Старик сделал еле уловимый жест рукой. Дверь в магазин открылась, и…
Прямо за дверью за столом сидел, удобно развалившись на стуле, Лев Сидоров собственной персоной. Большими портняжными ножницами он резал на кусочки огромные холстины, сильно смахивающие на пергамент. Когда двери открылись, Левка лениво поднял голову и так же лениво помахал приятелям рукой с ножницами.
— Что-то вы долго, — бросил он, снова возвращаясь к своему занятию. — Проходите скорее, тут столько всего еще сделать нужно.
— Сидоров? — Сашка сделал несколько шагов вперед, пытаясь лучше рассмотреть Левкино занятие. — Что ты здесь шьешь?
Илька от изумления вообще не мог шевельнуться. А он-то, дурак, переживал, он-то с Сашкой чуть не подрался, он-то… А здесь…
Он развернулся и пошел прочь. Ему страшно захотелось поскорее оказаться на улице, вдохнуть свежего воздуха, увидеть небо и навсегда забыть эту тесную душную каморку и круглого дурака Сидорова, которому, как оказалось, так легко можно запудрить мозги пустыми рассказами.
Уля и манекен послушно встали на свои места, справа и слева от Шагунова, и потопали следом.
— Эй, ты куда? — Квасников вообще перестал понимать, что происходит. — А как же Левчик? Зачем приходили-то?
— Мы уходим, — бросил через плечо Илька, хватаясь за дверную ручку. С каким удовольствием он сейчас шарахнет дверью, сбежит по ступенькам и никогда больше не приблизится к этому дому.
— Никуда вы не пойдете, — вскрикнул Александр Николаевич, не ожидавший такого поворота событий. — Чтобы какие-то мальчишки испортили дело, стоившее мне тридцати с лишним лет жизни! Вы отсюда не уйдете!
Коллекционер прыгнул вперед. Сашка протянул руки, словно хотел этим слабым жестом остановить бегущего к приятелю старика. Левка открыл рот и отложил ножницы. Призрак в углу зашевелился.
Илька прижался спиной к двери.
Старику до него оставалось каких-нибудь пару метров.
Шагунов повернул голову к Уле и негромко произнес: «Я… Останови его!»
Кукла поняла приказ весьма оригинально — она бросилась под ноги покрасневшему от ярости Александру Николаевичу. Тот споткнулся и упал.
— Ванька, что же ты стоишь! Он все погубит! — прохрипел горе-коллекционер, барахтаясь на полу. — Убей его!
Илька решил не досматривать, чем закончится борьба на полу.
— Квасников, не стой! — крикнул он Сашке и потянул дверь на себя. Дверь стала открываться неохотно, заскрипела и тут же захлопнулась.
Пыльная рука Ивана Ивановича Иванова припечатала дверь обратно.
— Отвали от нас!
Илька схватил Восставшего Мертвеца за руку и попытался отбросить. Но рука оказалась неподъемной.
От неожиданности Шагунов крякнул и чуть не свалился на пол. Каморка перед его глазами заходила ходуном.
Ух, как он сейчас был зол!
— Вы мне надоели! — Слова сами выскакивали из Ильки. — Как я вас ненавижу! И я вас не боюсь! Слышите? Чихал я на ваши тайны и страхи. — Невидящим взглядом он посмотрел на присутствующих и вдруг тоненьким голоском пропел: — «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел. А от тебя, Мертвец, и подавно уйду!»
Допев песенку до конца, Илька поднырнул под руку Ивана Ивановича Иванова и боднул дверь головой. Восставший Мертвец не спеша стал поворачиваться, приноравливаясь схватить шустрого Ильку в охапку. Но Шагунов не собирался стоять и ждать, когда его поймают. Он прыгнул вперед и… споткнулся о подставку манекена, который белым монументом возвышался рядышком.
В следующую секунду Шагунов лежал на полу возле старика и Ули.
— Глаза, глаза! — завопил Александр Николаевич, подползая к Ильке.
Оглушенный Шагунов не сразу сообразил, что от него хотят. Он смотрел на куклу.
Та сидела на полу, руки ее безостановочно двигались, словно она что-то искала. Илька приподнялся на локте, чтобы лучше рассмотреть, и тут с ужасом понял, что Уля потеряла записку. Видимо, от столкновения со стариком записка выпала. При этом кукла почему-то не разваливалась, а осталась целой и даже продолжала двигаться, пытаясь найти пропажу. Серые глаза бездумно смотрели перед собой. Лицо ничего не выражало. Губы были растянуты в бессмысленной улыбке.
Шагунов взглянул в довольное лицо старика. На своем кусочке пергамента тот что-то писал огрызком карандаша. Когда последняя буква была выведена, он поднял глаза, хмыкнул Ильке прямо в лицо и… подмигнул ему.
До чего же Ильке все надоело! Трех дней вполне хватило, чтобы вся эта чертова компания, с куклами, покойниками и сумасшедшими экспериментаторами, встала ему поперек горла.
— А-а-а-а! — завопил Шагунов, вскакивая и резко наклоняясь вперед.
Вообще-то он хотел подсунуть кукле пергамент, который лежал в нескольких сантиметрах от ее левой руки, скомандовать своей крошечной армии отступление и быстренько ретироваться из этого бардака, пока сюда еще какой-нибудь призрак не нагрянул. У Левки, судя по всему, дела шли замечательно, и за его судьбу можно было больше не волноваться. Мама с Ник Санычем в помощи не нуждались. Наступило самое время подумать им с Сашкой о себе.
Илька подхватил пергамент, но положить его на место, за кукольный пояс, не успел. Чья-то рука молниеносно засунула туда другой пергамент, и Ильке прямо в ухо гаркнули:
— Глаза!
Прямо перед собой Илька увидел маленькие кукольные ладошки, и мир для него стал меркнуть.
От ужаса Шагунов чуть не заорал, но тут в голове у него что-то тыркнуло, окружающая действительность прыгнула вверх-вниз, словно вместо глаз ему поставили видеокамеру и сильно ее встряхнули, а потом он увидел себя.
Он, Илька Шагунов, сидел сам перед собой, неудобно подвернув правую ногу, и беспомощно шарил по полу руками. Глаза он при этом открывал так широко, что они непременно должны были выпасть, но пока еще держались. Цвет глаз показался Ильке странным. Они были тускло-серыми, потухшими. Такими раньше были глаза у куклы…
Дальше картинка скакнула в сторону. Шагунов увидел удивленно застывшего Левку, Сашку, стоящего с открытым ртом, заметно побледневшего старика, тень от Ивана Ивановича Иванова…
На этом все закончилось. Было такое ощущение, словно Ильке в глаза песка насыпали. Он попробовал моргнуть, но двигать веками оказалось невероятно больно, и, помимо своего желания, Шагунов вскрикнул, поднимая руки к лицу.
— Получилось? — послышался противный голос старика. — Не может быть!
Раздался сухой треск — это коллекционер экзотичных кукол захлопал в ладоши.
— Мама! — вырвался у Ильки крик, и в панике он стал ощупывать свое лицо.
— Илья Шагунов! — привычно отозвалась кукла.
Илька вдруг понял, что произошло. То, о чем кукла мечтала с самого начала, то, за чем она охотилась вот уже который день — его глаза, — были теперь у нее. А у него…
