– Да и нога… – усмехнулся Данил.
– И рожа… – вернул усмешку полковник. – У него-то вся в шрамах, а у тебя один всего…
Добрынин кивнул.
– Я знаю, Олег Валентинович. Да. Очень похожи. И вы, может быть, и сами догадываетесь почему – да сказать боитесь. А потому – лучше промолчим. Прощайте. Всыпьте им по первое число.
– Не волнуйся. Справимся. Трофеи-то как делить? На тебя рассчитывать? Когда вернешься?
– Вернемся, не вернемся – не знаю. Делите поровну на всех. Я так понимаю, все кто в живых останутся – богачами домой придут…
– Да пожалуй что так, – усмехнулся Фунтиков. Помолчал немного, посерьезнел… – А что же с Пауком? Неужели туда идти тебе важнее?
– Важнее, Олег Валентиныч. Сильно важнее. Ну а с Пауком… сам понимаешь, нельзя его выпускать. Я бы, если б он мне попался – шкуру с него драл долго и мучительно. Но тебе это незачем. Убей его. Просто – убей.
Полковник кивнул.
– Сделаем, не сомневайся.
Еще раз сжал руку Данила, круто развернулся на каблуках – и полез в кунг.
А Данил, закинув за спину верный «Винторез», зашагал в сторону детского сада, туда, где ждали его пацаны. Им еще предстояло дойти до цели, и цель эта стала уже совсем близка.
Цель, которую нужно достичь во что бы то ни стало.
Аудиозапись Х-3-0019, прослушанная Добрыниным с диктофона Нибумова:
«Здравствуй, Данил. – Пауза, шуршание и долгий вздох. – Даже не знаю, с чего начать и как построить свой монолог. А впрочем… я знаю, ты парень прямой и поэтому искать подходы не буду. Я – Зоолог. Ты знаешь меня под этим именем, а точнее – под именем Сергей Зоолог. Я знаю, ты считаешь меня своим старшим братом – но это совсем не так, Данил. И мне, по правде говоря, очень странно так обращаться к тебе, зная, что ты – это я. Это как обращаться к самому себе с огромной разницей в возрасте… сколько же… десять лет?.. двенадцать? Я не знаю… Так много времени прошло и так много случилось за это время… Мои слова покажутся тебе бредом сумасшедшего – но я знаю, ты прослушаешь запись до конца. Так же, как в свое время поступил и я… а до меня – предыдущий Данил Добрынин… и так – до бесконечности.
С самого начала мне нужно, чтобы ты поверил этой записи. Сразу и безоговорочно. Ты должен понять, что я – это ты, только лет на двенадцать старше и опытнее. Это не литературная гипербола. Это факт. Я – это ты. Просто прими это. Поверь. Тебе придется поверить. Знаешь почему?.. – короткий смешок. – Потому что в свое время поверил и я. У нас, Зоологов, просто не оставалось выбора… и у тебя тоже этого выбора нет.
Конечно, тебе нужны доказательства. Еще бы. Если б я сидел перед тобой – ты бы долго таращился на меня, щупал, щипал себя за руку или шлепал по щекам… Ты искал бы малейшие нестыковки в моих словах, несоответствия, пытался бы поймать на вранье… Ты давил бы ужас, поднимающийся из глубины души… так же, как давил и я, чувствуя его хватку.
Итак. Доказательства… Как ты считаешь, сойдет за доказательство, если я напомню тебе о твоих – и моих – детских страхах? О Пауке, который постоянно приходил во сне… о том, как он снова и снова глумился и издевался над обитателями Убежища, снова и снова затыкал воздуховоды вентиляционных шахт… А ты, вновь и вновь оставаясь единственным выжившим – бродил по залам и коридорам Убежища, среди мертвых тел дорогих тебе людей?.. Помнишь, что он держал в руках? А помнишь его мерзкую ухмылку?.. Я знаю, помнишь. Я – помню. А значит и ты не забыл…
Что ж еще?.. Может быть смерть Сашки?.. Пытки Профессора?.. А засады Братства, что ты встретил на пути обратно?.. А помнишь, как в один из вечеров, кода ты возвращался назад к Убежищу, в один из тех безумных вечеров, когда ты всеми силами рвался назад – к твоему костру на опушке леса вышло четверо детей?.. Грязные, оборванные, чумазые… Голодные. Ты накормил их, они долго сидели у костра, молча – а потом так же молча поднялись и ушли в лес. И потом, в течение нескольких дней, ты ломал голову – откуда они и куда ушли… Помнишь, как ты мучился, понимая, что не сможешь взять их с собой, что они гирями повиснут на твоих ногах… Они облегчили тебе задачу. Они ушли, понимая – тебе некуда их взять… Было? Было. Ты никому не рассказывал – вообще никому! Кто может знать это, кроме тебя самого?.. Кроме тебя и меня – никто. Да, Данил. Я – Зоолог. И я же – Данил Добрынин.
Почему я, Данил Добрынин, назвался другим именем? Зоолог, да еще и Сергей… Тут все просто. Я ушел назад – и с этого момента перестал быть Добрыниным. Это имя и фамилию я должен был оставить тебе, ведь здесь и сейчас должен жить и существовать только один Данил. Добрынин теперь ты, я же – совсем другой человек. А потому и имя должно быть другим. Сергей – в память о полковнике Родионове. Зоолог – в память о нем же… но другой его сущности, той, которую изучал и с которой не единожды контактировал.
Ты помнишь слова Ивашурова? Время – река. Течет в одном направлении – из прошлого в будущее… Но, как и в обычной реке, в реке времени есть завихрения, водовороты, скрытые подземные отводы, параллельные течения… Эти слова Игорь сказал тебе в поселке Мамонова, когда вы пили чай в моей комнате. Это – мои слова. Это я вложил в него – или еще вложу, проклятая путаница во времени! – во время долгих посиделок у вечернего костра. Нам много пришлось общаться. И все для того, чтобы в один прекрасный момент он пришел в Пензу, встретил тебя и рассказал про «Периметр»…
Впрочем – давай обо всем по порядку. Начну сначала. Я понимаю, что мозги у тебя сейчас кипят… – из наушников вновь послышался легкий смешок. – Я вспоминаю свое состояние, когда слушал запись Зоолога… Полный сумбур в башке, глаза на лоб ползут… Однако… уж кто-кто, а ты должен поверить. Ты прошел детский сад и Тоннель и знаешь, что бывает еще и не такое…
Теперь слушай.
Двенадцать лет назад, в Непутевом Тоннеле, у тела Нибумова я нашел диктофон. Со мной был Сашка, Ван Ли, Шрек – и группа товарищей. Кто именно – ты знаешь. Все записи тогда прослушать мы не успели. Успели только выслушать то, что казалось самым главным – монолог Нибумова. Батарея сдохла, и диктофон был отложен в долгий ящик.
Что было дальше – ты опять же знаешь. Нас предали. Убежище было уничтожено, люди уведены в рабство. Убит Сашка… Путь домой. Пацаны в Сердобске. Потом поход в Пензу, помощь Мамонова, погоня за караваном Хасана… Все это я прошел – и все это не так давно прошел и ты. Но вот теперь… Я не знаю, на каком отрезке пути ты находишься. Дальше время почему-то идет для нас по-разному. Кто-то из нас, Зоологов, слушает эту запись уже после штурма Убежища. А есть кто и наоборот – перед самым штурмом. Когда прослушаешь ты – я не знаю. Может быть уже поздно… но я все равно хочу тебя предостеречь. Есть одно – и это всегда неизменно. Как бы ты не берег своих пацанов, если ты будешь штурмовать Убежище сам, лично, в составе бригады, если потащишь их под землю… они лягут все. Это все уже было и, как я понимаю, повторялось бесчисленное количество раз. С каждым из нас, Зоологов, Добрыниных. И каждый раз одинаково. Это петля, Данил. Петля во времени.
