Совершенно обезумев, я дрыгал ногами, стряхивал пауков с рук, соскребал со спины, топтал, когда они сваливались с меня и падали на пол…
Подняв глаза, я увидел, что Сари покатывается со смеху.
— Гейб, как называется этот танец? — спросила она.
Дядя Бен с Нилой тоже смеялись.
— Гейб, как ты умудрился туда провалиться? — спросил дядя, заглядывая в комнату пауков.
— Стена… она вдруг отъехала, — ответил я, ожесточенно расчесывая ноги.
— Я думала, ты держишься рядом, — объяснила Сари. — А когда обернулась… — Ее голос прервался.
Свет фонарика с каски дяди Бена освещал низкое помещение.
— Далеко падать, — сказал дядя Бен, повернувшись ко мне. — Уверен, что с тобою все хорошо?
Я кивнул.
— Угу. Вроде бы. Грохнулся так, что дух вон. А потом пауки…
— Вероятно, здесь сотни подобных же помещений, — прокомментировал дядя, взглянув на Нилу. — Зодчие, строившие пирамиды, создавали внутри настоящий лабиринт из коридоров и комнат, дабы одурачить разорителей гробниц и не дать им добраться до настоящей усыпальницы.
— Фу! Какие здоровые паучищи! — простонала Сари, отступая назад.
— Их там миллионы, — сообщил я ей. — На стенах, с потолка свисают, короче — повсюду.
— Теперь мне будут сниться кошмары, — тихо сказала Нила, стараясь держаться поближе к дяде Бену.
— С тобой точно все хорошо? — настойчиво повторил дядя.
Я хотел было ответить. И тут вдруг вспомнил кое о чем. Рука мумии. Она лежала у меня в заднем кармане джинсов.
Неужели я ее раздавил?
У меня екнуло сердце. Не дай Бог с рученькой что-то случилось! Ведь это мой счастливый талисман.
Я полез в карман и вытащил ее. Держа ее под светом фонарика с каски, тщательно осмотрел.
И облегченно выдохнул, когда понял, что она цела и невредима. Она по-прежнему была холодной. Но хоть не раздавлена.
— Что это? — спросила Нила, наклонившись, чтобы разглядеть ее получше. Она убрала свои длинные волосы с лица. — Никак Вызыватель?
— Откуда вы знаете? — поразился я, подняв руку мумии повыше, чтобы ей удобнее было смотреть.
Нила пристально разглядывала ее.
— Я многое знаю о Древнем Египте, — ответила она. — Я изучала его всю жизнь.
— Она вполне может быть древней реликвией, — вмешался дядя Бен.
— Или просто сувениром, — добавила Сари.
— В ней настоящая сила, — возразил я, осторожно протирая руку. — Я там рухнул прямо на нее, — я показал на комнату пауков, — а ей хоть бы что.
— Думаю, это мощный оберег, — сказала Нила, снова повернувшись к дяде Бену.
— Что ж он тогда не уберег Гейба от падения сквозь стену? — фыркнула Сари.
Не успел я ответить, как увидел, что рука мумии зашевелилась. Тонкие пальцы медленно разгибались. Вот они разжались, а потом сжались вновь.
Я вскрикнул и чуть не уронил ее.
— Гейб, что на этот раз? — раздраженно осведомился дядя Бен.
— Э… ничего, — ответил я.
Они бы мне все равно не поверили.
— Думаю, на сегодня приключений достаточно, — заявил дядя Бен.
Когда мы пробирались к выходу, я держал руку мумии перед собой.
Мне не померещилось. В этом я был уверен. Пальцы действительно двигались.
Но почему?
Неужели рука пыталась подать мне сигнал? Неужели пыталась о чем-то предостеречь?
11
Два дня спустя рабочие дяди Бена пробились ко входу в погребальную камеру.
Мы с Сари провели эти два дня торча в палатке или исследуя территорию вокруг пирамиды. Поскольку там был, в основном, песок, исследовать было особо и нечего.
Вторую половину дня мы убивали за бесконечной игрой в «Эрудит». Играть в «Эрудит» с Сари — сомнительное удовольствие. Она уходила в глухую оборону и блокировала доску, не давая мне составить хорошее слово.
Когда же я придумывал, наконец, что-нибудь путное, Сари заявляла, что таких слов не бывает, и использовать их нельзя. А поскольку словаря в палатке не имелось, победительницей из большинства споров выходила она.
Дядя Бен, тем временем, был все время на взводе. Думаю, он нервничал из-за предстоящего открытия гробницы.
Со мною и Сари он практически не разговаривал. Вместо этого он постоянно общался с какими-то людьми, которых я не знал. Он казался деловитым и сосредоточенным. Ни традиционных похлопываний по спине, ни привычных шуточек.
Помимо этого немало времени дядя Бен проводил в беседах с Нилой. Поначалу она говорила, что хочет написать о его открытии в пирамиде. Теперь же она решила посвятить статью ему самому. Чуть ли не каждое слово, произнесенное им, она прилежно записывала в блокнотик, который всюду носила с собой.
И вот, за завтраком, дядя наконец улыбнулся — впервые за эти два дня.
— Настал великий день, — объявил он.
Мы с Сари не смогли скрыть волнения.
— Возьмешь нас с собой? — спросил я.
Дядя Бен кивнул.
— Я хочу, чтобы вы присутствовали, — ответил он. — Возможно, сегодня мы будем вершить историю. Возможно, сегодняшний день нам захочется запомнить до конца наших дней. — Он пожал плечами и добавил задумчиво: — Возможно.
И через несколько минут мы уже брели за несколькими рабочими к пирамиде. День выдался пасмурный. Тяжелые тучи клубились в небе, грозя редким для Египта дождем. А навстречу тучам вздымалась темная громада пирамиды.
Когда мы подошли к отверстию в задней стене, прибежала Нила, фотоаппарат подпрыгивал у нее на шее. На ней была синяя джинсовая рубашка с длинными рукавами и свободного покроя вылинявшие джинсы.
Дядя Бен радушно поприветствовал ее.
— Но все равно никаких фотографий, — сказал он твердо. — Обещаете?
Нила улыбнулась в ответ. Ее зеленые глаза загорелись восторгом. Она положила руку на сердце:
— Обещаю.
Мы разобрали желтые каски. Дядя Бен нес массивный каменный молот. Он первым спустился в проход, а мы последовали за ним.
С колотящимся сердцем спешил я вперед, изо всех сил стараясь не отставать от Сари. Свет наших касок метался по узкому туннелю. Далеко впереди я слышал голоса рабочих и мерный скрежет инструментов.
— До чего круто! — выдохнул я.
— В гробнице, наверное, полно сокровищ, — прошептала Сари, когда мы свернули за поворот. — Сапфиры, рубины, изумруды… Может, мне позволят примерить корону настоящей египетской царевны.
— Как ты думаешь, будет в гробнице мумия? — спросил я. Сокровища меня не шибко интересовали. — Думаешь, мумифицированное тело царевича лежит там, ожидая, чтобы его открыли?
