Так Петька добрался до поворота. Впереди опять было поле, но на сей раз Петька почти спокойно пересекал его. Вдруг, неподалеку, он увидел полуразрушенное, темнеющее на белом снегу, здание рудоуправления. Ему показалось, что это — зловещий каменный монстр, из недр которого вот-вот начнут появляться души замученных стражников. Ему опять стало страшно. Стараясь не смотреть в сторону рудоуправления, Петька шел вперед. Вдруг он запнулся о какой-то бугор, упал и подвернул ногу. Острая боль пронзила сустав. Бумажкин с трудом поднялся и понял, что идти он пока не может. Между тем было хорошо видно, что две темные маленькие фигурки с каждой минутой все ближе подходят к руднику. А если сейчас Саянский обернется и увидит его?
И тут Петьку озарила еще одна догадка. Все-таки, наверное, предположение о том, что Гималайский Медведь — телохранитель Саянского, верное. И если они вместе обнаружат его… Нет, нужно срочно скрыться с их глаз, пока не поздно. И сделать это можно только в одном месте: в полуразрушенном здании рудоуправления.
Несколько секунд Петька взвешивал, что лучше: погибнуть от рук Саянского и Медведя или же быть задушенным одной из потусторонних сил. Первое — реально, а второе… Второе может быть просто плодом его воображения. Скорее всего так оно и есть.
Вздохнув, Петька сделал несколько шагов в сторону и оказался у входа в рудоуправление. Вот он вошел вовнутрь, остановился. Прислушался. Тихо. Огляделся. Ага, вон — оконный проем. Нужно преодолеть буквально несколько метров, и тогда он сможет поймать сразу двух зайцев: почувствовать себя в безопасности (а он почему-то был уверен, что там самое безопасное место) и спокойненько наблюдать за Саянским и Медведем. Ну, вперед! Та-ак… Еще чуть-чуть… Тьфу ты, нога! Наверное все-таки прилично растянул сустав…
Внезапно Бумажкин опять обо что-то запнулся и свалился на кучу камней, кирпичей и какого-то тряпья. Рука ощутила что-то твердое, округлой формы. «Череп!» — догадался Петька и, забыв о боли в суставе, метнулся к оконному проему и буквально свалился на подоконник.
Отдышавшись, Петька поднял голову и увидел, как к Саянскому приближается Гималайский Медведь. Вот они о чем-то беседуют, вот, кажется, подходят к заваленному входу…
В этот самый момент внутри здания раздался странный звук. Будто кто-то еще, как и Петька, споткнулся о камень и упал. Потом послышались тяжелые шаги… Кто это? Озверевшая душа замученного стражника пришла свести с Петькой свои счеты?
Мгновение — и чья-то рука легла на плечо Бумажкина. Петька дернулся и почувствовал, как с переносицы на пол падают очки…
Глава 29. Прозрение
Бумажкин оцепенел. Вот сейчас чьи-то холодные пальцы мертвой хваткой вопьются в его шею и тогда… И надо бы попытаться вырваться, выбежать из этого здания с призраками, но страх опять сковал его тело. Петька нашарил на полу очки, приоткрыл один глаз… нет, не может быть, второй… Причуда?!
— Вы… — ничего не понимая, прошептал он.
— Пошли, — чуть слышно проговорила она. — Пошли скорей, утро вечера мудренее.
— Подождите, — оттолкнул ее Петька и, нацепив на переносицу очки, уставился в оконный проем.
— Пошли, — повторила Причуда и опять потянула его за рукав. Петька оттолкнул ее и, вытянув вперед правую руку и мыча, словно глухонемой, тыкал пальцем в ту сторону, где только что маячили силуэты Саянского и Гималайского Медведя. Но там никого уже не было.
Она крепко взяла Петьку за локоть и повлекла за собой.
Мгновение, и будто яркая вспышка пронзила сознание Петьки. Ясно. Ах он дурак, глупый болван и вообще кусок дерева! И как он раньше не догадался? Теперь все произошедшие события воспринимались им совсем под другим углом зрения. Ему стал понятен и внезапный приезд Причуды в Благодатный, и ее появление здесь, в старом заброшенном здании. Причуда и Саянский не просто родственники. (Да и родственники ли? Предположим, что да.) Они — сообщники. И это тоже ясно как божий день. Как белый снег, лежащий вокруг. Конечно, сообщники! Иначе откуда же ей было знать, что Петька пошел именно сюда? Ведь когда он крался вслед за Саянским, когда высматривал его там, в поселке, за ним никто не шел. Не следил. Он может за это поручиться, потому что только и делал, что оглядывался. Значит, ей было заранее известно, куда и зачем пошел ее братец. А-а-а… Петьку озарила еще одна догадка. Она, Причуда, шла вовсе не за Петькой. Она шла за Саянским. А скорее всего, вообще сама по себе. Проверить, как там, на шахте, идут дела. И вот — неувязка. Впереди оказался Петька.
У него вновь прорезался голос. Он вырвал из цепких пальцев Причуды свой локоть и закричал:
— Да отцепитесь вы от меня!
Причуда не рассердилась, нет. Она только мягко спросила:
— Что с тобой, Петя? Тебя не узнать.
Ну артисты! Вот артисты так артисты! Что она, что ее братец. Тот тоже весь вечер целый спектакль с телефоном разыгрывал. То не работает, то работает, то снова не работает. А сам, скорее всего, забежал в комнату и выдернул проводок, чтоб связь оборвалась!
— Не прикасайтесь ко мне! — продолжал кричать Петька. — Не подходите!
Кто бы знал, как он в эту минуту ненавидел Причуду! Как ему хотелось вырвать все перья, торчащие из ее шляпки!
Многое, многое Петьке стало теперь абсолютно ясным. Взять, к примеру, ситуацию, когда она телевизионщиков в Читу уговорила уехать. Да еще подсказала придумать историю с отравлением Смирнова. «Скажите, мол, что поел некачественную пищу и теперь лежит в районной больнице». Разве ж не понятно, для чего это сделано? Да чтобы все спохватились, что его нет, и начали поиски, когда уже будет поздно! А он-то, дурак, всему верил!
Они миновали лес и теперь пересекали поле. «Что же делать? — продолжал размышлять Петька. — Рассказать Даше? Нет, исключено. Незачем ее в это дело вовлекать. Убежать ночью из Благодатного? Но тогда Саянский с сестрицей сделают так, чтобы об исчезновении дяди Миши и не узнали как можно дольше. А там их вообще вряд ли найдут… Да и Причуда не даст Петьке смыться. А если это и получится, то Даша останется совсем одна… Нет уж, лучше прикинуться ничего не понимающим олухом. А там видно будет, что делать».
Петька едва дотащился до дома дяди Миши. Ноги буквально заплетались от усталости. Еще бы, путь был пройден немалый! Для него, москвича, привыкшему к услугам общественного транспорта, вообще невообразимый. Как он мог его вообще одолеть? Да еще в этих огромных валенках, которые точно натерли пятки до крови.
Даша уже спала. Петька разделся, плюхнулся в кровать и, погружаясь в сон опять, как в первую ночь, вдруг услышал из темноты чей-то знакомый голос:
— Держи, держи его, а то убежит!
И опять кто-то долго гнался за Петькой по узким пустым лабиринтам, пока откуда-то на него не обрушилась земля, много земли, и опять тот же голос произнес:
— Ну вот и славненько, хорошо, что успели. А то бы он нам всю малину испортил!
Проснулся Петька от шуршанья газет. Часы показывали без двадцати минут десять. На кухне сидела Причуда и просматривала газеты, судя по пожелтевшим страницам давным-давно устаревшие.
