Я обернулся и сразу понял, в чем дело.
Миссис Мааарг, тяжело дыша, возвышалась надо мной, загородив мощной тушей туннель. Раскинув руки, она пригнула голову и зарычала на меня, готовясь к последней атаке.
— Отбегался, Котлетка! — прохрипела она. Она жадно облизнулась. И распахнула огромную пасть, вновь обнажив четыре ряда зубов.
Я смотрел на нее, охваченный ужасом. Как мне заставить ее смеяться? Что я могу сказать? Что я могу сделать?
От лихорадочных мыслей голова, казалось, вот-вот взорвется.
Может, шутки ей рассказывать?
Нет. Она никогда не смеялась над моими шутками. И потом, я был слишком напуган, чтобы вспомнить хотя бы одну.
Эх, были бы под рукой шарики! — подумал я. Мой «шариковый броненосец», наверное, мог бы ее рассмешить.
Чем еще ее можно развлечь?
Танцевать? Петь?
Ну уж нет. Она сожрет меня прежде, чем я успею закончить куплет.
Как же мне ее рассмешить? Как?
Тихо зарычав, она опустила голову и приготовилась атаковать.
И в этот момент меня осенила идея.
27
Чудовище неуклюже двинулось вперед; его огромные ножищи чмокали по бетонному полу.
Я упал на колени.
— Ты что творишь?! — заревела она.
Я наклонился. Протянул руку.
Смогу ли я это сделать? Смогу ли дотронуться до этих омерзительных, влажных, раздутых ступней?
Она начала нетерпеливо притоптывать одной ногой. ЧМОК. ЧМОК. Толстые когти клацали по полу.
Я занес пальцы над ее ступней.
Живот скрутило. Сейчас меня стошнит!
Я не смогу их коснуться, подумал я. Они слишком мерзкие!
— А ну вставай! — рявкнула она.
Я положил руку на ступню. У меня не было выбора. Я должен это сделать.
Я легонько пробежался пальцами по раздутой ступне.
Такая мягкая. Такая рыхлая. Такая влажная.
Я принялся ее щекотать.
Согнувшись в три погибели, я никак не мог видеть лица чудовища. Но услышал, как оно ахнуло.
Я принялся щекотать сильнее. Скользил пальцами вверх и вниз по рыхлой мягкой коже.
Фе, подумал я. Мерзость какая. До чего противно.
Я не мог поверить, что дотрагиваюсь до этой гадости.
Но к моему изумлению, миссис Мааарг действительно захохотала.
Я пощекотал сильнее.
Ее хохот разнесся по всем туннелям. Грубый и хриплый, больше походивший на собачий лай, нежели на человеческий смех.
Я забегал пальцами вверх-вниз по омерзительной ноге.
Она все смеялась и смеялась. Икала и снова смеялась.
А потом она повалилась на пол. Грузно осела, да так и застыла в сидячем положении. Хохоча во всю мощь своих легких.
Она хохотала и хохотала… пока ее голова не запрокинулась.
Вся ее туша завалилась назад… и распласталась на полу.
Я быстро поднялся на ноги. В животе урчало. Пальцы пощипывало. Все тело тряслось и чесалось.
Ее грудь и брюхо вздымались и опадали.
Она растянулась на полу, дыша тяжело, но размеренно. Глаза закрыты, рот слегка приоткрыт.
— Она спит, — тихо произнес Марв, выходя из темноты.
Я смотрел на поверженное чудовище. Мне все еще было слишком дурно, чтобы я мог говорить. Я до сих пор ощущал ее сырую кожу на своих пальцах.
— Она проспит как минимум несколько месяцев, — сообщил Марв. — А то и год.
Я заставил себя отвернуться от нее.
— Ты… ты мне жизнь спас, — выдохнул я.
Круглое лицо Марва расплылось в улыбке. Он потянул себя за прядь зачесанных вниз волос:
— Есть такое дело!
Я положил руку ему на плечо.
— Ты спас мне жизнь! — восторженно завопил я. — Поверить не могу! Ты спас мне жизнь!
Мы пошли к подъемнику.
Внезапно Марв остановился. Он повернулся ко мне.
— Есть одна проблема, Пол.
— Какая? — спросил я.
Его маленькие черные глазки сверкнули.
— От всех этих переживаний мне ужасно захотелось есть! — заявил он.
Я ахнул и отпрянул.
— Ты шутишь! — воскликнул я. — Ты же шутишь… правда? Правда?!
