Гнур едва не задохнулся от ярости.
– Спасибо?.. Да мы не остановимся, пока не изведем всю вашу расу до последнего яйцекладущего!
Теонард сказал примирительно:
– Погодите, истина редко бывает только на одной стороне, хотя да, признаю, бывает. Но, думаю, птеринги преувеличивают то счастье, которое вам принесли, а гоблины преувеличивают ущерб. Давайте разберемся и восстановим хрупкий мир, который, как понимаю, был…
– Не было мира, – отрезал Гнур. – Было отсутствие войны!
– И то хорошо, – согласился Теонард. – А сейчас зачем напали?
Гнур огрызнулся:
– Не знаю. Сам удивился. Хоть и правильно сделали, но уже давно как-то не было настоящей войны. Хотя теперь начнется, и мы уничтожим наконец-то это отвратительно пернатое племя…
Теонард повернулся к птерингу.
– Керкегор?
Тот сказал тем же резким каркающим голосом, однако теперь Теонард различил в нем и нотку усталости:
– Мы древняя и мудрая раса!.. Однако, несмотря на мудрость, даже себе не признаемся, что очень медленно отступаем и отступаем…
– Теряете земли?
Керкегор прямо взглянул ему в глаза, и снова Теонард уловил неясную тоску птеринга.
– Если бы только земли, – ответил Керкегор. – Когда-то мы в самом деле правили миром… Пусть не всем, но все же огромной его частью. Но с того времени только теряли как власть, так и земли… Разве что мудрость еще сохранили, однако даже жажда жизни как-то незаметно иссякла!..
– Понятно, – проговорил Теонард растерянно, на самом деле еще не понимая, но чувствуя, что это как-то связано с нападением на селение птерингов. – Вас постепенно загнали в горы?
Керкегор поморщился.
– Мы не любим это признавать. Говорим, сами отступили. Мы все еще мудрая и гордая, хоть и вымирающая раса. Мы не любим воевать… уже давно не любим. И всячески стараемся избежать любых конфликтов. Потому это вот «они сами напали», как любят говорить гоблины, к нам неприменимо. Абсолютно.
Теонард поинтересовался:
– А как же насчет самой прекрасной расы, что готовится завоевать мир?
Керкегор ответил с вялой усмешкой:
– Это для чужих. Чтобы нас остерегались. И для наших детей, которых рождается все меньше. Мы потому и ушли высоко в горы, что уже давно не в состоянии вести войны.
В зал со стороны замка Страга быстро вошла Брестида, за нею почти вбежал Страг.
– Ох, – сказал он виновато, – простите… Я хвастался перед Брестидой коллекцией оружия, не слышал… Еще раз простите!
Теонард молча кивнул им на их места, подумал, вспоминая все, что говорил чародей, сказал нерешительно:
– А что, если мы с помощью Талисмана забросим в то уничтоженное стойбище Гнура?.. Пусть разберется?..
Керкегор воскликнул:
– Гоблина?.. Да он скажет, что это птеринги все сошли с ума и сами поубивались!
– Тогда пошлем Керкегора? – спросил Теонард и сам же ответил: – Тот сразу найдет улики, что это гоблины все жгли, насиловали, а малых детей жарили и ели с победными песнями.
Хранители слушали молча, все старались держать себя под контролем, хотя после вспышки ярости между гоблином и птерингом каждый прикинул, как бы сам вел себя в такой ситуации. Поднялся после паузы Лотер, злой и привычно настороженный, сказал недовольным тоном:
– Лучше мне. Мне что гоблины, что птеринги, всех бы поубивал. И даже не за осколки Талисмана, а достали своими претензиями.
Теонард сказал с облегчением:
– Ты прав. Если все не против, отправим туда тебя.
Виллейн поковырял мизинцем в выемке одного из амулетов, сказал ехидно:
– Правильно избрали тебя Главным. Советуешься с нами, простым народом. И с совсем простым, вроде Тарната, проще которого только камень, на котором сидит, да и то не уверен…
Тарнат погладил рукоять молота и оценивающе посмотрел на голову Виллейна.
– Я все осмотрю, – пообещал Лотер, – от моего нюха ничто не укроется. Но, думаю, нужно со мной и Гнура… Чтоб не сказал потом, что ничего там и не было!.. Пусть не только увидит, но и увидит, что я вижу, что он увидел. Я понятно объясняю для плохо слышащих?
– Такое только для тебя самого сложно, – сказал Виллейн высокомерно. – Гнур, ты слышал?
Ладонь гоблина механически дернулась к кинжалу на поясе, но под пристальным вниманием Хранителей он положил ее на стол и ответил в заметном раздражении:
– Чего ты решил, что я откажусь? Мне самому очень интересно. Да и посмотреть будет приятно.
Неожиданно раздался резкий каркающий голос:
– Я полечу.
Все повернулись к Мелисс, она повторила:
– А магию надо беречь.
– Я – за, – сразу сказал Лотер. – А то мы даже не знаем вообще-то, как забросить туда и не убить. Не жалко, конечно, но не узнаем, что там случилось. А потом хоть сами убейтесь. Мелисс…
Горгулья поднялась, уродливая настолько, что прекрасная в своем диком совершенстве.
– Отправляюсь.
Все напряглись, когда за ее спиной распахнулись черные угловатые крылья, жутковато перепончатые. В следующее мгновение она оттолкнулась от пола, быстро и стремительно метнулась по воздуху к распахнутой двери и, на мгновение прижав крылья к телу, выметнулась наружу.
– Фух, – сказала Селина тоненьким голоском, – я ее люблю, но какая-то она…
– Страшненькая? – спросил Тарнат. – Но что-то в ней есть…
Теонард постучал ладонью по столу.
– Наше первое заседание, на котором ничего так и не решили, закрывается…
– Прерывается, – уточнил Лотер громко. – До возвращения горгульи.
– Спасибо, Лотер, – сказал Теонард с благодарностью. – Вернется, тогда и решим. Сейчас уже вечер, завтра утром наверняка будет здесь.
Глава 8
Хранители с облегчением стали подниматься с мест, как рассыпавшиеся бусины, что катятся во все стороны, устремились к своим персональным выходам, Теонард втайне порадовался, что продумали, хоть и не без помощи чародея, такую важную деталь. Иначе даже сейчас могла бы вспыхнуть драка, птеринг вон как люто смотрит на гоблина. А тот и не скрывает, что готов принять вызов, а то и опередить.
Арбалетчик вроде покидал зал последним. Но на выходе его бегом догнал Виллейн, некоторое время молча шел рядом, сопел и посматривал искоса.
Когда здание Совета осталось позади, а впереди замаячила, приближаясь, башня в закатных лучах, тронул Теонарда за локоть.
– Послушай…
Теонард остановился, посмотрел с подозрением.
