«Здесь лежит настоящий человек, — думал я, чувствуя, как по спине бежит холодок. — Ростом совсем как я. И он умер. И покрыли его горячей смолой и пеленами. И лежал он вот так, в гробу, четыре тысячи лет».
Настоящий человек. Царевич.
Я смотрел на испещренный пятнами, растрескавшийся слой смолы, покрывавшей его лицо. На бинты, истрепанные и пожелтевшие. На неподвижное тело, такое маленькое и хрупкое.
«А ведь он когда-то жил, — думал я. — Мог ли он представить, что однажды, по прошествии многих веков, придут люди, откроют его гроб и будут смотреть на него, любоваться его мумифицированным телом?»
Я отступил на шаг, чтобы перевести дух. Это было уж слишком.
Я видел, что у Нилы, как и у дяди, глаза блестели от слез. Она положила руки на край саркофага и склонилась над телом царевича, не сводя глаз с его почерневшего лица.
— Должно быть, это самые хорошо сохранившиеся останки из всех, что когда-либо были найдены, — тихо проговорил дядя Бен. — Разумеется, нам предстоит провести еще множество тестов, дабы точно установить личность этого юноши. Но, судя по тому, что мы обнаружили в этой камере, можно с уверенностью сказать…
Его голос прервался, когда до нас донеслись звуки из предыдущей комнаты. Шаги. Голоса.
Я повернулся к двери как раз в тот момент, когда в погребальную камеру ворвались четверо полицейских в темной униформе.
— Так. Всем отойти на шаг, — скомандовал один из них, положив руку на кобуру пистолета, висевшую у него на боку.
15
Комнату огласили испуганные возгласы. Дядя Бен повернулся, и от изумления глаза у него полезли на лоб.
— Что происходит? — закричал он.
Четверо каирских полицейских с каменными, угрюмыми физиономиями быстро вышли на середину комнаты.
— Осторожнее! — предупредил дядя Бен, встав перед саркофагом мумии, словно хотел ее защитить. — Ничего не трогайте. Здесь все ужасно хрупкое.
Он снял каску. Взгляд его перебегал с одного полицейского на другого.
— Что вы здесь делаете?
— Это я их пригласил, — прогремел в дверях чей-то голос.
Лучась самодовольством, в комнату вошел доктор Филдинг. Его маленькие глазки возбужденно бегали.
— Омар… я не понимаю, — произнес дядя Бен, сделав несколько шагов к своему коллеге.
— Я считаю, что содержимое комнаты нуждается в охране, — заявил доктор Филдинг. Он быстро оглядел комнату, особое внимание уделив сокровищам.
— Великолепно! Это просто великолепно! — воскликнул он и, шагнув вперед, горячо пожал моему дяде руку. — Поздравляю вас всех! — пробасил он. — Прямо не верится в такую удачу!
Лицо дяди Бена смягчилось.
— Тем не менее, я не вижу в них нужды, — сказал он, указав на угрюмых полицейских. — Никто здесь не собирается ничего красть.
— Разумеется, — отвечал доктор Филдинг, по-прежнему сжимая руку дяди Бена. — Разумеется. Но молва, Бен, разнесется очень скоро. И я счел нужным приставить к нашим находкам охрану.
Дядя Бен недоверчиво покосился на полицейских. Но потом пожал плечами.
— Пожалуй, ты прав, — сказал он. — Видимо, ты поступил разумно.
— Не обращай на них внимания, — ответил Филдинг. Он хлопнул моего дядю по спине. — Я должен перед тобой извиниться, Бен. Я был неправ, пытаясь тебя остановить. Как ученый, я должен был мыслить шире. Мы обязаны открыть миру эту гробницу. Надеюсь, ты на меня не в обиде. Нам есть что отметить!
* * *
— Я ему не доверяю, — признался тем же вечером дядя Бен, когда мы вышли из палатки и отправились на ужин. — Я не доверяю своему коллеге… ни на грош.
Ночь была ясная и на удивление прохладная. Фиолетовое небо испещряли миллионы мерцающих звезд. Ветер покачивал пальмы на горизонте. Впереди плясало и металось на ветру пламя большого походного костра.
— А доктор Филдинг будет ужинать с нами? — спросила Сари. На ней был светло-зеленый свитер и черные леггинсы.
Дядя Бен покачал головой.
— Нет, он побежал звонить в Каир. Думаю, ему не терпится сообщить нашим спонсорам добрые вести.
— Он так разволновался, когда увидел мумию и все остальное, — заметил я, взглянув на темный силуэт пирамиды, устремленный в ночную высь.
— Да-да, — согласился дядя. — И как быстро он переменил свое мнение! Но я с него глаз не спущу. Омар спит и видит, как бы перехватить руководство. Я и за этими его полицейскими буду приглядывать.
— Пап, ну такой чудесный вечер, — с укором сказала Сари. — Давай не будем говорить о докторе Филдинге. Давай говорить только о царевиче Хор-Ра и о том, как ты станешь богатым и знаменитым!
Дядя Бен рассмеялся:
— Вот, совсем другое дело!
Нила ждала нас у костра. Дядя Бен пригласил ее к нам на шашлыки. Одета она была в белую кофточку и джинсы свободного покроя. На ее янтарном кулоне играл свет месяца, поднимавшегося над лагерем.
Она была чудо как хороша. Когда мы подошли, она одарила дядю Бена лукавой улыбкой. По его лицу было видно, что и он ею очарован.
— Сари, да ты, я смотрю, выше Гейба! — заметила Нила.
Сари ухмыльнулась. Ей нравилось быть выше меня — даром что разница в возрасте у нас всего ничего.
— Меньше чем на дюйм, — поспешно сказал я.
— Люди, конечно, с течением времени становились выше, — сказала Нила моему дяде. — Царевич Хор-Ра был очень мал ростом. В наши дни его бы сочли пигмеем!
— Остается лишь гадать, зачем такие маленькие люди возводили такие огромные пирамиды, — усмехнулся дядя Бен.
Нила с улыбкой взяла его за руку.
Мы с Сари переглянулись. Я знал, о чем думает Сари. Выражение ее лица ясно говорило: да что такое с этими двумя?
Ужин удался на славу. Дядя Бен слегка пережарил мясо. Но это никого не огорчило.
Сари умяла два гамбургера. Я смог осилить только один. Это дало ей лишний повод хвастаться.
Признаться, ее бахвальство порядком меня достало. Я обнаружил, что думаю лишь о том, как бы с ней поквитаться.
Нила и дядя Бен откровенно валяли дурака.
— Эта усыпальница похожа на декорацию к фильму, — поддразнивала Нила моего дядю. — Там все уж слишком идеально. Все это золото. И эта превосходная малютка-мумия. Одна сплошная подделка. Так и напишу в своей статье.
Дядя Бен рассмеялся и повернулся ко мне:
— Ты проверял мумию, Гейб? Часов на руке не заметил?
Я покачал головой:
