Инициатива в бою – чрезвычайно важная вещь! Потерял ее, перестал диктовать – и вот ты уже оказался на шаг назад позади противника, плетешься в хвосте и только лишь реагируешь на его действия. Поэтому полковник незамедлительно приступил к реализации следующего шага. Удержание трех девятиэтажек не представлялось возможным, а значит они не должны были остаться и под контролем Братства. Добрынин едва успел эвакуироваться по трубе, как с Сазани прилетел первый пристрелочный снаряд. Он рухнул с перелетом, в районе улицы Яблочкова, однако артиллерийский расчет тут же скорректировал прицел и второй снаряд ударил точно в цель. Сидя через три дома от девятиэтажки, Данил видел, как снаряд попал куда-то в угловую квартиру в районе седьмого этажа – и разорвался внутри, обвалив правый угол здания от крыши до четвертого этажа. Второй снаряд пробил крышу, рванул на чердаке – а вместе с ним сдетонировали и находящиеся внутри бочки. Чудовищный удар сотряс округу. Технический этаж брызнул во все стороны осколками, кусками бетона различной величины, щебнем, каким-то мусором, образовав на мгновение над зданием некое подобие короны… Крыша с шумом просела, замерла на мгновение, словно в раздумьях – и вдруг все здание, дрогнув, начало оплывать вниз, окуталось гигантским серым облаком, которым накрыло и пару близлежащих кварталов; что-то там трещало, хрустело и ухало, в этом мутном вихрящемся клубами дыму… Со своих позиций продолжали долбить САУ, перенеся огонь на два соседних дома, к ним, обрабатывая местность и лесок между нефтебазой и вокзалом, окончательно опустошая свои резервы, подключились и «Грады»… Фактически, операция по уничтожению девятиэтажек, едва начавшись, тут же переросла в следующий этап – расширение и углубление бреши во фронте. Артиллерия проутюжила район девятиэтажек, превратив их в груду развалин, а также местность наискось через лесок, проложив коридор от позиций бригады практически до самой вокзальной площади. И после завершения артподготовки полковник бросил в этот коридор все наличные силы и технику, сосредоточенные на этом участке фронта.
Операция входила в заключительную фазу. Братство отходило. Добрынин, продолжая сидеть на штабной частоте, слышал, как со всех сторон в штаб поступают доклады – противник оставляет позиции по всему фронту и, огрызаясь, малыми группами стягивается к Убежищу. Если бы у реактивной артиллерии имелось хотя бы еще два-три пакета, можно было бы ударить по району вокзала и тем самым нанести Братству окончательный урон в живой силе, не дать запереться под землей… но остатки были израсходованы для прорыва.
И, тем не менее, это была победа. Паук отводил людей, понимая, что следующим шагом бригада просто отрежет их от Убежища, а значит – и от снабжения. От снабжения водой, провизией, боеприпасами, фильтрами, медикаментами – от всего, что жизненно необходимо для ведения войны и существования на поверхности. Отрежет, заблокирует – и тогда останется только выжидать. Много ли протянут люди на поверхности без запаса воды и фильтров?.. Агония будет долгой, смерть – мучительной.
К вечеру прилегающие к Убежищу районы были полностью под контролем бригады. Позиции переднего края теперь начинались от хлебозавода на юге, тянулись по улицам Комсомольской и Линейной на западе, проходили по территории элеватора на севере и вплотную подходили к железной дороге. Кольцо вокруг Убежища сузилось до минимума. Весь день бойцы малыми группами шерстили улицы и дома, беспощадно давили любые возникающие очаги сопротивления. Хоть и редко – но они были. К Убежищу отошли не все – кто-то замешкался, кто-то не услышал в горячке боя приказ, кто-то просто отстал из-за ранения или по другой причине. В живых не оставляли никого. Чистились здания от крыши до подвала, чистились улицы, чистился частный сектор… На любой огонь отвечали длинными очередями, гранатами, напалмом. Vae victis. Горе побежденным! И хотя предстояло еще одно серьезнейшее испытание – вскрытие Убежища и его полная зачистка – все же каждый понимал, что сводная бригада одержала победу.
Бригада – но не Добрынин. Территория детского сада теперь была свободна.
Путь в аномалию был открыт.
Данил не любил долгих прощаний. Да и с кем прощаться?.. Прочных знакомств он не завел, разве что с полковником. А вот Олега Валентиновича за эти дни сильно зауважал. А значит – нужно поставить полковника в известность о дальнейших планах. Чтоб не выглядеть в его глазах по-свински. Дескать, привел сюда людей, а сам – свалил… Да и разрешение на получение припасов и снаряжения нужно спросить.
Штабной кунг стоял в лесочке, за зданием наркологии. Внутрь он не пошел – незачем. Вызвал полковника наружу, встали у колеса. Данил протянул руку.
– Прощайте Олег Валентинович. Обстоятельства таковы, что придется вам Убежище штурмовать одному. Без меня.
– Как это понимать? – озадачился полковник. Сквозь стекла противогаза смотрели его внимательные глаза. – Совсем чуть-чуть осталось…
– Вам – да. Но не мне. Ухожу. И пацанов забираю.
– Куда? – было видно, что Фунтиков растерян и не совсем понимает собеседника. – Дожмем Братство, разделим трофеи – и домой!.. Куда тебе так срочно понадобилось?
– Помните, я рассказывал про аномалию в детском саду? Вот туда-то мне и надо.
Полковник помолчал немного, что-то прикидывая.
– Нужно что?..
– В самую точку, товарищ полковник. Еще как нужно. Вода, фильтры, припасы – все для долгого выхода. Оружие – сорок единиц, желательно «калаши» и ПКМ. Боезапас – тройной на каждого. Дымы. Связь нужно – с запасом. Пулеметы – желательно «Корды» – пять штук. И боезапас к ним опять же – тройной. Минно-взрывное нужно. «Монки», пятидесятые и сотые, «лягушки», ОЗМ
[33], противотанковые – и много!
– Тебе куда столько? – удивился полковник.
– Своих выручать.
Фунтиков кивнул.
– Свои – это святое. Раз так… Возражений нет. Забирай. Это все?
– Пожалуй, да. Надеюсь, хватит. Больше мы просто не унесем.
– Зачем нести?.. Погоди полчаса, транспорт подойдет, нагрузят тебя под завязку. К детсаду?
– Туда…
Полковник протянул руку:
– Ну, прощай, коли так. Удачи тебе.
– Не поминайте лихом, Олег Валентиныч, – ответил Добрынин, крепко сжимая его ладонь. – Не хочу я туда лезть – но надо.
Фунтиков покивал задумчиво, глядя куда-то в сторону и будто собираясь с мыслями… Вздохнул раз, другой – как будто хотел сказать что-то важное, но не решался… Добрынин терпеливо ждал.
– Знаешь, Данил… – наконец задумчиво произнес Олег Валентинович. – Все хотел сказать тебе, да к слову не приходилось… Я ведь брата твоего хорошо знаю. Было одно дело, помогал он нам… Два месяца бок о бок. Вот как с тобой. И знаешь, что меня поражает? Похожи вы с ним, как две капли воды. Одно поведение, одни привычки, одни ухватки. Один характер. Поставь вас рядом – не отличил бы я, кто из вас кто. Разве что по возрасту…
