– Что, мои волосы не нравятся?
– Просто чудо, – сказал он искренне, – но глазища у тебя… почему зеленые?
– А какие должны? – спросила она с интересом, любая женщина охотно поддерживает разговор, когда говорят о ней.
– Кроваво-красные, – ответил он. – Ты же яростная воительница.
Она поморщилась.
– Ты намерен на разведку пешком?
Он свистнул, с той стороны башни выбежал конь, на ходу дожевывая пук травы.
Амазонка наблюдала с одобрением, как он лихо запрыгнул, не касаясь стремени. Понятное мужское бахвальство перед женщиной, но если умеешь, то почему не побахвалиться, это же не придуманными подвигами.
Теонард пустил коня вперед, Брестида тут же нагнала, с сомнением посматривала на его скромную лошадку, а Теонард с таким же сомнением косился на лук за ее спиной.
– Дураки в городах, – произнес он, – полагают, что меч для мужчин, а лук для женщин…
Она посмотрела на него с интересом.
– Почему дураки?
– Потому что, – сказал арбалетчик, – не понимают. Чтобы натянуть лук, нужна мужская сила. И не подростка, а здоровенного и с крепкими мускулами. Потому лучники везде только мужчины.
Брестида усмехнулась.
– Потому ты с арбалетом?.. Тетиву натянуть силенок не хватает?
Он нахмурился.
– Спрашиваю потому, что мы в дозоре, а не на прогулке.
– Я на прогулку с тобой вряд ли пойду, – сказала она с холодком.
– Я тоже, – отпарировал он. – Просто сейчас не уверен, что лук у тебя не для красоты.
Амазонка посерьезнела, кивнула.
– Понятно. Могу и с мечом, хотя не люблю это грубое и тяжелое оружие. В моих краях доспехи не носят, потому важнее быстрая и острая сабля, чем эти ваши тупые колуны для раскалывания стальных панцирей. А почему арбалет?
– Это старинный, – пояснил он, – работы древнего мага. В нем никогда не переводятся болты… пока, конечно, вот в этом амулете не иссякнет магия. Потому стреляю даже быстрее, чем из лука. А насчет точности сама знаешь, любой арбалет бьет лучше лука.
Она повторила уже с ноткой уважения:
– Понятно… Ты сделал хороший выбор. А наш народ не пользуется магией.
– Почему?
Она сдвинула плечами.
– Мудрецы сказали, что народы, приверженные магии, обречены на упадок и вымирание… Погоди, вон там вроде бы скачут трое!
– Перехватим? – предложил Теонард.
Вместо ответа амазонка просто пригнулась, гикнула визгливо-пугающе. Конь рванулся с места, оставляя за собой и всадницей след, словно стрела с горящей паклей. Красная грива на ветру почти слилась с ее распущенными волосами, и казалось, над зеленой травой мчится, пригибая стебли, огненный вихрь, быстрый и смертельно опасный.
– Вот дура, – крикнул он. – Хотя все они дуры…
Поворачивая вслед за нею коня, он потерял еще несколько секунд. Брестида за это время стремительно унеслась навстречу чужакам.
Их в самом деле трое, по виду те, что были тогда за спиной Темиргана и Керкулейна, или очень похожие на них. Брестида все ускоряла бег коня, пригнулась к гриве, в ладони появилась рукоять ее узкого клинка, холодно блеснуло на ярком солнце.
Выругавшись, он взял на прицел скачущего впереди кочевника. Брестида с ее конем почти заслоняют, стиснул челюсти, приноравливаясь к конским скачкам, наконец выстрелил и сразу послал коня в стремительный аллюр.
Брестида взмахнула сабелькой, кочевник со стрелой в плече попытался парировать удар, но ее сабля быстро и безжалостно достала его кончиком клинка в шею.
Теонард воспользовался моментом и выстрелил снова. Второй кочевник взмахнул руками и откинулся на конский круп, словно в грудь ударила не стрела, а молот, однако третий уже налетел на амазонку с выставленным перед собой узким длинным копьем.
Нещадно погоняя коня, Теонард выдернул из ножен гигантский в сравнении с ее сабелькой меч, в два конских прыжка оказался рядом с местом схватки. Брестида за это время молниеносно отвела в сторону кончик копья, ударила саблей, и кочевник упал лицом на конскую гриву.
Теонард с облегчением выдохнул, а Брестида, тяжело дыша и с блестящими от возбуждения глазами, вытерла лезвие сабли о его спину.
Теонард, еще не вкладывая меч в ножны, крикнул рассерженно:
– Дура!.. Трое мужчин!.. Ты о чем думала?
Брестида победно улыбнулась.
– Всего лишь, – проговорила она, задыхаясь, – мужики с копьями! Пусть даже и рождаются, как уверяют, в седлах. Никто из них не обучался ни конному, ни пешему бою.
– А ты?
Она посмотрела на него свысока и в удивлении.
– А как же? Несколько лет. Прямо с детства.
– Но все равно больше так не рискуй, – сказал он зло. – У меня чуть сердце не выскочило!
Брестида хитро прищурилась.
– В самом деле за меня волновался?.. Здорово. И спасибо… А ты, оказывается, хорош. Думаю, непросто вот так двумя стрелами на полном скаку!.. Ни одного промаха!
– Второго только ранил, – напомнил он. – А сразила ты.
– Раненый не в счет, – сказала она. – Думаю, если бы дошло до рукопашной, ты перебил бы с легкостью дюжину!
Теонард проговорил с трудом:
– Знаешь… хотелось бы поддакнуть, но на самом деле я не очень хорош с мечом или топором. Практики не было.
– Теперь будет, – заверила амазонка. – Возвращаемся?
– Собери коней, – велел он. – Нашим пригодятся. Да и своего поменяю, это не конь, а деревенская лошадка. А я поднимусь вон на тот холм. Нужно посмотреть, далеко ли их основные части.
Она кивнула и, не возражая, хотя амазонки где-то там в своих краях мужчинам не подчиняются, послала коня к отбежавшим в стороны лошадям степняков.
Теонард повернул своего на холм, чувствуя, как все еще бешено колотится не желающее успокаиваться сердце.
Да, убивал и раньше, нельзя пройти даже королевство из края в край, чтобы не обнажить оружие, а если обнажил, то надо убивать, иначе убьют тебя, но всегда вот так колотится сердце, а в груди тяжесть и нехорошее предчувствие, что кровь взывает к крови и обязательно придет отмщение, а чтобы его избежать, нужно убивать мстителей, а потом еще и еще…
Конь, на ходу беспечно срывая сочные верхушки трав и мелкие веточки с кустов, на нем вины нет, поднялся на вершину. Теонард замер в седле, бешено колотящее сердце разом остановилось и сжалось в тугой ком.
Далеко впереди, сколько можно охватить взглядом, все покрыто облаком пыли, а из него выныривают уже не скачущие всадники, а запряженные кони, что волокут грубо сколоченные, крытые кожей повозки.
