От хвойного запаха моющего средства у меня сжалось горло. В носу жгло. Глаза слезились. Я дрыгал ногами и шлепал руками по воде, пытаясь удержаться на плаву.
Но долго ли я смогу плавать в этой мерзости?
Я посмотрел на края ведра. Слишком высоко, не дотянешься. Подплыв к металлической стенке, я попытался вскарабкаться по ней наверх. Но тотчас же соскользнул обратно в воду.
Нет, по стенке никак не взобраться. И мне не хватит сил опрокинуть ведро набок, чтобы меня выплеснуло из него вместе с водой.
Я отчаянно плавал кругами, снова и снова. Мозг лихорадочно работал. Как же выбраться… Как же выбраться…
В груди разгорался пожар. Руки наливались тяжестью. Какое-то время я пытался плыть на спине. Но не мог же я так плавать вечно.
Мама и папа вернутся домой еще очень и очень нескоро. Мне ни за что не дотянуть до их прихода.
Я перевернулся на живот и снова поплыл неспешными, ленивыми саженками. Мыло жгло глаза и нос. От резкого запаха было трудно дышать.
В натруженных руках пульсировала боль. Я понимал, что долго не протяну.
Я не мог больше сдерживаться. Я горестно всхлипнул.
Неужели мне действительно суждено потонуть в ведре с грязной водой?
Грудь разрывалась. Боль пронизывала ребра… руки… ноги…
Не могу плыть. Ничего не могу.
Дышать не могу… Плыть не могу…
Я сдался. Все мое тело резко обмякло. Я сложился пополам, словно размокший бумажный пакет, и погрузился в холодную мыльную воду.
16
Когда я начал погружаться, на меня вдруг упала тень.
Я поднял голову. Откуда этот звук? Словно бы хлопанье крыльев…
Собрав остаток сил, я устремился к поверхности. Моя голова поднялась над водой. Смаргивая с глаз жгучую мыльную пену, я пытался разглядеть тень. Тень металась надо мною, хлопая крыльями.
Букашкин!
Поднятый его крыльями ветер вспенил воду. Волны швыряли меня из стороны в сторону.
Теперь птица была огромной. Казалось, на меня пикирует самолет. Темные глаза были размером с баскетбольные мячи. А желтый клюв открывался и закрывался… открывался и закрывался… словно садовый секатор.
Клюв щелкнул рядом со мной, взрезав поверхность взбаламученной воды и подняв тучу брызг.
— Нет! — крикнул я и пригнул голову.
Отплевываясь от мыльной пены, я вскинул руки над головой для защиты.
Букашкин снова пошел в атаку. Гигантский клюв щелкнул рядом с моей головой. Вода заплескалась еще сильнее. Меня швырнуло о металлическую стену ведра.
— Букашкин, нет!
Он захлопал крыльями над ведром и вновь устремился вниз.
В следующий миг гигантский клюв сомкнулся у меня на поясе. Я почувствовал, как его края впиваются в мое тело.
Пернатый хищник энергично заработал крыльями. Я закричал, когда он выудил меня из воды. И вместе со мною взмыл в воздух.
— Букашкин, отпусти! — Вместо крика у меня вырвался лишь сдавленный писк.
Я размахивал руками и ногами. Удерживая меня в клюве, как малиновка держит червяка, птица пронеслась через гостиную.
— Отпусти меня вниз! Отпусти меня! — орал я.
Острый клюв резал бока.
А потом птица раскрыла клюв, и я полетел вниз.
Я грянулся об пол гостиной, приземлившись на живот. Воздух со свистом вырвался из легких. Задыхаясь, я раскинул руки и попытался уползти.
На подоконнике я заметил новенькую клетку, которую родители накануне купили специально для Букашкина. Мы так и не успели его туда поселить. Из нее бы Букашкин едва ли вырвался…
Теперь же огромная птица ринулась вниз и вновь поймала меня острым клювом. Она подняла меня высоко над полом. И тут же бросила. Затем опять подняла. И снова бросила.
Я грохнулся на бок. В ребрах поселилась пульсирующая боль.
Я перекатился на спину. Выставил перед собою руки. Но я был совершенно беспомощен против огромной птицы.
— Пожалуйста, Букашкин… Нет! Нет!
Я дико замахал руками. Ловко уворачиваясь от ударов, птица схватила меня и снова подняла в воздух.
И бросила. И подняла. И бросила.
Я был слишком слаб и измучен, чтобы дать ей отпор. От боли все мое тело обмякло.
Он думает, что я — букашка, понял я.
Он играет со мной… прежде чем СЪЕСТЬ!
17
Бух.
Я снова ударился об пол. Силы мои иссякли. Руки и ноги все еще болели после плавания кругами в ведре. На каждый удар об пол тело отзывалось мучительной болью.
Птица снова нацелила на меня клюв, намереваясь схватить.
С отчаянным стоном я в последний момент откатился в сторону. Клюв разминулся с моим телом и врезался в пол. Птица заклекотала от боли и неожиданности.
Тяжело дыша, я бросился наутек. Наполовину ползком, наполовину катился.
Тень от огромных крыльев пронеслась по комнате, когда Букашкин бросился в погоню. Он камнем падал вниз.
Я метнулся в укрытие — под диван.
Дыша со свистом, чувствуя, как пульсирует в груди острая боль, я распластался на полу и осторожно выглянул из-под дивана.
Я видел, как Букашкин приземлился. Его огромная лапа царапала когтями пол. Он издал громкий горловой клекот.
Все еще пытаясь отдышаться, я наблюдал, как птица расхаживает вдоль дивана взад и вперед. В каких-то нескольких дюймах от моего лица.
Она искала меня повсюду. Но так и не догадалась заглянуть под диван.
«Птичий умишко, — промелькнуло в голове известное выражение. — Мое счастье, что птицы и впрямь не блещут умом!»
Впрочем, «счастье» тут, пожалуй, неуместное слово. Сегодня определенно не мой счастливый день.
Птица скрылась из поля зрения. Возможно, улетела в поисках удобного насеста. А может быть, сидела в сторонке, терпеливо дожидаясь, когда я покину свое укрытие.
Позади меня послышался скребущий звук. И эдакий быстрый топ-топ-топ-топоток.
Все еще прижимаясь животом к полу, я завертел головой, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте под диваном.
— О нет! — вскрикнул я, когда какое-то существо выбежало мне навстречу.
Лишь несколько мгновений спустя я понял, что это был паук. Паук прямиком из фильма ужасов!
Пространство под диваном было затянуто густой паутиной. Огромный паук пробирался ко мне через переплетения нитей.
Он был блестящий и черный, с горящими красными глазами размером с шарики для пинг-понга. Длинные ноги были толще соломинок для питья.
