– Зачем большая? Совсем небольшая. Со среднюю акулу. На двух человек экипажа – командира и инженера. Но зато все на автоматике, оборудована бортовым компьютером. В него закладывают нужные данные, ну, к примеру, маршрут, глубину – нажимают кнопку, и все. Она сама мчится со страшной скоростью в место назначения…
– И как вмажется с этой скоростью в какую-нибудь подводную скалу или в какое-нибудь несчастное судно! – пообещал Алешка.
– А вот и не вмажется! – по-детски возразил Профессор. Даже с обидой. – Она любое препятствие за целую морскую милю чует. И стороной обходит. А потом на прежний курс ложится. А впереди у нее есть такой манипулятор, похожий на пушку – им можно поднять со дна моря целый танк. Или наоборот – крохотный камешек. И этим же манипулятором можно разрезать под водой, как масло ножом, любое железо, даже броню боевого корабля. Так что, найдя затонувший корабль, можно без всякого труда пробраться в него, вскрыть сейфы и забрать на борт лодки их содержимое…
– Все до штучки, – щелкнул пальцами Боцман и опять почему-то посмотрел на Р.М.
А та почему-то отвернулась. И опять сделала Алешке какое-то бессмысленное замечание, ну совершенно не в кассу. Профессор полистал свою знаменитую тетрадь, полную подводных кладов.
– Да… – мечтательно протянул Боцман, – щас бы вашу лодочку, да полистать вашу тетрадочку…
– Это зачем? – встревожился Профессор. И, как ребенок игрушку, спрятал тетрадь за спину.
– Ну как же! Выбрали бы что-нибудь поближе. Да на небольшой глубине. Снарядили бы экспедицию. – Размечтался старый морской волк. – Алешка – командиром, я – манипулятором. Эх, разбогатели бы разом! И навсегда.
– За чем же дело стало? – как-то презрительно улыбнулся Профессор. – Вот, – он просмотрел записи, заложил страницу пальцем, – недалеко отсюда, на глубине всего-то тридцать метров, на скальном грунте лежит теплоход «Тасмания». В его трюмах больше золота, чем было на «Каире». Да еще, в сейфах, драгоценности двухсот пассажиров.
– И где же он лежит? На этом скальном грунте?
– В Средиземном море. У Мессинского пролива.
– Где Сцилла и Харбида? – поторопился проявить эрудицию Алешка.
– Хариеда, – поправил Профессор.
Смолчать бы Алешке в этом месте. Нет, ляпнул-таки:
– Они кусаются?
Профессор расхохотался от души:
– Нет! Они не кусаются. Они пожирали древних мореплавателей. Которые между ними проплывали. Узким проливом. Сцилла – чудовище с шестью головами на длинных шеях и с двенадцатью когтистыми лапами…
– Вроде динозавра? – уточнил наш эрудит.
– Ну, похоже на то, – не очень охотно согласился Профессор. – Так вот, Сцилла сидела на скале по одну сторону пролива, а Харб… извините, Хариеда пряталась в глубине вод у другой стороны…
– А она как выглядела?
Профессор виновато развел руки.
– Не знаю, юноша. Ее никто не видел. А кто видел, уже никому рассказать не успел.
– Понятно. Значит…
– Вот именно. С той поры выражение «между Сциллой и Харб… Хариедой», – ученым тоном продолжил Профессор, – означает подвергаться одновременно двум серьезным и равновеликим опасностям.
Не знаю, как Алеха, а я в это время почувствовал себя окруженным со всех сторон этими харибдами. С равновеликими опасностями.
– В этом проливе и лежит «Тасмания», – заключил Профессор.
– И координатки у вас есть? – хитренько как-то спросил Боцман.
– «Координатки» есть, – усмехнулся Профессор. – Да вот лодки нет.
Боцман щелкнул пальцами и опять посмотрел на Р.М. Чего они все время переглядываются? Тут ворвалась в столовую тетя Женя:
– Все, дорогие пансионеры! Спать до утра. Спокойной ночи. Гашу свет.
Мы пошли проводить Профессора в его комнату – он все время забывал, где он живет, и то в одну чужую комнату сунется («извините»), то в другую («простите великодушно»).
– Вы очень неосторожны, Профессор, – сказал я, когда мы шли по коридору. – В вашей тетради такие ценные сведения! А вдруг они попадут в чужие руки?
– Друзья мои, – он положил нам руки на плечи, – юные друзья мои, неужели вы тоже думаете, что я такой простофиля?
Тут мы с Алешкой не выдержали и рассмеялись. И Профессор с нами. Дело в том, что когда мы все знакомились, он так и сказал, представляясь:
– Филипп Аристархович. Имя достаточно сложное, так что можно называть меня просто Филя.
Но надо сказать, простофилей его называла только Р.М. И то – за спиной и вполголоса.
– Так вот, друзья мои. Записи координат в моей тетради зашифрованы. И ничей чужой глаз никогда их не расшифрует.
– Очень сложный шифр? – спросил я. А Алешка рот открыл, ожидая ответа. Он, мне кажется, не прочь бы за сокровищами понырять.
– Очень простой. К каждой координате я прибавил одно число. И это число…
– Известно только вам, – догадался я. – А вдруг вы забудете?
– Нет. Я все время повторяю его про себя. Для тренировки. Так что если кто-то, по моим данным в тетради, станет искать сокровища на дне морей и океанов, он ошибется на несколько морских миль.
– Здорово, – сказал Алешка разочарованно.
– Не горюй, отрок, – улыбнулся Профессор, прощаясь с нами у своих дверей. – Когда мы выкупим «Марфу», обещаю: ты первый спустишься со мной в таинственные глубины на поиски морских сокровищ. – Он поправил очки, удивленно посмотрел на дверь и спросил:
– А куда это вы меня завели?
– Это ваша комната, – сказал Алешка. – С точностью координат. Без всяких шифров.
– Благодарю вас, юные друзья. Доброй вам ночи.
Когда за ним закрылась дверь, я с грустью подумал о том, что с такой рассеянной памятью даже сам Профессор никогда не сможет воспользоваться плодами своих сорокалетних трудов. Не говоря уже о посторонних лицах, вроде нас, например. Мы пошли к себе. Улеглись. Я уже начал задремывать, но тут вдруг Алешка сказал ясным голосом:
– Ничего, Дим, мы с тобой скоро на подлодке поплаваем. – Помолчал. – Про сокровища не знаю, а подводным миром полюбуемся. И Хариеду эту подводную разглядим. Открытие сделаем.
– Что? – я даже подскочил от неожиданности.
Алешка не ответил. Видимо, просто во сне пробормотал.
Глава V
Самое чрезвычайное происшествие
Утром я напомнил Алешке его вечерние слова. Сначала он сделал вид, что не понимает, о чем я его спрашиваю, а потом важно сказал:
– Все в свое время. Нельзя опережать события.
И мы пошли завтракать. В столовой, как обычно, включенное Профессором радио сообщало о «событиях мирового значения».
