– Это я тьфу, – поправил его сторож. – В смысле ты тьфу. Заперся в подполье и шурует там… Целое подземелье вырыл…
– Ничего я не рыл. Оно уже три тысячи лет, как вырыто. А закрыли меня там вы сами. Я только на минутку заскочил, – сердито ответил Валера, – а вы сразу засов задвинули. Сообщники.
– Кто? Кто, мы сообщники? – совсем уже рассердился дядя Никита.
– Да ладно прикидываться, полицию надо звать, – Валера повернулся к калитке, но дядя Никита схватил его за руку.
– Я, парень, полицию звать не буду. Я сам тебя сейчас по родной природе размажу…
– Да были бы вы помоложе, я бы вас вообще распылил, – и Валера в свою очередь схватил Никиту. Теперь они держали друг друга крепко, как в вальсе. Остальные стали кругом и ждали, что будет.
Только бабка Терёха бегала от калитки к тополю и обратно, не зная, на что решиться: бежать за полицией или остаться смотреть на драку.
– Фотографируй давай, – пихнул Иван Сашу.
Подошли мама и папа Сергеевы.
– Добрый вечер, – приветливо поздоровалась мама. – А мы гуляем и слышим – знакомые голоса. Никита Иванович, вам наши дети не слишком мешают?
– Мне вот эти студенты мешают, – проворчал Никита, поудобнее перехватывая Валеру за предплечье.
– А что вы делаете? – заинтересовался папа. – Вы, что ли, фотографируетесь?
Стася тут же объяснила:
– Они драться собираются. Потому что дядя Никита Валеру запер под землёй, чтобы тот сделал какого-то конкурента… А Валера не сделал, наверное, из-за темноты. Там же не видно ничего. Он только подземный ход прорыл. Дядя Никита обиделся и хочет Валеру размазать… а тот не мажется.
– И он не вампир и не растворился, – радостно сказала Саша.
– Приятно слышать, что не вампир, – донёсся до Ивана мамин рассеянный голос. – Послушайте, Никита Иванович, а вам обязательно драться здесь или можно пойти на наш участок? Дашу и Стасю пора спать укладывать, а остальные, наверное, проголодались…
– И у нас есть бутылка неизвестно с чем, – вставил папа. Он побаивался сам пробовать неопознанное пойло и, как истый биолог, предпочитал эксперимент на ком-нибудь другом.
Дядя Никита услышал про бутылку, оживился, но Валеру не выпустил.
Валера сказал:
– Вообще-то я непьющий.
Дядя Никита почему-то счёл это за оскорбление и, возмутившись: «Ах, ты ещё и трезвенник!» – боднул врага головой в живот – руки-то были заняты. Раздался странный звук, и у Никиты на голове начала зреть шишка.
– У тебя что там, за пазухой? – возмутился дядя Никита. – Даже боднуть нельзя!
– Забодаю-забодаю! – обрадовалась Даша и тоже пихнула головёнкой Валеру.
– Эх ты, – сказал Валера. – Я тебя нашёл и конфетами накормил, а ты бодаешься.
Даша подумала немного и боднула дядю Никиту – для справедливости. Стася позавидовала такому интересному занятию и боднула маму.
– Ой, – сказала мама. – Становится опасно. Пойдёмте-ка к нам на дачу. А то все бодаются, и неизвестно, может, они бешеные.
– Кто? – спросил сбитый с толку папа.
– Не знаю, – пожала плечами мама. – Если б знала, было бы проще. Саша, почему ты всё время молчишь?
– У меня в голове всё перемешалось, – жалобно сказала она. – Столько всего, и непонятно, чем закончится.
– То есть как это непонятно! – возмутилась бабка Терёха, которая всё это время самым внимательным образом прислушивалась к разговору. – Сейчас полицию позову, она быстро вам всё объяснит. Дачу чужую испортили, петуха моего своровали! До вас как ведь хорошо и спокойно было! Я все новости успевала узнать, не сходя с лавки! А тут носишься, как…
Бабка запнулась на полуслове, обнаружив, что все уже повернулись и пошли на дачу Сергеевых.
Дядя Никита и Валера двигались боком, не отпуская друг друга, чтоб один на другого не напал. Дойдя до Сергеевых, они так и сели, не расцепившись.
Даше вспомнилась сказка про золотого гуся, и она решила тоже прилипнуть к кому-нибудь, но у неё почему-то стремительно начали слипаться глаза. Она их придерживала пальчиками, но глазки всё равно закрывались. «Склеились, – подумала Даша. – Ничего, завтра умоюсь и расклеятся». И последнее, что, засыпая, видела малышка, – дядя Никита и Валера, вцепившись друг в друга, качались, качались, качались…
Глава двадцать девятая. Суп с Офелией и кофе на джинсах
Утром Стася увидела жуткую картину. Мама постанывала, прижимая ко рту Офелию.
– О-о! – глаза у Стаськи стали такие круглые, что почти квадратные. – Мамочка, ты что, ешь на завтрак котёнка? Не надо! А почему ты стонешь? Он отравленный? Или горький? Выплюнь немедленно, как ты себя ведёшь!
– Жуб, – пояснила мама, морщась.
– Жуп – это кто? – уточнила Стася. – По-моему, нет такого слова – жуп. Есть слово «суп». Мама, ты хочешь сварить суп с Офелией?
– Суп с Офелией – это звучит гордо, – одобрила Саша. – Потом суп с котом… Не приставай к маме, у неё зуб болит.
– А почему она жуёт Офелию? – не поверила Стася.
– Она тёпленькая, – невнятно объяснила мама. – Тёплое приложишь – меньше болит.
– Говорят, что кошки – лечебные животные, – включился в разговор папа. – Если лягут на больное место, всю болезнь вытянут.
– Офелия на жубе не помештится, – прошамкала мама. – Она с жуба сползает и хвост мне в нос жашовывает.
Тут Офелии надоело висеть, она дрыгнула лапами и заехала маме в ухо. – Нет, – сказала мама. – Коты – это шуеверие. Лучше поеду к штоматологу.
– Очень хорошо, – обрадовалась Саша, – заодно закажи фотографии. Сделаем фотовыставку «Как я провёл лето».
И мама, держась за больной зуб, уехала в город.
– Надо бы навестить Валеру с Никитой, – проводив жену, предложил папа. – Они ведь так вчера и ушли, не расцепившись.
– Может, это уже были дружеские объятия? – предположил Иван и быстренько обулся, готовый продолжать расследование.
– А почему тогда Никита кричал: «Ну, я тебе хвост-то оторву! Я покажу, как меня использовать! Я тебе устрою!» – и ещё много чего в таком же духе? Долго кричал. До рассвета, – поинтересовался папа.
– После той вонючей гадости, которой ты его напоил, папочка, эти угрозы могли относиться и к тебе, – заметила Саша.
