– С помощью этого ты можешь управлять лошадью, – спокойно сказала индианка, как будто не замечая выражения страха, появившегося на лице девочки. – Она специально обучена, чтобы тебя слушаться. Если ты потянешь на себя левую руку, она повернёт налево, если потянешь правую, она пойдёт направо. А если ты будешь тянуть поводья на себя, тогда лошадь остановится. Чтобы двинуться с места, тебе нужно легонько ударить её сапогами в бока. Если захочешь поскакать быстрее, можешь ударить хлястиком по крупу, которым заканчиваются эти поводья. Но только не сильно. А сейчас мы немного покатаемся. Садись ровно.
Держа лошадь под уздцы, Мия повела её вокруг дома. Напуганная юная наездница совсем притихла. Однако после пары кругов она почувствовала себя увереннее и согласилась на предложение управлять лошадью самостоятельно.
– Поверни налево, – предложила индианка, показывая свою левую руку. – А теперь направо. Молодец. Стой! Тяни на себя обе руки, но не дёргай слишком резко – Дейзи будет больно.
Габриэль повторила все движения несколько раз, запоминая свои действия при этом и те усилия, которых они требовали. Лошадь начала слушаться, хоть и не сразу. Не получалось только тронуться. Животное упрямо стояло на месте, когда девочка упиралась ногами в её бока. Мия молча наблюдала за бесцельностью этих попыток.
– Почему ты смотришь?! Сделай что-нибудь! – обиженно закричала Габи, в очередной раз пиная свою кобылу. Слёзы отчаяния застилали её глаза. Стыдясь их, она отвернулась от своей учительницы и её поучающего голоса.
– Попробуй не торопиться. Тебе достаточно один раз ударить точно в бок лошади, чтобы начать движение. Сейчас она не понимает, что ты делаешь, поэтому и стоит на месте. Отдохни и…
Индианка хотела сказать что-то ещё, когда увидела предательски мелькнувший в воздухе хлястик. Лошадь среагировала моментально, помчав свою всадницу, куда глаза глядят.
– Тяни на себя! – только и успела выкрикнуть Мия, поворачиваясь в сторону пасущихся лошадей.
Три громких коротких свистка раздались в прерии – не прошло и нескольких секунд, как её лошадь прискакала на знакомый зов. Не обращая внимания на отсутствие седла, девушка в мгновение ока вскочила на неё и во весь опор помчалась за удаляющейся чёрной фигурой, крепко удерживая себя ногами.
Свист и топот копыт привлекли внимание миссис Браун. Она сразу догадалась, что что-то пошло не так. Недолго думая, женщина вскочила на Серого и поскакала следом за лошадьми. Когда она поняла, что Дейзи несёт Габриэль, пелена страха окутала её сердце, ведь девочка совершенно не умела обращаться с поводьями. Да и сама Кэтлин теперь редко скакала верхом, но всё же она не отчаялась, когда увидела, что нисколько не приближается к скачущим впереди фигурам, а, наоборот, медленно удаляется от них. Она изо всех сил обняла бока лошади, вцепившись одной рукой в переднюю луку, а другой отчаянно била хлястиком по крутому крупу. Холодный ветер стегал по лицу, вызывая слёзы, но женщина его не замечала. Всё её тело горело от страха и отчаяния, а сердце бешено колотилось.
Наконец, почти исчезнувшие за горизонтом тёмные пятна начали увеличиваться. Кэтлин с трудом сглотнула, подумав, о том, что могло её там ожидать. Вскоре она уже различила фигуры лошадей, а потом и замершую на месте индианку. Габриэль видно не было, отчего самые тревожные подозрения зародились в материнском сердце. Подъехав ближе, женщина обнаружила дочь на руках у помощницы. Кэтлин едва успела притормозить лошадь, спрыгивая практически на ходу. Не чувствуя себя от страха, она подбежала к Мие, выхватила у неё тело девочки и смогла выдохнуть, лишь увидев, как моргнули застывшие в испуге глаза.
– Габи, милая, у тебя что-то болит? Как ты себя чувствуешь? Ты можешь мне что-то сказать? – миссис Браун засыпала свою дочь вопросами.
– У меня болит рука. Я упала…
Расслабившись, Габриэль расплакалась в материнских объятиях. Кэтлин тяжело дышала, приходя в себя от пережитого ужаса. Она даже не могла плакать, только крепко обняла девочку. Когда ребёнок успокоился, женщина пешком вернулась домой, на этот раз не доверяя лошадям. Обратную дорогу они проделали в тишине.
После тщательного осмотра выяснилось, что Габриэль получила сотрясение мозга и серьёзно ушибла руку. Судя по движущимся пальцам, кость была цела. Кэтлин тут же уложила её в кровать и сделала холодный компресс, пока девочка не уснула. Майкл вызвался посидеть с сестрой на случай, если ей станет хуже. На улице уже настал вечер, про ужин все давно забыли, перебившись молоком с лепёшками.
Женщина шла в сторону конюшни, не зная, как начать неприятный разговор.
Наверное, это была не лучшая идея, оставить индианку на ферме и уж тем более, доверить ей обучение детей. Возможно, она никогда раньше даже не общалась с детьми переселенцев. Это же было видно с самого начала. Обычно она их просто не замечала. Кроме того, на них в любой момент могли напасть охотники на индейцев или сами апачи. Кэтлин снова почувствовала обидное разочарование и страх неизвестности. Не зная, с чего начать, она замерла перед открытыми воротами конюшни. Прямо напротив неё при свете последних солнечных лучей Мия чистила свою кобылу. Её движения были уверенны и нежны одновременно, что выдавало в них преданную любовь к животному. Стараясь не отвлекаться на подобные мысли, женщина глубоко вздохнула и решительно подошла ближе, чтобы, наконец, всё выяснить.
– Расскажи мне, что произошло сегодня днём, – настойчиво потребовала она, обратившись к спине перед собой.
Девушка не обернулась, давно догадавшись, что находилась в конюшне не одна. Ничего в ней не изменилось, руки так же медленно продолжили свои движения по телу животного. Через мгновение они всё-таки остановились, и Кэтлин увидела те же непроницаемые тёмные глаза, обращённые в её сторону. Но никакого сочувствия в них и в помине не было.
– Лошадь понесла твою дочь после того, как та ударила её хлястиком, – ровным тоном ответила индианка.
– Что ты наделала?! Ведь я доверила тебе своего ребёнка! – не смогла сдержать себя женщина.
Она всё ещё не верила, что совсем недавно Габриэль была на волосок от гибели. Её бросало в жар от одной только мысли об этом. А Мия, наоборот, была всё так же спокойна и равнодушна ко всему, как и раньше.
– Тебе лучше уехать отсюда. Завтра же, – тихо произнесла Кэтлин. – Так всем будет лучше.
На этих словах она развернулась и быстро покинула конюшню, не в силах продолжать разговор и выслушивать нелепые объяснения. Когда шаги стихли, индианка ласково погладила свою лошадь и обняла её тёплое родное тело. Возможно, так действительно будет лучше.
* * *
Наутро Габриэль стало заметно лучше. Тошнота прошла, осталось только небольшое головокружение и огромный кровоподтёк на руке. Однако Кэтлин переживала, что девочка могла сильно испугаться. Слишком уж тихой и сговорчивой она казалась, молча лежала в кровати и грустно смотрела в маленькое окошко на медленно плывущие облака. Даже не стала спорить с запретом выходить на улицу.
