– Давай сюда свои мемуары, – лениво протянул я руку. И так же лениво стал просматривать первые страницы. Ничего интересного. Кроме ошибок. Все какая-то ежедневная ерунда. «Утром ветир сильный, а вечиром западный… Поймал двух крабов на палец…»
Хороший способ ловли, надо сказать. Тетя Женя научила. Покачаешь перед крабиком пальцем, будто грозишь ему – не балуйся, мол, а он – цап клешней и повис на пальце. Тут его сзади берешь за спинку другой рукой и – в сетку.
Читаю дальше: «Солнце взашло утром посли заката. Научился прадуватся…»
Тоже полезное дело. И тоже тетя Женя научила. Когда ныряешь глубоко, вода начинает больно давить в уши. Нужно зажать нос пальцами и хмыкнуть, будто сморкаешься – и все, давление внутри головы поднимается, боль проходит. Можно нырять дальше. И глубже.
«Пагода хрошая. Был шторм восимь балов. Два раза».
Что два раза? Хорошая погода? Или два раза по восемь баллов?
В общем, просмотрел я Лешкины записи и уже было положил тетрадь на тумбочку, но что-то вдруг ущипнуло меня где-то внутри, как маленький, но вредный краб. Что-то в его записях показалось мне странным, достойным внимания, как сказал бы папа. Какие-то совпадения.
Я сел к столу, взял красную ручку.
– Ошибки нашел? – удивился Алешка. Вздохнул, подумав: – Исправляй.
Ошибку я нашел только одну – в слове «пагода». Но из-за нее не стоило бы хвататься за ручку. Снова листая дневник, я внимательно перечитывал отраженные в нем события. И вдруг помимо моей воли рука подчеркнула одну фразу. И чуть пониже – другую. И еще на одной странице. И еще! А вот совсем свежая новость!
– Смотри, Леха! – ахнул я от догадки.
– Да ладно тебе, – отмахнулся он. – Потом, в последний день, объяснишь. Все равно я все забуду.
– Смотри, ребенок! – я даже заорал и прочел вслух: – «По радиву собчили что на мори опять поивились ператы».
– Я торопился, – оправдался Лешка, но я перебил его:
– Слушай дальше, в тот же день. «Хадили в горы. Тетька Р.М. падвернула ногу. Прафесор патирял трупку и ручьку. А Боцман нихадил с нами, куда-то делся. Пиво любимое наверно пил». Совпадение? – спросил я, переводя дыхание.
Алешка тут же сообразил, в чем дело, выхватил у меня дневник и стал читать подчеркнутые фразы: «Сматрели катакомбы. Тетя Женя ни много патирялась в тимноте. А потом нашлас. А Боцман ни нашелся».
Теперь я уже вырвал у Лешки тетрадь: «Сматрели кино и гатовели сашлык. А Боцману нидали, опять куда-то делся».
Мы переглянулись и покачали головами. Вот это да! Открытие! Всякий раз, когда на море происходило пиратское нападение, Боцмана в пансионате не было! Он, стало быть, как хищная птица покидал «Горное гнездо», улетая за добычей. Для морского разбоя! И тут мне еще вдруг вспомнился синий якорек на руке, которая держала мешок, куда мы «сдавали» пиратам свои ценности. А ведь у нашего Боцмана точно такой якорек!
– Во гад! – выдохнул Алешка. – А еще про подлодку поет, усталую.
Я машинально листал тетрадь, искал новые доказательства соучастия Боцмана в преступлениях на море. Ага! Вот и на суше. В ночь, когда из банка выкинули сейф, Боцман, как он объяснил нам всем наутро, заночевал у своего сослуживца по подводным походам.
– Все ясно! – сказал я и захлопнул тетрадь.
– Не все, – вдруг серьезно проговорил Алешка. – Ты чем подчеркивал, красной ручкой? Да?
– Ты же видел, – удивился я.
– А ты еще посмотри, – это он посоветовал совсем уж мрачно. В голосе его звучала тревога, и на лице была написана тревога.
Я снова раскрыл тетрадь.
– На полях смотри, – подсказал Алешка.
Еще новости! И как я сразу не заметил? Против каждой отмеченной красной пастой фразы на полях стояли крохотные, еле видимые карандашные галочки…
Значит, кто-то чужой смотрел Алешкин дневник. И значит, этот чужой тоже почему-то обратил внимание на эти совпадения. На эти ключевые, как сказал бы папа, фразы. Эх, где же ты, наш папочка? В какой далекой Австралии? Купаешься в океане? Кушаешь мясо кенгуру? Кидаешься бумерангами? А твои любимые дети – в кольце незримых врагов. В самом эпицентре криминальных событий. Между сциллами и харибдами.
– Кто? – спросил Алешка, тыкая пальцем в тетрадь. И сам ответил: – Тетка Женька!
– Ты дурак? – искренне возмутился я.
– А у кого еще ключи от нашей комнаты? У кого? – Лешкин палец уже не в тетрадь тыкался, а мне в пупок.
Это довод, конечно, грустно подумал я. Такая красивая, веселая, умная… На свете всего две таких – она да наша мама. Я не мог согласиться с этим подозрением, все внутри сопротивлялось.
– Не может быть! – уперся я без всяких доводов. – Человеку надо верить!
– Она не человек, – прошипел Алешка. – Она зеленая лупоглазая лягушка! Жаба!
Но тут я нашел, чем оправдать лягушку:
– А ты хоть раз за все это время запирал дверь?
– А ты?
– И я – нет.
– Значит, любой мог к нам прокрасться? А кто? Профессор? Р.М.? Боцман? Или Охранник? Ну уж не Охранник, это точно. Мы его всего два раза и видели-то. Один раз, когда он дрова на берег приносил, а еще раз, когда спал на раскладушке под ветками винограда.
– Ты как хочешь, – сказал Алешка, – а я этого так не оставлю!
Он сидел на кровати в одних плавках, худенький, решительный, с хохолком на затылке, и сердито жестикулировал.
– Какие-то бандиты покупают прекрасную научную подводную лодку для изучения подводных глубин, а вместо этого грабят на ней мирные пассажирские суда! Нет, вы подумайте! – он вскочил и гневно заходил по комнате, шлепая босыми ногами. – Ученые придумали, инженеры построили, а бандиты грабят, да еще собираются присвоить себе золото «Тасмании»!
– С чего ты взял?
– А зачем они тетрадь украли? Им, видите ли, сейфа мало! Самого большого в мире. Едем в милицию!
Тут он прав. Самим нам не справиться. Тем более что мы не знаем – с кем.
– Поехали, – согласился я. – Только штаны надень.
Мы заперли комнату и пошли на пляж. По дороге Алешка заглянул на кухню и крикнул с порога:
– Теть Жень, мы покататься пошли, – и тут же захлопнул дверь, чтобы не услышать в ответ:
– Хорошо. Только рядом с берегом.
До города мы домчались быстро и без осложнений. Только Алеха всю дорогу трещал мне в ухо:
– Ишь, придумали! Бухнули сейф в море – кто его там догадается искать! Вскроют его под водой этим… как его… мультипликатором – и все денежки себе.
– Манипулятором, – поправил я.
– Какая разница!..
Мы оставили своего Горбунка в яхт-клубе и пошли в милицию. По дороге Алешка сказал:
