— Это не гоблин, — заметил Билл на всякий случай.
— Может быть, суть их союзник, — отозвался Балур, он, сощурившись, рассматривал дергающегося гуманоида.
Тот захрипел и запищал — поверх рта проходила веревка, будто кляп.
— Может, будем кончать на всякий случай? — предложил ящер.
— Союзник? Связанный по рукам и ногам? — выговорил удивленный Билл.
— Парнишка с фермы говорит дело, — отметила Летти, кивая.
— А я по-прежнему суть считаю о необходимости его расплющить. На всякий случай…
— А я по-прежнему считаю о необходимости тебя выхолостить. На всякий случай, — перебила Летти. — Отпусти бедолагу.
Ворча, Балур опустил находку на пол. В руке Летти появился нож, мгновенно и невидимо проскочивший расстояние от чехла на поясе до ладони. Один взмах — и веревка спала.
Из-за веревочной кучи показался нечистый, вопящий, взлохмаченный тип — голый, не считая исподнего трудноразличимого цвета и немалого слоя грязи, тощий как прут, но с торчащим круглым пузом, словно проглотил детский мяч и тот застрял в животе. Но руки были непропорционально мускулистыми для тощего тела, а ладони — слишком большими. Лицо почти скрывалось под всклокоченной бородой и усами, дикими, торчащими, завившимися в жесткие кольца.
— Парагнусы! — орал он. — Проклятые Рыгом самохваты! Зверинец! Клятые дратые тараканы! Им меня не предотвратить! Я неизбежен! Я — слово грядущего! Я — неизбываемая смердь!
Летти с Балуром отступили на шаг. У нее в руках снова появился меч.
А Билл, ужаснувшись и поразившись, понял, что знает несчастного.
— Фиркин?
— Ты его знаешь? — спросила Летти, глянув искоса на Билла, и тут же снова уставилась на безумствующего полуголого типа.
Билл шагнул вперед. Да, ошибки нет. Это и в самом деле старый отцов батрак Фиркин.
Воспоминания хлынули рекой. Летний день вместе с отцом и батраками, и все смеются от невероятных побасенок Фиркина. Сумасшедшая езда через поле на плечах у Фиркина, с украденным яблоком во рту, бегущий следом и ругающийся отец. Отец клеймит свиней, а Фиркин шутит напропалую. Краюхи хлеба, передаваемые из кухни за спиной у матери. Фиркин прячет их в подол рубахи. Долгие разговоры про драконов и мечты о восстании. Фиркин царапает коровий зад иглой дикобраза, корова лягается, и Фиркин отлетает за полдвора. Билл тогда хохотал так, что чуть не порвал себе нутро. Фиркин с отцом, раскрасневшись, орут друг на друга. Билл с Фиркином сидят под деревом и мечтают о том, как выкрадут драконово золото из-под драконьего носа. А вот Фиркин выпил столько, что упал под стол, а отец, ненамного отставший в выпивке, хохотал, пока тоже не свалился на пол. Вот мать отвешивает Фиркину пощечину, и красный отпечаток пятерни хорошо различим на бледной коже. А потом Фиркин сказал, что ему не нужна компания, и Билл впервые почувствовал себя ненужным и отвергнутым. Вот Билл бешено мчит под гору верхом на корове, а Фиркин несется сзади и нахлестывает животину. Мама обнимает Фиркина, всхлипывая и ругаясь одновременно. Билл спрашивает у папы, где Фиркин, потом день за днем бродит, тревожась и не находя покоя. Потом — семья за столом, в дверь стучат, отец идет открыть, говорит с кем-то во дворе, поднимается крик, доносится шум драки, в дверях показывается Фиркин, отец на полу с разбитой губой, в глазах Фиркина — ужас. Потом Фиркин — лишь далекая тень у изгороди. Билл едет в город с отцом, и видит мужчину, орущего на кого-то невидимого, и лишь по дороге домой понимает, что мужчина этот — Фиркин. А еще — мгновение, когда Билл понимает, что вид несчастного ополоумевшего Фиркина больше не волнует и не печалит. На похоронах отца Фиркин тоже слонялся за далекой изгородью. А вот Фиркина выбрасывают из таверны. И снова. И снова.
И вот он здесь. Фиркин. Деревенский пьянчужка. Дурачок. Безумный бедолага, желающий забыть всех и поссориться со всеми. А люди еще помнят, кем он был. Потому дают объедки и даже делятся медными шеками, хотя делиться уже не по карману.
В этот миг Фиркин решил звучно и размашисто проблеваться. Движение казалось отработанным: нагнуться и вылиться. Затем Фиркин выпрямился, вытер рот рукой.
— Проклятые парагнусы. Накормили меня ихным пупсом.
Никто не решился спросить, что же такое «ихный пупс».
Балур осмотрел грязного тощего типа, пожал плечами и заявил:
— По мне, так в сути похож на гоблина.
И поднял молот.
— Нет! — заорал Билл, кидаясь к старому батраку. — Нет! Это друг!
Фиркин, сощурившись, посмотрел на Билла и выговорил с поразительной ясностью:
— Мне не нравишься ни ты, ни твоя банда.
— Я тебя суть спасающий от плохого вкуса в друзьях, — сообщил Балур, не опуская молот.
Фиркин осмотрел массивного ящера, оттопырил нижнюю губу и зажмурил глаз.
— Ты дылда. Люблю дылд. Принеси мне еще эля. Вперед, к земле веселья, и счастливо там утопнем. Да.
Он дважды причмокнул.
— Балур, мы не можем его убить, — выговорила Летти из-за спины Билла.
Ее голос звучал устало. Билла затопила жаркая волна благодарности.
— Очень можем, — сказал Балур, заставляя волну отхлынуть. — Суть простое. Я опускаю молот с некоторым количеством скорости. Его голова делает хруп, и у нас суть мертвец.
— Конечно, в буквальном смысле ты можешь убить…
— Спасибо, — сказал Балур, снова занося молот.
— Нет! — закричал Билл. — Он мой друг. Он помогал растить меня!
Балур скептически посмотрел на Билла.
— Может, мне нужно убивать его, чтобы суть спасение от дурного вкуса в друзьях, но тогда мне лучше убить и тебя, чтобы суть спасение Летти от дурного вкуса в мужчинах.
— Нет! — воскликнул Билл, чувствуя, что его слова отчасти утратили оригинальность, но не зная, как еще отговорить одержимого убийством ящера-маньяка.
— Если мы спасаем от дурного вкуса в друзьях, может, мне прикончить тебя? — предложила Летти.
Молот завис.
— Послушайте, — взмолился Билл. — Он всего лишь старый пьянчуга, которого поймали и связали гоблины. Кто знает, как долго он провел в плену? Ему бы хоть толику доброты, а не смертельных угроз.
Это казалось Биллу очевидным. Хоть какая-то часть мироздания выглядела ясной.
— Все это — детали моего плана, — заявил Фиркин, почесывая нос. — Именно там, где я и хотел их видеть.
— Ты суть не там, где я тебя хотеть видеть, — проворчал Балур, но молот наконец-то опустил.
Било лязгнуло о пол, загудело звучно и басовито. И как же ящер удерживал такую тяжесть на весу?
— Позвольте Фиркину остаться хоть на одну ночь, — попросил Билл Летти, чувствуя, что очередная угроза миновала. — Под дождем он умрет, а вы только что спасли его от гоблинов.
