Гейб скривился:
— Все мы в одной лодке. Никто не хочет неприятностей. Ни в коем случае. Но если нас станет преследовать какой-то взбесившийся психопат…
— Это одна болтовня, — сказал я. — Парень фильмов насмотрелся. Не знаю, что у него с головой, но зачем ему тратить время на преследование нас? Он просто любит названивать людям и строить из себя крутого.
Гейб пристально поглядел на меня.
— Что-то не слышу уверенности. Ты сам себя успокаиваешь.
— Ты у нас теперь психиатр? — досадливо бросил я.
— Почему ты не расскажешь хотя бы отцу? — спросил Гейб.
Пеппер, с охапкой старых ежегодников в руках, бесцеремонно ворвалась в кабинет, отпихнув Гейба с дороги.
— Что не расскажешь отцу? — раздраженно спросила она.
— То есть мы все-таки разговариваем? — сказал я.
Она протиснулась мимо меня и грохнула альбомы на противоположный конец стола.
— Нет. Не разговариваем, — сказала она. Стащив с плеч рюкзак, она швырнула его на пол, чудом не попав мне по ноге.
— Увидимся позже, — сказал Гейб. Он отсалютовал мне свернутым плакатом и поскорее смылся.
Резким движением головы Пеппер отбросила волосы с лица.
— Так что ты не расскажешь отцу?
— Что Энджел звонил мне вчера вечером и всячески угрожал.
— Кэтрин мне говорила, — сказала Пеппер. — Уж теперь-то ты точно поверил Лиззи и думаешь, что мы должны трястись и бояться высунуть нос на улицу? О, Лиззи была права. Злой дух вышел на охоту.
— Ты берешь уроки по выбешиванию?! — рявкнул я.
— С кем поведешься, от того и наберешься.
Я занес пальцы над клавиатурой.
— Отстань от меня. Я пытаюсь вести блог.
Пеппер выдвинула стул, нарочно стараясь скрежетать ножками по полу как можно громче.
— Коль скоро мы сотрудники и вынуждены работать вместе, тебе, наверно, следует сообщить мне, о чем ты хочешь писать.
Я пожал плечами.
— Прочти и узнаешь.
Она улыбнулась:
— Иначе говоря, ты не знаешь, о чем писать. У тебя в голове нет ни одной идеи. Слишком занят мечтами о прекрасной Лиззи?
— Думаю, мы должны заключить перемирие, — сказал я. — Режим тишины.
Она с размаху бухнула на стол толстенный ежегодник. Весь стол затрясся. Я сделал вид, будто не заметил. Повернувшись к экрану, я снова занес пальцы над клавиатурой.
У меня появилась смутная идея, о чем я хочу написать. Мне хотелось рассказать о нашем походе на кладбище, описать, каково это — находиться среди старых могил. У меня возникла мысль, что большинство людей, похороненных там, когда-то так же как мы ходили по коридорам нашей школы, оставляли свои фотографии в ежегоднике и… и…
Что ж, дальше я в своих измышлениях не зашел. Не знал, какой нужно из этого сделать вывод. Наверное, что отголоски истории звучат и в наши дни. Признаться честно, я понятия не имел, как свести одно с другим. В голове царил полный раздрай.
— Пожалуй, сегодня писать не буду, — пробормотал я.
И только я начал закрывать крышку ноутбука, как в коридоре поднялся шум. Я услышал топот бегущих ног. Потом высокий, пронзительный визг. Потом — грохот, будто на пол что-то уронили. И снова топот бегущих ног.
А потом испуганно заверещала какая-то девушка:
— Кто-нибудь, помогите ей! Приведите помощь! На нее напали!
23
Я вскочил, опрокинув стул. И со всех ног бросился в коридор. Снова послышались крики о помощи.
Я свернул за угол и увидел Эмми Мур, знакомую девушку, учившуюся классом ниже. Она стояла на коленях, вытаращив глаза от ужаса и, сложив ладони рупором, звала на помощь.
— Эмми?! — выкрикнул я. Опустив глаза, я увидел, что она над кем-то склонилась. Темноволосая девушка. Она распростерлась на спине, раскинув руки и ноги. Без движения. Без движения.
На несколько мгновений сцена расплылась у меня перед глазами. Как будто глаза отказывались признавать то, что я видел. Потом Эмми и девушка на полу снова вернулись в фокус. Я упал на колени напротив Эмми.
— Лиззи? — произнес я, сам не узнавая своего голоса. — О нет. Лиззи?
Глаза ее были закрыты. На лбу я увидел порез. Возле головы натекла на пол лужица темной крови. Преодолевая потрясение, я позвал ее по имени еще несколько раз, но она не отвечала.
— Ребята пошли за медсестрой, — проговорила Эмми дрожащим голосом. Рукой она вытерла Лиззи лоб. — Кажется, она без сознания. — Она подняла глаза на меня. — Ты ее знаешь?
Я кивнул.
— Да. Она новенькая. Зовут Лиззи Уокер. Ты видела, что случилось?
— Нет, — сказала Эмми. — Я была в кабинете музыки. Подбирала репертуар для джазового оркестра. Услышала какую-то возню и… как вышла, сразу увидела ее на полу. Рядом никого.
— Я, кажется, слышал, как кто-то убегал, — сказал я.
Глаза Эмми сделались шире.
— Хочешь сказать?..
Обернувшись, я увидел стоящую позади Пеппер. Она смотрела на Лиззи, разинув рот.
— Глазам не верю, — пробормотала она. — Она… Она…?
Лиззи застонала. Открыла глаза. Через несколько секунд она узнала меня и тут же схватила за руки.
— Майкл, — прошептала она. И снова застонала. — Он… пришел за мной. Я только… я только мельком его видела.
Она выпустила одну из моих рук и потерла голову. После чего посмотрела на окровавленную ладонь.
— Моя голова, — прошептала она. — Ужасно болит.
— У тебя порез, — сообщила ей Эмми. — Не думаю, что глубокий. Мы послали за медсестрой.
Лиззи закрыла глаза.
— Я видела его всего секунду. Пока… пока он меня не ударил. Это был он. Это был Энджел.
Я задохнулся.
— Нет. Он сказал по телефону…
— Он чем-то меня ударил, — прошептала Лиззи, вглядываясь в меня огромными, словно молящими о помощи, глазами. — Я, кажется, упала. Тогда он начал шептать мне на ухо. Склонился надо мной и шептал. Он был не в себе. Совершенно не в себе, Майкл. Все повторял: «Одного за другим… Одного за другим…». Он хотел сказать, что достанет нас всех, одного за другим.
24
Диего смял в руке банку кока-колы и кинул на стол.
— Так что Лиззи сказала полиции? — спросил он.
Я закатил глаза.
— Пожалуйста, не захламляй обеденный стол, — попросил я. — Хорош уже. Иди в мусорку кинь.
Он рыгнул.
— Хорошо, мамуля. — Оттолкнулся от стола, отвесил мне подзатыльника и пошел на кухню.
