Это было не совсем правдой. Лиззи сама себя пригласила. Но не успел я и слова вставить, как она уже исчезла за дверью.
Порыв холодного воздуха проник в комнату. Однако взгляд Пеппер был еще холоднее. Я захлопнул дверь.
— Успокойся, — сказал я. — Она в городе новенькая, никого не знает. Что плохого в том, чтобы проявить к ней участие?
Пеппер кивнула и взяла меня за руку.
— Ты прав. Ты совершенно прав. Что плохого? Только потому, что она сногсшибательная красотка…
У меня отпала челюсть.
— Не понял? Ты считаешь ее сногсшибательной?
Пеппер ткнула меня кулаком в бок.
— Серьезно, Майкл. Не делай вид, будто не заметил. — Она подняла рюкзак, и мы направились к моей комнате, чтобы приступить к урокам. Но у окна гостиной я остановился. Уличный фонарь в начале подъездной дорожки освещал тротуар.
— Эй, посмотри, — сказал я.
Пеппер склонилась к окну и проследила за моим взглядом.
— Это Лиззи, — сказал я. — Она идет не в ту сторону. Вересковая улица в другой стороне. Она идет не в ту сторону.
15
Утро субботы выдалось преотменным. Небо было голубое-голубое, ни одного облачка. Солнце не поднялось еще высоко, и снег под его лучами переливался расплавленным золотом. Воздух был свеж и чист, морозец приятно щипал лицо. Один из тех восхитительных зимних дней, когда весь мир погружается в тишину, словно укутанный огромным одеялом, и не может случиться ничего плохого.
Мы начали собираться у Диего примерно через час после обеда. Родителей Диего не было дома; впрочем, их все равно не волнует, что он пьет пиво. Так что мы растянулись на животах на полу его гостиной, играли в «Безумный футбол» на его PlayStation и приговорили несколько баночек пива. Чисто для разогреву и чтобы положить хорошее начало нашей снежной вечеринке.
Кэтрин рассказывала историю о том, как врезалась в спортзале в мисс Кёрди, и как, оказывается, неловко заниматься спортом в компании своей учительницы английского. Кэтрин, как я уже говорил, девушка Диего. Она меньше его в два раза. Серьезно. Ее голова едва достает ему до груди.
У нее светлые волосы, которые она стрижет довольно коротко, светлые брови, огромные голубые глазищи и чудесный горловой смех. Она потрясающая. Может рассказать глупейшую историю о том, как врезалась в училку в спортзале и заставить нас всех кататься по полу от хохота.
Диего вскочил и сплясал победный танец, вскидывая кулаки над головой. Его команда только что забила гол. Гейб расплющил пивную банку о собственный лоб. Как-никак, он Гейб, и не желает, чтобы кто-нибудь думал, будто он взрослеет.
— Когда выходим? — требовательно спросила Пеппер, вставая, чтобы передать Диего большой пакет с попкорном. Пеппер, как всегда, не сиделось на месте. — Мы разве хотим, чтобы весь снег растаял?
— Кто-нибудь хочет еще пива? — У Пеппер свои приоритеты, у Гейба свои.
Я поглядел в окно. По заднему двору Диего вилась позёмка. Снег еще не успел слежаться. Я допил пиво и метнул банку в мусорное ведро в углу.
— Ладно, выкатываемся.
Поездка на «Ранчо снегоходов» много времени не заняла. На дороге нам попалась парочка скользких участков, но в основном ее успели расчистить. Я, тем не менее, вел осторожно, крепко держась обеими руками за руль и следя за скоростью. Мне не хотелось, чтобы нас тормознули копы. Они унюхают в моем дыхании запах пива, и тогда проблем не оберешься.
Пеппер сидела рядом со мной. Машина была мамина, «Королла», и Диего занял почти все заднее сиденье. Кэтрин пришлось пригнуть голову и усесться к нему на колени, чему он, само собой, был только рад. Гейб был зажат между дверцей и массивной тушей Диего.
— Мне… нечем… дышать… — сипел он. Увы, мы не обращали ни малейшего внимания на его муки.
Я въехал на подъездную дорожку перед магазином. Разумеется, Лиззи, была там, дожидалась нас со стороны черного хода. Когда я припарковался, она помахала нам рукой в красной перчатке.
Я повернулся, чтобы увидеть реакцию Пеппер.
— Не беспокойся. Я не стану ее обижать, — сказала Пеппер. — Ты был прав, Майкл. Она новенькая, друзей у нее нет и… есть в ней что-то очень печальное.
Я кивнул, чувствуя радость и облегчение от слов Пеппер. Она может быть ревнивой, раздражительной, вспыльчивой — но сердце у нее золотое.
Я выбрался из машины и распахнул заднюю дверцу.
— Диего, мне принести клещи, чтобы тебя вытащить?
Он расхохотался. Я взял Кэтрин за руку и вытащил ее первой. Вслед за ней с громким стоном вывалился Диего. Гейб уже стоял по другую сторону машины, делая глубокие вдохи.
Лиззи рысцой подбежала к нам. На ней была красная лыжная шапка из шерсти в тон красным шерстяным перчаткам, синий пуховик и коричневые сапожки-угги на меху, выглядевшие с иголочки.
— Я так волнуюсь! — защебетала она. — Никогда еще не каталась на снегоходе. Как ты его водишь, Майкл? Это как велосипед?
— Не совсем как велосипед, — сказал я.
— Тебе не нужно жать педали, — услужливо добавил Диего.
— Мой папа даст тебе самоучитель, — пообещал я.
— Ничего тут хитрого нету, — заявил Гейб. — Даже Диего справится.
Диего отвесил Гейбу такого тычка, что тот врезался в автомобиль:
— Шуточки у тебя.
— Не шали, — сказал Гейб. — А то мамочке пожалуюсь.
Кэтрин держалась за живот.
— Напрасно я выпила натощак два пива. Я пообедать забыла…
— Ничего, вот помчимся через Ривер-Ридж, сразу все болячки забудешь, — пообещал Диего. — А если поплохеет, смело высовывайся и блюй в снег.
Кэтрин взяла Диего за руку:
— Какой ты чуткий.
Папа заранее все подготовил к нашему выезду. «Снежные кошки», как он и говорил, были все сданы напрокат. Однако «Ямахи» выглядели потрясающе. Он показал Лиззи, как нужно садиться, куда ставить ноги и какие кнопки нажимать.
— Не гони слишком быстро, — напутствовал он меня. — Дай ей возможность насладиться моментом.
— Нет проблем, — сказал я.
Папин магазин находится у подножия Ривер-Роуд. Расположение просто прекрасное. Широкие трассы начинаются сразу за магазином и дальше тянутся вдоль основной дороги — для катания на снегоходах лучше и не придумаешь.
Дорога проходит вдоль реки Конононки, а дальше взбирается на холмы Ривер-Ридж, высочайшего места в Шейдисайде. Там, наверху, простираются дремучие леса. Нигде никакого жилья. Это охраняемая природная территория. Можно стоять на вершине скалы и любоваться извивающейся лентой реки и городом далеко внизу.
А что за восторг — с ревом нестись бескрайними белыми просторами, по одну сторону громоздятся речные скалы, по другую стеной стоит черный лес, вздымаешь высокие волны снега, мчишься, скользишь и проносишься через сугробы, и кажется, будто ты затерялся в собственном мире, сияющем ослепительной белизной!
