Мы сели за столик с перегородкой и заказали кофе с рогаликами. Ресторанчик был довольно шумный, крошечные квадратные столики лепились один к другому. За столиком напротив мужчина очень громко ругался с кем-то по сотовому, никого не стесняясь. Скорее всего, выяснял отношения с женой.
Мне не стоило идти на поводу у миссис Брикер. Столько дел, и я почти не ориентировалась в городе. Правда, старуха пообещала, что, если я ее выслушаю, она больше не станет меня беспокоить.
— Я бы не докучала тебе, если бы ты не была в опасности, — заявила она, пристально меня оглядывая.
— Почему бы вам не перейти сразу к главному? — спросила я, подавшись вперед. — Что за опасность мне угрожает?
Миссис Брикер покачала головой.
— Придется начать издалека, — сказала она.
23
Подали кофе и рогалики. Миссис Брикер разломила свой рогалик пополам и намазала половинки маслом и клубничным джемом. Затем положила в кофе две ложечки сахара и медленно перемешала, разглядывая чашку с таким видом, будто не могла решить — стоит рассказывать историю или нет.
Хотелось на нее заорать. Я посмотрела на часы. Сколько времени я здесь потеряю?
К счастью, тот беспардонный мужчина, что ругался по сотовому, поднялся и ушел. На его место тут же сели две долговязые девушки в обтягивающих топах и коротеньких шортах. У обеих в пупках блестели бусинки из горного хрусталя.
Пока миссис Брикер отщипнула от своего рогалика, я успела сосчитать до десяти. Ее верхняя губа перепачкалась в джеме. Вот она подняла чашку, сделала большой глоток, и на безымянном пальце блеснуло кольцо. Серебряное кольцо с большим темно-зеленым камнем овальной формы — неужели изумруд?
Миссис Брикер перехватила мой взгляд и подняла руку, чтобы я могла как следует рассмотреть кольцо.
— Что, никогда не видела изумруда красивее? Видишь, как на нем играют блики света? Муж подарил мне его на сороковую годовщину свадьбы. Он хвастал, что когда-то его носила королева Виктория. — Она усмехнулась. — Враль долбаный!
Бр-р! Ну и язык! Я чуть не подавилась кофе!
— Оно очень красивое, — сказала я и взглянула на часы, — но, пожалуйста, миссис Брикер…
Наконец-то старуха откашлялась и начала рассказывать.
— Наверное, нужно начать с дома Харперов. Вообще-то первым построили домик для гостей. Ты ведь его уже видела?
Я кивнула.
— Его построили году эдак в 1850-м. Тогда Кривая Бухта была центром китобойного промысла. До сих пор открыт музей, где можно полюбоваться на чучела китов и портреты китобоев. Сегодня промысел угас, и вельботы исчезли, как и все воспоминания о том времени.
Миссис Брикер снова невесело улыбнулась и еще раз откусила от рогалика.
— Так вот, домик построил капитан вельбота по имени Хэлли, первым обогнувший мыс Монтаук. На самом деле старик Хэлли был настоящим негодяем. Мой прадедушка тоже владел лодкой, и Хэлли, можно сказать, ее украл. Купил ее в кредит, но так и не расплатился. Поступок очень в духе Хэлли. С тех самых пор мы презираем Хэлли и их потомков. В конце концов Хэлли, у которого родились четверо детей, захотел построить дом. Средств у него не хватало, и он крал пиломатериалы. Представь, Хэлли воровал лес даже у гробовщика! Не смотри так на меня, Элли, я не преувеличиваю. Этот человек строил дом из гробов!
Я отставила чашку и внимательно посмотрела на нее.
— Миссис Брикер, а откуда вам все это известно?
Она взяла салфетку и вытерла с подбородка джем.
— Есть записи в старых домовых книгах, милочка. И вообще это здесь известно каждому.
«Каждому известно, как же!»
Теперь я поняла, что она и правда чокнутая. «Ну и влипла же ты, Элли! Почему ты сидишь здесь, вместо того чтобы делать покупки и ехать за детьми?»
Миссис Брикер подняла чашку и допила остатки кофе. Затем сделала знак официантке принести еще.
— Жена от него сбежала, — наконец продолжила старуха, — так что, когда Хэлли уходил в море, дети оставались на попечении няньки. Уж не знаю, спал ли он с ней…
«Спал с нянькой? Какая мерзость! Боже, спаси меня от пикантных подробностей!»
— Дети ее обожали. По-моему, ее звали Анна-Мария, если я не путаю.
«Да у тебя все в голове перепуталось, ненормальная!»
— Самый младший из мальчиков, Иеремия, любил няню больше остальных. Он был хилым, болезненным ребенком. Родившись на два месяца раньше срока, Иеремия так и не нагнал сверстников. Он очень мало говорил и боялся чужих.
Так или иначе, няня заняла место матери и стала лучшим другом мальчика. Наверное, она слишком много для него значила, и он слишком ее любил. Стало ясно, что ему на ум приходили самые сумасшедшие идеи. Однажды вечером — об этом писали все местные газеты, так что можешь прочесть сама, — Иеремия Хэлли увидел, как няня занимается любовью со своим парнем, молодым итальянцем из деревни.
Напомню, Иеремия рос болезненным и хрупким, однако гнев придал ему какую-то дьявольскую силу. Он взял старый гарпун, весивший больше, чем он сам. Верно, сам дьявол помог мальчишке снять его со стены. Иеремия занес гарпун; над няней, чтобы убить ее за то, что она предала его. И все же мальчик промахнулся, он был слишком слабым. Силы хватило лишь на то, чтобы схватить гарпун, пробежать через комнату и воткнуть его в сердце итальянского парня. Его Иеремия и убил вместо няни.
«Ну конечно, — подумала я — тщедушный мальчишка смог поднять гарпун в два раза тяжелее, чем он сам, пронести через комнату и воткнуть с такой силой, чтобы заколоть взрослого парня! Что вы еще мне расскажете, миссис Б.?»
— Какая ужасная история! — сказала я вслух, прикидываясь, что поверила идиотской болтовне. — Вы уверены, что все это правда? Это действительно произошло у Харперов в домике для гостей?
Миссис Брикер торжественно кивнула. Память услужливо нарисовала мне картинку: Брэндон забивает палкой несчастную чайку. Я заставила себя подумать о другом.
— Няня побежала за подмогой, — продолжала миссис Брикер. — Послали за городским констеблем. Мальчик ничего не отрицал. Он так и стоял в няниной спальне, не сводя глаз с трупа, плавающего в луже крови.
— Что же случилось с мальчиком? — спросила я.
Миссис Брикер картинно откашлялась.
— Никто не знал, что с ним делать. Местная полиция никогда не сталкивалась с такими юными убийцами, да, наверное, и никто не сталкивался. Четырехлетний мальчик, хилый, болезненный и тихий. Иеремия ведь почти не разговаривал.
Она глотнула кофе, а я нетерпеливо заерзала.
— И что случилось?
— Представь себе, — заявила старуха, — он умер через два дня. Его нашли мертвым в няниной кровати. Кто-то говорил, что он не вынес мук раскаяния, а другие твердили, что причиной смерти стало разбитое сердце.
