– Вот-вот, пернатый снизошел к гномярам!
Теонард сказал с интересом:
– А чего Тарнат так спешит? Желает укрепить позиции гномов или что-то приспичило особенное?
– Он и птеринг хотят, – сказал Гнур страшным шепотом, – объединить усилия, чтобы проталкивать свои решения!
Теонард подумал, поморщил лоб, брови сошлись над переносицей. Он бросил быстрый взгляд в распахнутую дверь, где в коридоре башни стоит клетка с птицами. Голуби дремлют, сбившись в кучку, лишь один, бойкий и неугомонный, сидит на отдельной жерди и распушает перья.
– Значит, союз вообще. Это плохо… – проговорил арбалетчик.
– Что будем делать?
Теонард подумал еще, посмотрел на него с иронией.
– Будем? Не знаю, что будешь делать ты, а я вот ничего.
– Теонард! – вскрикнул Гнур. – Но это же неправильно!.. Где же справедливость? Мы зачем тебя выбирали главой всего на свете?
Теонард сообщил:
– Понаблюдаем. Уже то, что гордые и никого не признающие птеринги готовы с кем-то о чем-то договариваться…
Гнур помолчал, посмотрел исподлобья.
– Хочешь сказать, все меняется?
– Нет, – ответил Теонард, – это мы меняем. Осталось только научиться менять в нужную сторону. И с нужной скоростью.
– Но какая нужная, – возразил Гнур, – если начинают заранее сговариваться?
– Не совсем хорошо, – согласился Теонард, – но посмотрим, посмотрим. Никто не станет соглашаться на то, что ему невыгодно.
Гоблин поморщился, от чего стал похож на запеченное, но все еще зеленое яблоко, сказал угрюмо:
– Если птерингам выгодно, они могут поступиться принципами?
– Вечные принципы, – сообщил Теонард веско, – признак глупости. Если принципы довели птерингов до гибели, то умнее отказаться от таких принципов. Тебе, я вижу, не нравится, что они тоже пытаются как-то выжить?
Гнур ответил подчеркнуто спокойным и даже равнодушным голосом:
– Птеринги нам уже не соперники.
– Понятно, – протянул Теонард, – тебя беспокоит, что могут усилиться другие?
– Еще как беспокоит, – огрызнулся Гнур. – Это же неправильное усиление, если трое сговариваются против одного!
– А точно сговариваются? – спросил Теонард. – Вот видишь… Пока только устанавливают между собой какие-то точки соприкосновения. Мы же все враги друг другу, хоть и в разной степени. Нам встречаться за одним общим столом, и хорошо бы не бросаться один на другого с обвинениям и обещаниями втоптать в землю.
– Сдержанность, – отрезал Гнур запальчиво, – хорошо, но союзы внутри нашего Совета? Теонард, ты же Глава! Как-то вмешаешься?
Теонард покачал головой.
– Нет. Надеюсь, и другие тоже ощутят необходимость в единстве. Сперва, конечно, каждый будет тянуть одеяло на себя, а в сговор вступать с одним-двумя, чтобы заполучить большинство голосов. Еще не понимают, что именно так все и начинается… Соблюдение шкурных интересов может вот так незаметненько вести к всеобщему благу.
Гнур вдруг посмотрел на него с подозрением.
– Хочешь сказать, чародей все это запланировал с самого начала?
Теонард поморщился.
– Что именно? Призвать Талисман и разбить на части?.. Не дури, Гнур. Нет у чародея такой мощи. Просто получилось… как получилось. Теперь нужно побыстрее приспособиться к новым реалиям. С пользой для всех. Хорошо, иди. Спасибо, что сообщил.
С юга пришли тучи, тяжелые и наполненные влагой. Когда подул ветер, народ вокруг Цитадели забегал, словно не простая туча на горизонте, а какой-нибудь дракон. Через несколько минут плато опустело, остались лишь одинокие домики вокруг резиденций. Потом все затихло, а через секунду с неба обрушилась стена воды, такая мощная, что на расстоянии ворговского прыжка видимость пропадала.
Ливень был мощным, но спустя минут пятнадцать он резко прекратился, словно кто-то наверху перекрыл заслонку. Солнце вышло умытое и радостное, воздух наполнился звуками падающих капель, земля быстро высохла, лишь небольшие лужи напоминали о недавнем дожде. Но через некоторое время исчезли и они.
Люди вновь повылезали из укрытий и принялись за работу, словно ничего не произошло.
После ухода Гнура Теонард пошел к голубям и долго ломал голову, что и как насчет банши, Аэлло и Эвриалы. С остальными понятно, у всех свои расы или народы, о них и начинают заботиться или хотя бы свысока покровительствовать им, но когда вот нет такого народа, как банши, это чревато, в ее собственности осколок Талисмана, а любая мощь требует выхода…
Когда он вышел из башни, между нею и Деревом серой эльфийки Гнур собрал с полдюжины Хранителей и вещал, сам упиваясь своим красноречием:
– Кроме нас самих, я имею в виду Хранителей, в битву за будущее этого мира вступили только мы, гоблины! Мы и гномы, если верить Тарнату, хотя я лично не верю, да и кто в своем уме поверит, если мы их не видели, а врать Тарнат, как и все гномы, обожает…
В сторонке Лотер недовольно рыкнул:
– Ночная атака воргов здорово потрепала кочевников и заставила опасаться Хранителей. Так что вклад воргов не меньше.
Гнур кивнул:
– Разве я спорю? Я говорю, что остальные расы вообще ничего не сделали, чтобы защитить Цитадель. Гоблины спешили издалека, потому успели только в последний день битвы, но они взяли на себя самое тяжелое – уничтожение гнезда кочевников с их выводком. Потому, как вы понимаете, было бы только справедливо увеличить долю тех, кто внес в дело борьбы за счастье всех рас наибольший вклад!
Шерсть на загривке ворга поднялась, он прорычал:
– И что ты, зеленый, хочешь?
– Лично я, – заявил Гнур с достоинством, – настаиваю на расширении сектора, который занимают гоблины! А также предлагаю передать мне полномочия Главы Совета.
Лотер фыркнул.
– Это с какого перепугу?
Гнур сказал с достоинством:
– Потому что я отношусь к этому наиболее серьезно. Вы все еще так и не поняли, что мы в самом деле стоим как бы во главе такого… такого, чего никогда не было раньше.
Тарнат упер кулаки в бока и проворчал:
– Не мы и гномы, а гномы и вы!.. Потому что гномы вообще-то первые!
Гнур развел руками.
– Знаешь, Тарнат, я, наверное, ввиду зачатков уважения к тебе перестану звать полуслепым кротом, хоть ты на него и похож. Вообще перестану!.. И больше ни за что!.. Даже если увижу где-то кротов, скажу, вон тарнаты вылезли…
Теонард поспешил подойти ближе, пока пикировка не перешла в драку, прервал:
– Гнур, твое желание порассуждать и что-то разъяснить тебе вредит. Лучше почаще молчи.
