похожая на взрыв бомбы в башке — и меня самого поразило, что я сумел в мгновение ока взять себя в руки и сдержаться, чтобы мои друзья ничего не заметили.
А мысль была такая: Осетр вполне определенно сказал, что Виталий Сергеевич Глебов — человек из ФСБ. А позвонивший представился работником МУРа, и приглашает он нас не на Лубянку, а на Петровку...
С полковником разговаривал я. И друзьям не сказал, в каком конкретно ведомстве работает Глебов, просто передал, что такой человек может нам позвонить...
Но зачем работнику милиции врать? Сказал бы просто: «Я — не Глебов, я — другой следователь...»
И то, что он не очень ориентировался, сколько нас, как нас зовут...
Правда, про Лешку Конева он знал. Тоже интересно, да? И тоже укладывалось в схему, которая начинала выстраиваться в моем мозгу...
Я вспомнил фразу Дроздянкина, что сейчас любое удостоверение можно подделать. И когда придет машина, нам, небось, любые удостоверения покажут...
А вспомнив о Дроздянкине, я сразу припомнил и еще одну вещь: уходя, я записываю ему мой телефон — и вывожу под номером телефона крупными буквами: «Андрей Карсавин». И он эту бумажку убирает в кардан...
И ведь Дроздянкин так и не позвонил, с самого вечера...
— И?.. — переспросил Илюха. — Что ты еще хотел сказать?
