– Человечки, – опять поправил его Алешка. Но в этот раз в глазах его мелькнула тонкая хитрость. – Ван Ваныч, а как Холмса звали? Не помните?
Арбуз расхохотался.
– Во дает! Славно! Славно! Его звали Шерлок.
– А как Ватсона звали? – Алешка сделал вид, что очень заинтересован чаем в кружке. Будто там что-то завелось. Какой-то ответ на какой-то вопрос.
– Как? Как? – смеялся Арбуз. – Доктором его звали! Без всякого имени. Доктор Ватсон – и все! Ты меня не поймаешь. Я всего Холмса наизусть знаю. Спроси еще что-нибудь.
– Легко, – сказал Алешка. – Где он жил, Шерлок Холмс?
Мне показалось, что Арбуз сейчас треснет от смеха. И из него семечки брызнут.
– А вот ты меня и не поймал! На Брейкер-смит он жил. С Ватсоном и Хадсоном. Съел?
– Чуть не подавился, – признался Алешка. – На Бейкер-стрит они жили с Ватсоном, правильно. А до Ватсона где?
Мама с таким интересом слушала их разговор, будто ей ну просто по жизни надо знать, как звали Ватсона и где раньше жил Шерлок Холмс. А я думал, что этот экзамен Алешка затеял неспроста.
Арбуз нахмурился, сжал губы – вспоминал изо всех сил. Взялся рукой за подбородок.
– Да… Еще бы чашечку чая, и я бы вспомнил. Да, далеко от меня ушла моя молодость.
Признаться, я бы не смог на Алешкины вопросы ответить. Хотя, конечно, о Холмсе перечитал почти все. Но куда мне до Алешки. Он тут большой знаток. Я как-то его спросил: «Ну чего ты на Холмса подсел? Других книг, что ли, мало?» А он интересно ответил: «Я его уважаю. Он сам сказал, что добывает себе хлеб своим умом. Понял?»
– Сдаюсь, – сказал Арбуз. – Давай отгадку.
– Ватсона звали Джеймсом, первое имя у него было Джон, а Холмс жил до встречи с ним на Монтегю-стрит, за углом Британского музея.
Арбуз Иваныч выпучил глаза от восторга.
– Славно! В самую точку! Я вспомнил!
Потом, когда я перечитывал Холмса, то убедился, что имя Ватсона упоминается всего один раз только в одном рассказе. И про Монтегю-стрит Алешка правильно сказал. Но тогда я так и не понял, зачем ему все это надо? И спросил его об этом, когда мы ложились спать.
– Дим, он много врет. И он к нам подлизывается.
– Зачем?
– Я еще не знаю. Но я тебе скажу одну вещь: нас окружают.
– Кто?
– Враги, кто еще? – простенько так ответил.
– Какие враги? Чьи?
– По-моему, папины.
Да, наш юный Шерлок Холмс немного перестарался в своих подозрениях. Добывает хлеб своим умом…
И вот теперь я понял, как был не прав. Как был туп, глуп, неразумен. Ведь получается, что сотрудник Интерпола, против которого, по словам Павлика, готовится провокация, – это наш папа!
К счастью для моей головы, в которой забушевали сумбурные мысли, в нашу калитку ворвались еще одни щебетуньи – хохлатки Глаша и Паша. С ведрами, заляпанными краской, с рулонами обоев, с какими-то штукатурками и затарахтели:
– А вот и мы, из Украины. Хозяюшка, мы тут в соседней даче подряд взяли. Можно у вас на денек материалы оставить? И чайку с вами попить? С нашим дорогим полковником. О! И дорогой капитан тут! Какой красавец!
– Славная компания! – послышалось за калиткой.
– Щас арбуз вкатится, – сказал Алешка мне в ухо.
Арбуз вкатился с двумя сумками, из которых торчали горлышки винных бутылок, головки цветов и какой-то укропной закуски.
– Я тут прослышал, что с вашей дачи скоро поднимется в первый полет аэроплан по имени «Лебедь». Надеюсь, мне окажут честь поучаствовать в этом событии.
– Окажут, – сказала мама. – Конечно, окажут. Только «Лебедя» уже нет, остался один «Кощей». На берегу пруда. Давайте вынесем стол на улицу, под березки. Только на диван не садитесь.
– А то заикаться начнете, – сказал Алешка. По его глазам я понял, что приход Арбуза Иваныча его нисколько не удивил.
Папа, как ни странно, тоже сделал довольно радушный вид.
И началось веселое застолье. С пирожками Петровны, которые испекли Паша с Глашей, с вином, которое принес Арбуз Иваныч, и с коробкой конфет, на которой были нарисованы красивые цветы; вокруг них жужжали и вились полосатые пчелы.
Алешка налег на конфеты. Когда он набил ими полный рот, то стал незаметно складывать их в карманы. Мама на этот раз ничего не заметила. Она с увлечением слушала щебет хохлаток о том, «яка гарна у нас ридна Украйна».
– Возьми себя в руки, – шепнул я Алешке в ухо. – Обожрешься.
– Дим, – шепнул он мне в ухо, – мне не конфеты, мне коробка нужна. Пустая. Это, Дим, будет классный Трояновский конь.
Ага, он туда своих старых пластмассовых солдатиков уложит. И выпустит их во вражеском городе.
Надо сказать, что я не очень-то в этом ошибся.
Мы не заметили, как свечерело. Вдали над лесом поднялась луна в виде серебряного месяца. Громче заквакали на пруду лягушки. Обнаглели комары.
– Надо принести керосиновую лампу, – сказала мама. – Алексей…
– Не надо, – послышалось за калиткой.
Это был еще один гость. Маленький добрый Кощей.
– Можно? – спросил он. – Я на минутку. Ваш сынок мне сильно помогал. Вот его заработок. – И Кощей достал из сумки чудесный кованый подсвечник в виде цветков с листьями. В чашечки цветов уже были вставлены свечи. Мама просто ахнула от восторга. И даже ненадолго онемела.
– Какая прелесть! – наконец-то выдохнула она. – Это нам? Насовсем?
– Бери, бери, – сказал Алешка, – пока не передумали. Вот этот листок я ковал. Он, правда, кривоватый получился…
– Он самый красивый, – сказала мама. Казалось, она готова прижать этот железный подсвечник к груди и оросить его слезами восторга. – Спасибо! У меня нет слов! Садитесь с нами. Как вас зовут?
– Коваль, – сказал Кощей.
Папа вскинул голову и переглянулся с Павликом. Павлик молча кивнул.
– Какое интересное имя, – сказала Паша. Или Глаша. – Иностранное какое-то. Поляческое, что ли? Пан Коваль – это красиво.
– Ну какое там иностранное, – удивился Кощей. – Коваль по-украински кузнец.
Вот тут почему-то Паша с Глашей смутились и засуетились:
– Кушайте, кушайте, пан Ковальский. Мы сейчас свечи включим.
А пан Арбуз так злобно взглянул на них, что у меня побежали по спине мурашки. Колкие такие, холодные.
А папа и Павлик будто ничего не заметили. Зато Алешка усмехнулся над своей чашкой. А губешки и щеки все в шоколаде. Коробка ему, понимаете, нужна.
Пока Алешка усмехался, я принес спички. И подсвечник стал украшением вечернего стола. На свет сразу же слетелись всякие ночные бабочки и всякая мелкая мошкара. Лешка их старательно отгонял, чтобы они не опалили крылышки. И чуть не опрокинул подсвечник.
