Дядя Петя в это время что-то растолковывал людям на том конце несуществующего провода. Лицо его стало решительнымидаже... злым. Он кричал." Но не в полный голос, а шепотом. Так что Ольга ничего не слышала.
У-у, барыга! — неожиданно услышала Ольга у себя за спиной.
—- Да брось ты, Зинаида Леонидовна! — ответил другой, тоже женский, но спокойный голос. — Чего ты всех осуждаешь. Знаешь, как в одной книжке написано? Не судите, да не судимы будете!
Не могу на этого Петьку смотреть1 Как по этому телефончику разговаривает, видишь?
А что тебе? Разговаривает и разговаривает...
Да ведь тут каждая минута чуть не десять рублей стоит!
Ну и... Значит, деньги есть.
Вот и вопрос, откуда!
Две женщины разговаривали, не видя Ольги. Одна была совершенно обычная, по-старушечьи одетая, в платке, в темном ношеном пальто. Другая же, которая ругалась, эта Зинаида Леонидовна, была, несмотря на свой немаленький возраст, вся такая подкрашенная, в шляпке двухэтажной, с лисой, которая висела у нее на шее, сверкая стеклянными глазами, в короткой ярко-голубой куртке и красной юбке до земли. Не то чтобы ее наряд выглядел некрасиво, но как-то странно — не подходил для ее возраста.
Женщины Ольгу не видели — место у нее было вполне надежное — по крайней мере для того, чтобы укрыться от таких двух «несыщиц».
Чего ты на него взъелась-то?
Подлец!
Сама ты больно хороша!
Обо мне речи нет. Может, и я плоха. Я про Петьку... а ты, Верка, просто его боишься, вот и все!
Вот так разговор. Но больше ничего Ольге услыхать не удалось, потому что женщины пошли к дому-девятиэтажке, мимо дяди Пети. Зинаида просто кивнула ему, а вторая поклонилась и сказала:
Доброго здоровья, Петр Яковлевич!
Дядя Петя не обратил на них никакого внимания, словно вообще никто сейчас не проходил мимо и никто с ним не здоровался. Он продолжал что-то втолковывать тем, кто разговаривал с ним. И это действительно многовато было для мобильного телефона, даже если дядя Петя был очень состоятельным человеком.
А ведь он таким вроде не был.
Или был?..
В засаде своей Ольга просидела довольно долго — ничего не происходило. Однако она чувствовала, что произойдет. И вот минут через пятнадцать во двор буквально влетел шикарный и огромный джип. Сразу видно было, что вели его мастерской рукой. А еще тот, кто сидел за рулем, видать, не особенно переживал, что кого-то сшибет или задавит.
Из джипа, с заднего сиденья, вылезли два человека. Таких народ называет «шкафами» — за их квадратные размеры и за их «умные» лица. Они направились прямо к дядя Пете, который улыбался и даже привстал с кресла своего. «Шкафы» при этом не улыбались. На их лицах было обычное для такого типа людей выражение наглого безразличия. Третий, тот, что был за рулем, остался в машине.
Бандиты — а это несомненно были бандиты! — перекинулись с дядей Петей двумя-тремя словами, потом один из них, тот, что был не такой наглый и крутой, потому что при начальнике ему быть таким не полагалось, так вот этот «менее» взялся за спинку дяди-Петиной коляски и стал толкать ее к дому. А второй, который, по Ольгиным предположениям, был «бригадиром» (или как там у них это называется?), остался на улице.
Теперь его можно было рассмотреть во всей красе. Тут и спорить нечего, перед ней стоял бандюк! Можно, конечно, было предположить, что разведчики так здорово маскируются, что их прямо уж и не отличишь. Но скорее всего это были все-таки натуральные бандиты. И что с ними делал разведчик дядя Петя, это можно только гадать.
Или, может, такой он был разведчик?
Тут из дому появился второй «шкаф», помощник, он одной рукой, перехватив его за талию, нес дядю Петю, а в другой — два костыля. С такой «поклажей» он проследовал к джипу, почтительно подождал, пока туда сядет его командир, потом усадил на переднее сиденье дядю Петю и сел сам. Джип с ходу тронулся, а Ольга стремглав бросилась к трамвайной остановке... в таких случаях просто необходимо иметь автомобиль, или мопед, или хотя бы велосипед. Или уж в самом крайнем случае — деньги на такси.
Но ничего из перечисленного у нее не было! И не было даже Олежки, с которым можно было бы посоветоваться, с которым можно было бы разделить риск, страх и... будущую победу.
А трамвай-то оказался очень милым —- не заставил себя долго ждать. Здесь вообще транспорт работал как часики — Москве и Санкт-Петербургу бы у Города поучиться! Когда Ольга выскочила на нужной ей остановке, то могла точно предполагать, что опоздала к «началу спектакля» не очень намного. С джшговских колес даже не успел свалиться налипший на этой полусельской улице снег.
Ольга подбежала к калитке, постояла секундочку в раздумье. Открывать? А если собачен-ция — на нее? По идее, должна быть привязана, потому что, когда братья открывали и впускали гостей, они собачку должны были убирать. Хотя как раз ее лучше было бы им оставить. Но ведь Жеребцовы вовсе не собирались ссориться с такими «гостями».
Ольга тихо вошла во двор. Цементная гладкая дорожка вела к дому, а где-то на середине ответвлялась к сараю. Куда же ей пойти? К сараю, конечно. Хотя и видно было, что на дверях его висел тот знаменитый замчище.
Что она собирается делать дальше, Ольга не знала. Абсолютно!
Но она точно знала: надо быть поближе к событиям. А то, что события будут происходить в сарае, она не сомневалась. Теперь надо было как-то спрятаться. А спрятаться было негде. Потому что это было место, из которого хозяева тянули все возможные соки. Под уже сильно стаявшим снегом угадывались прошлогодние грядки и гряды, которые остались после уборки картофеля. Рядок голых кустов смородины не то еще чего-то тоже служил плохой маскировкой. Еще на участке было несколько яблонь. Но и за ними, голыми, конечно, не спрячешься.
Ольге ничего не оставалось, как только обежать сарай и тихо стать с противоположной стороны... Вернее, не стать, конечно, а присесть на корточки, потому что с крыльца дома ее запросто можно было бы увидеть.
Но это если приглядываться. А братьям и шедшим за ними бандитам было не до'приглядок. Жеребцов-старший, Серафим, хотел было что-то сказать, но парень в кожаной куртке, которого Ольга до этого не видела, шофер, наверное, стукнул его по-каратистски выгнутой ладонью в затылок, и бедный Жеребцов чуть не пропахал по своей шикарной дорожке носом.
Сквозь щели сарая не так уж хорошо все было видно. А потом Ольга и вовсе перестала подсматривать. Она легла на снег. И только слышала, как эти мафиози приказывали братьям: «Открой! Лезь! Эту открой!», и она с ужасом поняла, что бандиты пользуются ее рассказом. Хотя она, естественно, совершенно не питала к братьям Жеребцовым ни капли уважения, все же ей было противно, что они попались из-за нее.
Вернее, так: пусть бы их «взяли за хобот», но нормальные милиционеры, а не эти бандюки. Они, быть может, еще хуже самих Жеребцовых, которые обворовывали мертвецов!
