– Такая трудная наука жизнь, – пожаловалась она сама себе. – А он ещё и плюётся!
Глава пятнадцатая. Литературное свидание
Саша столкнулась с блондином, когда выносила за калитку мусор в компостную яму.
«Ну что за наказание! – подумала девочка. – То у туалета с ним встречаюсь, то у помойной… тьфу, компостной ямы. Какие у него со мной ассоциации будут, а? Да-да, вот именно такие».
– О-о, девушка с загадочной дачи, – обрадовался блондин. – Как поживает Отелло?
– С утра не в духе, – ответила Саша, освободившись от мусора. – Набросал в яичницу клубники и колпачков от ручки.
– И что? – поразился блондин.
– Ничего, всё съели, – вздохнула Саша. – Эти дети такие прожорливые.
– У вас на даче, насколько я заметил, очень много детей, – продолжил светскую беседу блондин. – Я пытался сосчитать, но они всё время бегают, и я, видимо, считал одного ребёнка несколько раз, потому что у меня получалось около десяти. Это всё ваши братья и сёстры?
– Нет, половина чужие, – объяснила Саша. – Приблудились как-то… Не выгонять же, живые души.
– Замечательно, – одобрил ухмыляющийся блондин. Ему нравилось беседовать с этой девочкой – ещё малявка, конечно, но с чувством юмора. – А как дела у собаки Баскервилей?
– Плохо, – сказала Саша. – Она женилась на кошке, и у них родилось трое котят. Не верите? Вон один висит.
– Вы его повесили? – ошалело спросил блондин.
– Очень надо, сам повесился, – и Саша показали на Муму, висящую на заборе и созерцающую мир. Валера неудержимо расхохотался и погладил котёнка.
– Я очень люблю кошек, – сказал он. – Так это сын собаки Баскервилей?
– Дочь, – уточнила Саша. – Зовут Муму.
– Опять литературное имя, – обрадовался блондин. – Про Муму мы в седьмом классе проходили.
– Мы тоже, – сказала Саша и твёрдо добавила: – Это было очень давно.
Блондин недоверчиво посмотрел на Сашу, но опровергать не стал. В компостной яме послышалось какое-то шебуршение и показалось какое-то барахтанье.
– А вот ещё один ребёнок Кошмара по имени Офелия, – сказала Саша и достала котёнка из-под вороха прошлогодней помидорной ботвы.
– Офелия в компостной яме! – воскликнул потрясённый Валера. – Шекспир в гробу перевернётся!
– Что же делать, если он такой непоседа, – пожала плечами Саша. – Я имею в виду Офелию, а не Шекспира.
– Офелия что – мальчик? – удивился блондин.
– Немножко, – сказала Саша. – Вообще-то это тайна. Потому что никто точно не знает, кто есть кто. Я про котят, конечно.
– У меня никогда не было такой интересной беседы, – признал блондин. – Кстати, а брошку вы нашли?
– М-м-м, – замялась Саша.
– Я так и думал, что не нашли, – кивнул Валера. – Пойдёмте посмотрим при свете, а то вчера на ощупь трудно было.
Они пошли на участок Сергеевых.
– Где-то вот здесь, – сказал блондин и полез под смородину.
Саша послушно полезла за ним.
– Может, я её не теряла… – начала она готовить почву для отступления, но Валера вдруг прекратил своё бодрое ползание и сказал:
– Ого!
На траве, прямо на листке подорожника рядом с дорожкой лежала брошь. Большая, как бы из золота, с синими и белыми камушками, с ободочком из фальшивого жемчуга, с розовым перламутровым бантиком… Вообще-то, довольно жутковатая брошь, такой можно гвозди заколачивать или в нелюбимых мужей кидаться вместо сковородки. Валера поднял брошку и протянул Саше. Саша машинально взяла, не зная, как реагировать.
– Большая какая, и почему мы её ночью не нашли? – сказал Валера.
– Мы не тут ползали, а правее, – объяснила Саша. – Там яма, в которую я упала.
– Неужели брошка так далеко залетела, – поразился Валера. – Нет, у вас совершенно необыкновенная дача. Брошки крылышками машут и по саду летают…
«Брошь ведь не моя, – думала Саша. – Надо вернуть хозяйке… А кто хозяйка? Ладно, спровадим блондина, потом разберусь. А я ему явно нравлюсь. Вон как всё время смеётся».
Блондин оглядел Сашин сарафан на бретельках и спросил:
– А куда вы эту брошку прицепляете? Она вроде как… гм… не очень идёт.
– Сзади прицепляю, – с ходу придумала Саша. – У меня бретелька отпадает, сколько ни пришивай. А на брошке держится, вот я её сзади и пристёгиваю, где бретельки соединяются со всем остальным.
Блондин с ещё большим интересом оглядел Сашу, явно ожидая, что сейчас отпадут все бретельки. Но от Саши ничего не отпало, и блондин вздохнул разочарованно.
– Саша! – позвала с кухни мама. – Куда я вчера дела замоченный крыжовник?
Валера сделал испуганные глаза.
– Крыжовник замочили! – зловещим шёпотом сказал он. – За что? Он слишком много знал… Кошмарное место ваша дача. Сплошные трагедии: Отелло топором швыряется, Муму повесилась, Офелия утопилась в компостной яме, крыжовник убили… то есть замочили. Одна собака Баскервилей процветает, поедая незваных гостей вроде меня.
– Крыжовник замачивают на ночь для царского варенья, – пояснила Саша. – А вчера мы ему кишки выковыривали – вот вам ещё преступление.
– Жуть, – фыркнул блондин. – Когда варенье будет готово, я могу его героически попробовать, даже несмотря на то, что леди Макбет сварила его на мышьяке. Леди Макбет у вас есть?
– А как же, – согласилась Саша. – Вон на крыльце стоит. Мышьяк – это ерунда. А вот если она вместо мышьяка… тьфу, вместо сахара положит соли… Мама, не клади без меня сахар, я уже иду!
– Придётся и мне идти домой, – вздохнул Валера. – Если у вас что-нибудь ещё потеряется или отпадёт – зовите меня. Я всегда рад помочь. Привет леди Макбет от пламенного почитателя её таланта.
Глава шестнадцатая. Загадки Тополиной дачи
Иван наблюдал за Сашей и блондином с крыши. Вообще-то полчаса назад его отправили рассыпать для сушки на противень покрошенный ревень. Ему прекрасно была слышна интересная беседа, и, выполнив поручение, Ваня уже решил спуститься, но подумал, что как-то неудобно спускаться и прерывать разговор. Ещё подумают, что он специально подслушивал. И Иван досидел до конца. Потом ещё немного посидел, посмотрел, чем будет заниматься блондин. А сосед направился… к Тополиной даче. Тополь заслонял домик на холме, и Ивану не удавалось рассмотреть, что там делает подозрительный Валера. Тогда сыщик полез на самый конёк и схватился раненой рукой за шифер, как раз за то место, где, видимо, минутой раньше сидел воробей или дрозд. Брезгливо перекосившись, Иван отдёрнул руку и покатился вниз.
– Боже! – воскликнула мама Лена, размешивая у окна большой деревянной ложкой крыжовенное варенье. Не выпуская из рук орудие труда, она бросилась во двор. Над Иваном уже стояла Саша.
