Конечно, несправедливо, но временами Люси не могла побороть обиду на то, что Изабелла покинула ее. Она заслуживала самого лучшего в жизни, и, разумеется, любящего мужа. Люси просто очень не хотелось оставаться без нее.
Они жили теперь всего лишь через улицу друг от друга. И все же это недостаточно близко. Одинокие ночи и пустые дни, казалось, становились все длиннее. Печаль, которая часто охватывала Люси в детстве и юности, возвратилась, став глубже и мрачнее, чем прежде. Изабелла заявила, что это результат увлечения оккультизмом. Но Люси знала, что причина совсем не в этом.
Не желая дальше углубляться в эти мысли, она тряхнула головой и вместе с Изабеллой проследовала за лакеем через длинный величественный зал Сассекс-Хаус. Хотя погода была мрачной, зал выглядел светлым и изящным благодаря цвету стен и очень большому стрельчатому окну, уходящему под самый потолок. Зал оканчивался стеклянной теплицей, которая продолжалась садом. Высокие зеленые пальмы и яркие оранжерейные цветы притягивали к себе ее взгляд, заставляя вспомнить о теплом лете, хотя за малиновыми лепестками по стеклу все так же струился дождь, а небо было тусклым и серым.
До чего же хорошо здесь будет весной, когда зазеленеет трава, а на деревьях появятся молодые листочки. Гиацинты, источающие волнующий женственный цветочный аромат, прелестно смотрелись бы в этой комнате. Их запах всегда ассоциировался у нее с теплым весенним днем. Люси бросила еще один долгий взгляд на оранжерею перед тем, как свернуть за угол. Ей всегда хотелось иметь такую оранжерею, но отец не находил удовольствия в садоводстве. Еще меньше ему хотелось делать какие-либо усовершенствования в доме, части наследуемого имущества. Несмотря на то что дом когда-нибудь перейдет к ее сыну, его внуку.
— Вот мы и пришли, — сообщила Элизабет, которую заботливая собака подтолкнула мордой, подавая знак, что на пути есть препятствие — стул, который забыли убрать. — Разве не прекрасно? В этой комнате мне всегда кажется, что светит солнце.
В самом деле, гостиная была яркой и радостной, небольшой, но теплой, с приветливо потрескивающим в мраморном камине огнем. Очень уютно и как-то по-женски. Комната располагала окунуться в приятную атмосферу. Лимонно-желтые стены, украшенные белыми карнизами и медальонами, придавали гостиной благородный аристократичный вид. Шторы спадали волнами белого шелка, заканчиваясь бледно-зеленой бахромой. Обставленная легкой и изысканной мебелью в бледных желтых, розовых и зеленоватых тонах, с подушками, на которых были изображены птицы и цветы, и толстенным мягким ковром, комната навела Люси мысли об импозантном герцоге, присевшем на канапе из палисандра, обтянутое шелком с рисунком из больших бледных роз. Она с легкостью могла представить себе, каково это — быть на месте его гостя под взглядом загадочных, задумчивых глаз, выискивающих очередной недостаток, постепенно проникающих все глубже и глубже в поисках несовершенства.
Глаза… В них было то, что любую женщину могло либо напугать, либо заставить потерять голову от любви к ним. Благодарение небесам, Люси избежала их чар.
— Спасибо, Мэгги, — тихо сказала Элизабет, обращаясь к своей компаньонке, которая как-то незаметно появилась в комнате, подошла к ней и, взяв за руку, помогла опуститься на диванчик, где только что Люси воображала себе сидящего герцога.
— Еще что-нибудь, миледи? — спросила полная добрая женщина, глядя на Элизабет. Мягко похлопав по подушке, лежащей рядом, она подозвала собаку. Люси не смогла сдержать усмешку, глядя на то, как отяжелевшая Роузи пытается взобраться на диван, помогая себе передними лапами. Как только она улеглась и свернулась под боком у Элизабет, они с Изабеллой уселись на стулья напротив хозяйки.
— Спасибо, Мэгги. Думаю, сегодня за чаем можно обойтись без формальностей и прочих правил, — улыбаясь, предложила Элизабет, и ее серые глаза засияли весельем. — Уверяю тебя, мои гостьи позаботятся о том, чтобы помочь мне выполнить обязанности хозяйки, и разольют чай.
Мэгги сердито посмотрела на Элизабет.
— Ну, правда, Мэгги, я прекрасно себя чувствую. Разрешаю вам воспользоваться свободным временем. Роль хозяйки сегодня исполнит леди Люси.
Удивленная Люси невольно расправила плечи. Она ожидала, что честь руководить чаепитием выпадет Изабелле. Ведь она, как-никак, теперь замужем за графом. Единственная замужняя дама за столом.
— Согласны, леди Люси? — спросила Элизабет.
— Конечно, буду польщена.
— Ну, тогда позволю себе дать совет, леди Люси. Приглядывайте кое за кем, — сказала Мэгги, показывая на улыбающуюся Элизабет. — Слишком упряма, это ей не на пользу. Ну да ладно, раз так — я ухожу, но буду неподалеку. Позовите, если понадоблюсь.
— Она права, вы знаете, — вдохнула Элизабет, как только дверь салона за Мэгги тихонько закрылась. Она откинулась на подушках, нежно поглаживая беременную собаку. — Я и вправду уж очень упряма. Но не стану вновь повторять вчерашнее представление. Я едва не ошпарила бедного Сассекса. Мой брат… — Эти слова она произнесла шепотом с нежной улыбкой. — Чего бы только он не сделал, лишь бы доставить слепой сестре хоть немного радости. Даже заставил ее поверить, что она может исполнить роль хозяйки и разливать чай.
— Его светлость кажется мне очень приятным человеком. Не могу передать, до чего он приветлив, я поняла это, как только мы ближе познакомились после того, как я вышла замуж за Блэка.
— Он не всегда был столь снисходителен, — отметила Лиззи. — Сказать по правде, я не очень-то жаловала его из-за избалованности и себялюбия. К тому же он рос довольно болезненным мальчиком. Это пугало маму. Как и я, она страдала от постепенно угасающего зрения, и мне кажется, Сассекс опасался, что подобное будущее ожидает и его… Он прятал свой страх, все больше отдаляясь от матери, эту черту он перенял от отца.
— Как все это ужасно, Лиззи. Когда смотришь на вас, трудно представить, что вы прошли через такие испытания. Герцог в моем представлении всегда был образцовым братом, — призналась Изабелла.
— Представьте, не был. Но сейчас он просто идеален. Не могу сказать, что стало причиной перемен. Помню тот день, когда он был особенно невыносим, а вслед за тем почувствовал сильное недомогание. Его отвезли из Лондона в редко посещаемое поместье отца в Уэльсе. Прошло что-то около года, как мне помнится, прежде чем мы снова увиделись. Отец не позволял нам встречаться, поскольку мое здоровье вызывало в то время большое опасение. Когда мы вновь встретились, мое зрение почти угасло, но я все равно поняла, что он сильно переменился. Голос стал мягче, речь медленнее. В целом он стал спокойнее. Сдержанность, преданность созерцанию и тишине — большой контраст с его прежними наклонностями.
— Я думаю, он сильно возмужал за то время, пока вы были вдали друг от друга, — предположила Изабелла. — Маленькие братья имеют пугающую склонность вырастать и становиться мужчинами.
— Так и есть, — улыбнулась Лиззи. — Но превращение Сассекса оказалось очень желанным. Видите ли, моя мать умерла незадолго до того, как он заболел. Наверное, ее смерть изменила его. По себе знаю, если оказываешься прикованным к постели, невольно начинаешь задумываться о многом, искать прощения, — задумчиво сказала Лиззи, выпрямляясь и слегка пожимая плечами. — Но, я думаю, вас уже утомили разговоры о моем брате. Давайте лучше пить чай.
