— Они не продаются! — наотрез отказал хозяин магазинчика.
— Но почему? — взвыл я.
— Слишком правдоподобные. Эти маски чересчур правдоподобные.
— Но именно поэтому они такие жуткие! — возражаю. — Ну, пожалуйста, я вас очень прошу. Возьмите деньги! — И протягиваю ему все.
Он молча поворачивается ко мне спиной и уходит. А эта его накидка так волной за ним следом.
— Иди за мной, молодой человек.
По спине у меня пробегает холодок. Я стою, как идиот, и протягиваю ему деньги.
— Пойдём, я хочу позвонить твоим родителям.
— Не надо родителям, — кричу. — Пожалуйста…
Если мои старики узнают, что я ввалился в чужие владения, я и не знаю, что с ними будет. Они запрут меня в комнате на всю жизнь!
Мужчина холодно посмотрел на меня и говорит:
— В полицию я звонить не буду. А родителям позвоню.
— Но я вас умоляю, — залепетал я, с трудом поднимаясь с колен.
И тут у меня созрел план. А что если смыться?
Я бросил быстрый взгляд на бетонные ступени, ведущие к люку. Если дунуть сейчас, можно обогнать этого типа и первым добежать до двери люка. Люк закрыт, но не заперт! А там дёру дать.
Я внимательно посмотрел на ступени. Была не была. Семь бед — один ответ.
Набрал полную грудь воздуха, досчитал до трёх. Раз… два… три!
На три я рванул с места. Сердце стучало громче, чем кроссовки о бетон. Я буквально долетел до лестницы.
— Стой! — крикнул человек в капюшоне. Он явно не ожидал такой прыти. — Стой, молодой человек! Куда ты?
Я даже не оглянулся. Я перепрыгивал сразу через две ступеньки.
Сейчас буду на воле, сидело у меня в голове.
Я мигом оказался наверху. Толкаю дверь. Не тут-то было. Дверь не поддалась.
10
— О-о-о! — завопил я в ужасе.
Должна же эта чёртова дверь поддаться! Не может такого быть.
Набираю полную грудь воздуха. Упираюсь плечом и что есть силы пытаюсь её приподнять.
Раз, два, взяли!
А человек в накидке уже руку ко мне тянет. Я спиной чую его дыхание. Я руку оттолкнул и снова налёг плечом на дверь.
Раз, два, взяли! Пошла!
— Ура! — От счастья я кричу, как ошалелый. И с этими воплями вываливаюсь в переулочек.
Холодный ветер сразу обдал моё разгорячённое лицо. Я обо что-то спотыкаюсь: не то о камень, не то о кирпич. Даже не посмотрел — не до того. Сломя голову несусь по переулочку на улицу.
Бегу, а сам глазами туда-сюда. Куда Чак подевался?
Поспешно озираюсь, не бежит ли за мной накидка? В переулке тьма тьмущая, хоть глаза выколи.
Несусь дальше, не несусь — лечу. Ноги едва тротуара касаются, будто крылья у меня за спиной выросли. Пулей вылетаю на улицу. Она ярко освещена. Уши режет автомобильный гудок. Ух! От испуга подпрыгиваю. Мимо с рёвом проносится машина.
— Эй, Стив!.. — Из-за высокой живой изгороди возникает Чак. — Смылся?
— Смылся, — говорю, едва переводя дыхание.
— Я совсем растерялся, — оправдывается он.
— Так ты всё это время здесь стоял?
— Я ждал тебя. Я до смерти перепугался.
Спасибо и на том.
— Валим подобру-поздорову, — говорю. — А то он поймает нас.
Мы и побежали. Бежим ноздря в ноздрю, только клубки воздуха пускаем. Пух-пух. Пух-пух.
Мимо проносятся дома, газоны. Всё в чёрно-серой дымке. Бежим молча. Пробежали три квартала и сбавляем скорость. Впереди дом Чака. Я выдохся и, согнувшись, пытаюсь унять боль в боку. У меня всегда так: стоит пробежать чуть быстрее и сразу же в боку колит.
— Ладно, пока! — машет мне рукой Чак. — Жаль, что маской ты так и не разжился.
— Да, — говорю, — жалко.
А сам стою, жду, пока он в дом не вошёл. Потом набрал побольше воздуха и пустился рысцой дальше, ведь я живу в следующем квартале. Сердце всё ещё колотится, но более-менее я пришёл в себя. Слава богу, что ещё этот человек в накидке не преследовал! Сейчас буду дома, и всё кончится. Уже на нашей дорожке я снизил скорость и остановился. В боку уже не колет, а так, тупая боль. Я вступил в полосу желтоватого света от нашего фонаря на крыльце. Из дома доносится лай Спарки — собака всегда чует, когда я к дому подхожу.
Поднимаюсь по ступенькам, улыбочка до ушей. Весь так и сверкаю. Я и впрямь радовался от души. А что? Всё обошлось. Мне хотелось прыгать и плясать. Выкидывать замысловатые коленца в воздухе или кукарекать, а то запрокинуть голову и выть на луну. Всё так здорово!
Я нарочно не сказал Чаку. Нечего ему знать, что у меня есть маска. А получилось это так.
Когда человек в немыслимой накидке врубил в подвале свет, — в тот краткий миг между тем, как он увидел меня, а я его, — я успел выхватить маску из коробки и спрятать её под свитер.
Хотя всё, конечно, было круто. Я в жизни ничего более страшного не переживал. Как вспомню об этом странном типе в жутком подвале, мороз по коже подирает.
Но маска у меня! Так и лежит, милая, у меня под свитером. Я всё время чувствовал её у себя на груди, пока бежал. Я и сейчас чувствую её тепло.
Как я счастлив! А как доволен собой!
И тут за пазухой что-то шевельнулось.
Я вскрикнул. Что-то острое пронзило мне грудь.
11
Я сквозь свитер прижал маску обеими руками к груди.
— Что за чертовщина! — бормочу, а сам прижимаю её всё крепче.
Спокойно, Стив, говорю себе. Это тебе померещилось. Не давай волю воображению! Подумаешь, маска соскользнула. Иди домой и спрячь её в ящик, уговариваю себя. И отдыхай.
И чего это я распсиховался? Все страхи позади. Я благополучно удрал, да ещё маску прихватил. Теперь моя очередь пугать людей. С чего бы мне трястись?
Придерживая маску руками, я толкнул входную дверь и вошёл в дом. На меня бросается маленький чёрный терьер.
— А ну пошёл, Старки! Отвяжись! — закричал я.
Собака подлетает до потолка, скулит, рычит и тявкает от радости. Можно подумать, сто лет не виделись.
— Отстань, Спарки! Брысь!
Я-то хотел незаметно от родителей пробраться к себе в комнату и успеть спрятать маску. А Спарки все мои планы нарушил.
