Когда машина остановилась, никто не бросился выгружать из нее вещи и продукты – все похватали удочки и бросились к воде. И, как заколдованные, простояли неподвижно и молча довольно долго.
Все получилось здорово. Клева не было. Никакого. Ни в семь, ни в восемь. И даже в десять.
– Не слушаются рыбки милицию, – сказал папа и смотал удочку. – Плохо вы, майор, с контингентом работаете.
– Контингент наклевался уже, – сказал Максимыч. – Пока вы спали.
Клева не было и у него.
– Фиг с ним, – сказал Алешка. – С голоду не похудеем. Даже Максимыч.
Мы с Шишкиным стали устраиваться поудобнее. Натянули между деревьями навес из пленки, разложили на траве старенькое одеяло. Соорудили костерок и поставили на него разогревать курицу и кипятить воду для чая. Нарезали колбасу, хлеб, разложили всякую зелень. В общем, сделали и стол, и дом. А все остальные в это время беззаботно купались в озере. Оля при этом брызгалась и визжала так, будто ее окружила стая водяных крыс. Или зеленых русалок. А Лешка время от времени бегал проверять свою удочку, которую он оставил с заброшенной наживкой.
Они накупали себе аппетит и уселись за... Хотел сказать «за стол», но точнее все-таки – на стол. Вокруг еды.
Долгое время за столом была тишина. Даже Ольга не взвизгивала. Потому что Машка так и не решилась выбраться из машины на травку. Потом начались разговоры о том, какая вкусная курочка, какая свежая колбаска, какие круглые яички и как хороши котлетки... Только Алешка время от времени подначивал:
– Зато уха невкусная.
В общем, кроме ухи, обед очень удался. Но я думаю, что на свежем лесном воздухе, на берегу озера, на зеленой травке, при ярком солнышке, под щебет птиц и в дружной компании хороших людей даже черствая корочка покажется вкусной.
После обеда мы немного повалялись на травке. Чтобы калории улеглись. Шишкин достал этюдник и стал рисовать озеро. Алешка тоже зачем-то выпросил у него листок бумаги и карандаш. А папа и Максимыч отошли подальше и сели под деревом. Мы сразу поняли: папа проводит секретный инструктаж своего агента.
Как-то до меня вся эта история не очень доходила, а тут как-то тревожно стало. За Максимыча. Он, конечно, колдун и экстрасенс, но против злобы и подлости даже колдуну не так-то просто устоять.
Они разговаривали очень долго. И, наверное, очень серьезно. И я немного успокоился: конечно, папа сделает все, чтобы подстраховать Максимыча и не подвергать его опасности. Сколько уж таких операций папа проводил, проведет и эту. Только бы Лешка не вмешался. С него станется. Он и так, по-моему, больше всех об этих делах знает. И уж наверняка что-нибудь задумал. Но я его в эти дни буду за шиворот держать. В шкафу запру, если надо. И вазу туда поставлю.
Наконец наши «заговорщики» вернулись к костру, и Максимыч подвесил над ним ведерко для чая. Сходил к машине покормить Машку.
А мы пошли смотреть – что там нарисовал наш Шишкин. Здорово получилось. Озеро на бумаге – даже красивее, чем в жизни. Такое красивое, что сразу видно: никакой рыбы в нем нет. И никогда не было.
Лешка тоже показал нам свой рисунок. Он нарисовал Олю в виде русалки – вместо ног рыбий хвост. Но Олю никто в его рисунке не узнал.
– Что за селедка? – спросила она.
– Уклейка, – пригляделся Максимыч. – Но кого-то она мне напоминает.
Алешка потихоньку хихикал в кулачок.
Шишкин взял рисунок, всмотрелся в него глазом художника и, взяв у Алешки карандаш, добавил два-три штриха. И протянул рисунок Оле. Она ахнула от удовольствия.
– Я и не знала, что я такая красивая. Вовсе не селедка.
– Но немножко похожа, – упрямо добавил Алешка.
– А ты немножко умный, – отомстила ему Оля.
Лучше быть немножко умным, подумал я, чем немножко глупым. Впрочем, разница, наверное, не большая.
Мы еще искупались, еще поели, попили чая с дымком, хвойными иголками и комарами, набрали целый стакан земляники и подарили ее Оле. Алешке земляника понравилась.
Потом мы еще половили рыбку. С тем же результатом. И поехали домой, усталые и довольные. Такие усталые, что Оля дорогой заснула и даже не заметила, как Машка доверчиво устроилась у нее на коленях. Правда, Максимыч – добрая душа – при въезде в город забрал Машку с Ольгиных колен и сунул себе за пазуху.
В общем, день прошел славно, без всяких происшествий, со всякими удовольствиями.
Но в этот день случилось знаменательное событие, которое здорово повлияло на судьбу Геры Пасюка и его команды. Конечно, мы об этом и не догадывались, тем более что событие было совсем простое и невинное.
Когда мы прощались у дверей гостиницы и желали друг другу доброй ночи, папа и Максимыч отошли на минутку в сторонку. Как мы оказались возле них в пределах голосовой связи, я не знаю. Но то, что мы услышали, на меня впечатления не произвело. А вот Лешка какой-то вывод сделал. Разговор этот состоял всего из нескольких фраз.
– Значит, Макс, – сказал папа, как бы напоминая, – ты выводишь их на глухую стену.
– Да, пусть они в нее упрутся. Всеми своими лбами. А уж там – ваше дело, товарищ полковник, хорошенько Гере по тыкве настучать.
– Настучим, – твердо пообещал папа. – Мало не покажется.
На том разговор закончился, и все участники уникальной прогулки разошлись по своим домам.
А наутро события начали разворачиваться. Сначала угрожающе, а потом еще и стремительно. Алешка почему-то опять стал вертеться возле грустного Кистинтина. Частенько краем уха ловил его разговоры по мобильнику. Единственным собеседником Мишкина был Гера Пасюк. Я очень удивился, когда Алешка из обрывков некоторых фраз составил полную картину их взаимоотношений. И некоторый прогноз в их развитии.
Гера, видимо, пришел в себя после ночного посещения музея и настойчиво требовал, чтобы Кистинтин разыскал чертеж. Тот категорически отказывался снова идти в музей. Похоже, что этих «чучел» он боялся больше, чем Геры.
Еще Алешка краем уха услышал, как папа сказал Шишкину:
– Майор, готовность номер один. Есть сведения, что у Геры очень плохи финансовые дела. Он и так слабоват в бизнесе, а тут еще и кризис. Пасюк на грани краха. Поэтому примет все меры, чтобы ускорить подготовку ограбления.
– В наших интересах ему помочь. Раньше влезет – раньше сядет.
И вот вдруг Алешка услышал еще один разговор Геры и Кистинтина. Это было ужасно: Гера собирался приехать и лично познакомиться с каким-то ясновидящим, которого привлекли к сотрудничеству его подчиненные.
– Дим, – сказал мне Алешка, – если Гера увидит Максимыча, он сразу его узнает. Он же не так давно на него наезжал. И вся папина операция уникально лопнет. И Максимыч в опасности.
– Надо папе сказать, – произнес я дежурную фразу.
