— Ты знаешь, сколько оленей в Хэмптоне? — мягко сказала Тереза. — Они повсюду и довольно часто попадают под машины.
— Да, — непонимающе протянула я.
— Ты говорила, что чувствуешь себя загнанным оленем. И тут автобус сбил оленя. Я имею в виду, что это случается не так уж и редко. Это не предзнаменование, Элли. Простое совпадение.
Я бездумно смотрела в окно. Солнце зашло за тучу, и автобус погрузился во мрак.
— Да, — прошептала я, — конечно. Простое совпадение…
6
Дом Уилла блестел, словно надраенная пуговица. Всегда. Полы сверкали так, что в них можно разглядеть свое отражение. Ни пылинки, ни небрежно брошенной вещи!
Я страшно робела, входя в его дом, снимала кроссовки у двери и ходила в чулках. Я знала, что не нравлюсь матери Уилла — миссис Дэвис. Хотя бы потому, что у меня дикая прическа — оттененные малиновым пряди, которые я носила распущенными по плечам. Как и все ученики нашей средней школы, я ходила в свободной мешковатой одежде.
Может, мне только казалось, но я постоянно чувствовала: мать Уилла смотрит, куда я села и до чего дотронулась, с нетерпением ожидая моего ухода. Чтобы вычистить то, что я запачкала.
Просто в голове не укладывается. Однажды я видела, как она ест мороженое ножом и вилкой!
В том феврале термометр застыл на отметке минус тридцать градусов, и это не считая ледяного ветра и сырости, тянущейся с озера. Шел сильный снег, и сугробы выросли мне по колено.
После школы мы пошли к Уиллу. На мне был теплый пуховик, пуловер с капюшоном, а под ним — еще два толстых свитера. Но я все равно дрожала от холода и не могла даже разговаривать.
Уилл быстро целует меня замерзшими губами. Ему это кажется смешным — мы как два белых медведя, трущихся носами.
Мы входим в дом и идем на кухню. Снег с моих сапог тает на сверкающем линолеуме — сюрприз, миссис Дэвис! — я скидываю пуховик и начинаю яростно растирать руки, чтобы согреться.
Уилл ставит воду для кофе.
Его мать на работе, а сестра осталась в школе на дополнительные занятия, значит, на несколько часов дом наш!
Иногда мы поднимаемся в ванную на втором этаже и, несмотря на холод, раскрываем окно настежь. Мы курим марихуану. Да, миссис Дэвис, земля не идеальное место, нельзя держать под контролем все, даже собственную семью, до блеска вылизывая дом. Ничего у вас не выйдет!
Уилл прячет травку в бельевом ящике, и матери ни за что ее не найти! Он покупает марихуану у приятеля своего двоюродного брата, который учится в колледже. Мы выкуриваем косячок, иногда два, передавая друг другу сигарету. Окно широко раскрыто, наши волосы развеваются на ветру.
А что, если мать Уилла нас застукает? Что, если почувствует запах?
Мы хихикаем. Целуемся, моргаем, чтобы сфокусировать зрение. Напоследок щедро распыляем освежитель воздуха и оставляем окно раскрытым, чтобы запах улетучился.
После школы просто необходимо расслабиться, и никакой кофе тут не поможет!
Сегодня мы не спешим наверх. Мы сидим в идеальной кухне со сверкающей плитой и холодильником, медными песочными часами над раковиной, блестящими ножами, выстроившимися по ранжиру на полке подвесного ящичка. В этой чудесной кухне, где кафель вручную расписан цыплятами и утятами, мы ждем, когда закипит чайник. Уилл берет со столика свежую почту.
Украдкой я наблюдаю, как он просматривает каталоги и журналы. Я довольно часто о нем думаю. Хотя прошло уже три месяца, я иногда не могу поверить, что встречаюсь с ним.
Он довольно долго встречался с другой девушкой и бросил ее ради меня.
В старших классах средней школы я крутила со многими парнями. Неизвестно как, но я оказалась в большой компании. В средней школе важно попасть в хорошую компанию, и все будет в порядке, целых четыре года можно ни о чем не беспокоиться.
Однако ни к кому, кроме Уилла, я не относилась серьезно. С ним мне просто пришлось стать серьезной — из-за меня он бросил девушку!
Так здорово чувствовать себя взрослой! Очень лестно — ведь я знала, что в школе все только и обсуждают наши отношения.
Итак, я довольно часто о нем думала. Наверное, его предки приехали сюда вместе с первыми охотниками. Лицо у него — типично висконсинское, круглое, с широким лбом, совсем не похожее на лицо подростка из средней школы. Открытое и приятное. Когда он улыбается, его синие глаза щурятся, а на правой щеке появляется ямочка.
У Уилла густые светлые волосы до плеч — к вящему неудовольствию его матери, которая ворчит, что они слишком длинные и неряшливые. Я знаю, что он проводит много времени, укладывая их и так, и эдак, пытаясь добиться, чтобы они казались лохматыми. Уилл смутился бы, если б понял, что кто-то знает, как он печется о своей внешности.
Уилл одним из первых среди парней нашей школы проколол ухо и надел маленькую серебряную сережку. Сначала его все дразнили, учителя были в шоке, но постепенно все больше и больше парней стали следовать этой моде.
И вот теперь я смотрю, как он разбирает почту, заливаю кипятком растворимый кофе, от чашек поднимается пар и греет мое замерзшее лицо. Мне становится немного лучше.
— Думаешь, твоя машина заведется? — спрашиваю я.
Синие глаза отрываются от почты.
— Машина? А что?
— Мы могли бы сегодня пойти на «Бестолочь».
«Бестолочь»? Этот тупой калифорнийский фильм для детей?
— Синди говорит, что фильм классный и вовсе не тупой. Я и от других слышала, что он хороший. Я подумала, может…
Я понимаю, что он меня не слушает. Сидит, уставившись на серый конверт.
— Не может быть, — шепчет он.
Уилл разрывает конверт и вытаскивает письмо. Его глаза сузились, и он вцепился в волосы так, что они встали дыбом. Наконец Уилл испускает победоносный крик.
— Уилл, в чем дело?
— Этого не может быть! Просто не может быть! — Он прыгает, держа письмо над головой.
— Уилл?
Он подбегает ко мне и обнимает крепко-крепко. Уилл раскраснелся от возбуждения, когда он обнял меня, я слышу, как под толстовкой бьется его сердце. Мне никогда не забыть тот момент.
Сердце, бьющееся совсем рядом. Я чувствую, как бьется сердце другого человека. Сердце Уилла. Такое хрупкое!
Смогу ли я когда-нибудь забыть, что я почувствовала в тот момент? Особенно теперь, когда его не стало. Эти чуть слышные удары сердца — единственное, что у меня осталось от Уилла.
— Получилось! — кричит он, размахивая письмом у меня перед носом. — Получилось, Элли! Досрочное поступление в Принстон!
— Ура! — кричу я, обнимаю его и целую. — Ура!
И только тут до меня доходит, что я останусь в Мадисоне и буду поступать в университет, а Уилл уедет в Принстон. Это ведь в Нью-Джерси? Так далеко отсюда…
