– Скорее бы, – буркнул Теонард, – скорее бы вообще стянулись в один-единственный дом, чтобы их там и убить всех!..
– Ты жестокосердный, – упрекнул тахаш.
– Я справедливый, – возразил Теонард. – Справедливость меня никогда не покидала, но я был слаб и постоянно уступал, отступал, хотя и клялся себе, что когда-нибудь, когда стану сильным… Но если не сейчас, то когда?
Тахаш сказал терпеливо:
– Погоди, а как насчет вашего великого закона о неприкосновенности земель и рас, который вы приняли?.. Или это только чтобы защитить птерингов?
Теонард отмахнулся.
– Птерингов не жалко. Я вообще про них узнал от Керкегора. Тот закон мы принимали против амбиций гоблинов и всяких на них похожих.
– Вот-вот, – ответил тахаш многозначительно, – и от всяких на них похожих.
Теонард открыл рот и закрыл, застыл, словно стараясь быстро осмыслить – в самом ли деле стал похожим на Гнура.
– Ладно, – сказал он, подумав несколько секунд, – но с солнечными эльфами что-то делать надо!
– Сначала все обдумайте, – произнес тахаш. – Большинство вопросов, ты удивишься, можно решать и без войны.
– Интригами?
– Дипломатией, – ответил тахаш. – Интриги на высшем уровне называются дипломатией.
Он умолк, глядя, как гарпия, амазонка и Страг что-то обсуждают, Аэлло жестикулирует, пытаясь, видимо, донести мысль, поединщик с постным лицом кивает и поглядывает в сторону своего замка. Рядом Лотер беззастенчиво разглядывает Брестиду, та делает вид, что не замечает, он всего лишь мужчина, но спину выпрямила так, что грудь красиво поднялась.
Ворг наконец насмотрелся, отделившись от группы Хранителей, направился широкими шагами к тахашу и Теонарду.
– Простите, – сказал ворг слегка рыкающим голосом, – но вы так орали, а у меня очень чуткий слух… Сразу скажу, Теонард прав, хоть и поглядывает на Брестиду.
– Ого, – сказал тахаш в подчеркнутом изумлении, – а я думал, ворги ненавидят людей.
Лотер поморщился.
– Какая ненависть, просто презираем эту в целом глупую и никчемную расу, хотя отдельные племена бывают хороши, почти как ворги… Но Теонард в своей ненависти прав, солнечные эльфы – высокомерный, но мерзкий народ! Будь это в моей власти, уничтожил бы их моментально.
Тахаш поинтересовался:
– Тебе-то что сделали? Оскорблен, что там у себя держат людей в рабстве?..
– Пусть держат, – отрезал Лотер. – Людей не жалко. Но не прощаю это высокомерие, эту надменность, эту снисходительность… Ишь, он меня прощает! Сволочь…
Тахаш грустно усмехнулся.
– А-а, вот оно что… Солнечный эльф унизил тебя при всем народе. И, главное, при двух женщинах. Но он не знал, что тебя это унизит…
– Иначе, – спросил Лотер зло, – ударил бы сильнее?.. Вообще, то был не солнечный, и не перед двумя, а всего лишь перед одной. Но какая разница? Теонард, не знаю, как в остальном, но насчет солнечных эльфов – я твой союзник.
– Спасибо, – ответил Теонард, он протянул руку, – я рад, что у меня сильный и благородный соратник даже в таком… опасном замысле.
Лотер, чуть замешкавшись, протянул в ответ мускулистую длань. Тахаш вздохнул, когда они сомкнули ладони в рукопожатии и некоторое время мерились силой.
Он сказал безнадежно:
– На разрушении ничего не построишь…
– А мы сумеем, – заявил Теонард.
– И что построите?
– Союз, – пояснил Теонард.
Тахаш подумал, сдвинул плечами
– Ну разве что как первый шажок.
– Над вторым будем думать после первого, – ответил Лотер.
– Да, – поддержал Теонард, – зачем думать над вторым и третьим, если после первого может пойти не так? Тем более что у нас такой советник, который не может вспомнить свое имя, – то ли Бэйларон то ли Глумдар или Друборин, Малеф или еще кто-то, остальные имена вообще позабыл…
Тахаш задумчиво посмотрел на лесок ворга, листва в солнечных лучах кажется изумрудной, а может и правда изумрудная, потому как в каких-то землях есть деревья, у которых осенью листва превращается в изумрудное пламя. Полузверь, видимо, из тех мест, иначе не загадал бы себе такие.
Помолчав, тахаш снова напомнил:
– А вы сами не забыли, что эти солнечные эльфы помогли вам победить в последней схватке? И без их помощи Цитадели могли не получиться?
Теонард запнулся на миг, видно было, как морщит лоб, наконец ответил с усилием:
– Хорошо, как только отпустят всех людей, что у них в рабстве, выстроят им дома… извинятся!.. тогда и я их прощу. И дадут им столько золота в уплату за их рабский труд, сколько те возжелают.
– И за труд их отцов и дедов, – подсказал Лотер.
– Вот-вот, – согласился Теонард. – Спасибо, Лотер!.. Сколько сотен лет эльфы держали людей в рабстве?.. За все те годы издевательств и унижений они должны… они должны!
Тахаш грустно улыбнулся, плечи поникли, но вздохнул и повернулся к Лотеру.
– А ты?
Лотер рыкнул зло:
– Сперва разделаюсь с той сволочью, что «простила» меня!.. А потом и остальных нужно то ли вбить в землю по ноздри, то ли превратить в рабов, чтобы на своей шкуре ощутили ту сладкую прелесть. Как они с другими, так надо и с ними! Это будет только справедливо.
– Эльфы никогда не станут рабами, – ответил тахаш. – Слишком горды. Лучше умрут.
– Тогда умрут, – прорычал Лотер с такой лютой ненавистью, что начал было превращаться в волка, но взял себя в руки и удержался в людской личине. – Тоже неплохо. Думаю, для всех Хранителей они враги.
Теонард буркнул:
– За исключением серой эльфийки…
– Она дура, – сказал Лотер все еще зло. – Красивая, самоотверженная, замечательная, но… дура. А тот рыжий эльф смотрел на нее, как на смазливенькую служаночку. На самом деле позабавился бы пару ночей, а потом либо выгнал, либо утопил. Для них все, кроме их породы, скот. И весь мир для них вроде помойки, которую просто побрезговали завоевывать!
Тахаш уточнил:
– Ты же сказал, он не солнечный.
Ворг отмахнулся.
– Какая разница. Солнечный на нее тоже смотрел, и что? Где он теперь?
Полузверь глянул на Дерево Каонэль. Под его раскидистыми кронами эльфийка что-то рассказывает банши с таким видом, будто на серую водрузили весь пласт мировых проблем. Ветерок колышет подол платья, уши нервно подрагивают, глаза то вспыхнут желтым, то погаснут.
Банши слушает с каменным лицом, во взгляде бездна, от которой по спине бегут мурашки размером с жука. Но иногда кивает, что значит – не совсем безучастна.
