Но тут король Артур поднял руку, и все замолчали, он же проговорил:
– Чему же верить, сэр Ланселот? Вашим словам о неведомых злодеях или тем девяти юношам, что лежат изрубленные в поле близ Камелота? Они-то и встали на защиту королевы, а тот, кто порубил их всех, был, без сомнения, славным рыцарем, недаром же у него на пятках золотые шпоры. Да только потерял он одну, когда увозил королеву. – И тут король Артур высоко поднял зажатую в кулаке золотую шпору, и увидел сэр Ланселот, что попался он в ловушку, как молодой волчонок, ведь была та шпора частью его, Ланселотовых, доспехов.
– Сегодня не осталось слов на твою долю, – сказал тут, усмехаясь, сэр Кэй, – потому что есть свидетель, что видел, как отъезжаешь ты с бесчувственной королевой, и выследил тебя, и, не жалея коня, помчался к благородному Артуру, ибо, как добрый христианин, не захотел терпеть столь гнусное предательство.
И тут выступил вперед сэр Мелегант и, глядя в лицо Ланселоту, лгал и похвалялся тем, как крался он по лесной чаще за Ланселотом и Гвиневерой и слышал, как поклялся Ланселот, что убьет Артура и сам станет править Англией.
– А несчастную нашу королеву, – сказал лживый Мелегант, – он опоил колдовским зельем, когда прекрасная Гвиневера попросила пить. Верно, и теперь где-нибудь неподалеку спит она.
– Смерть изменнику! – воскликнул тут кое-кто из рыцарей, а громче всех требовал смерти сэр Мордред.
Пеший, без лат, с одним щитом и мечом, стоял перед ничтожными лжецами Ланселот, и спешили закованные в железо трусы расправиться с благородным рыцарем.
Однако, хоть и тяжелы были обвинения против сэра Ланселота и не мог он ничего возразить своим врагам, немало нашлось рыцарей, кому не понравилось такое судилище, и одни из них зашумели, а другие поставили своих коней так, чтобы заслонить сэра Ланселота от мечей и копий. А рыцарь Грифлет сказал:
– Что-то суд ваш больше похож на убийство. Не так заведено в благородном рыцарстве. Пусть Мелегант с мечом в руках докажет, что говорил он по совести. Пусть честный поединок укажет виновного.
– Ну уж нет, – проговорил сэр Мелегант и спрятался поскорей за чужие спины. – Видел я, как кромсал он тех пажей, что сопровождали королеву. И клянусь чем хотите – не Господь ему дал такое умение. А кабы не опоил он королеву сонным зельем, то и она бы сейчас рассказала, сколь ужасен был рыцарь Ланселот в той схватке. Ведь рычал он, и выл по-звериному, и слизывал кровь со своего клинка, как пес.
– Воистину горе мне, – промолвил Ланселот. – Что ж, благородные сэры, дождемся пробуждения королевы. Пусть благородная Гвиневера расскажет о том, что за чудовище оказался Ланселот.
– Нечего нам ждать! – вскричал сэр Мордред. – Смерть изменнику!
Уж он-то знал, что стоит королеве пробудиться, и рухнут все россказни бесчестных негодяев. Однако весьма многие благородные рыцари не поверили Мелеганту, ибо хорошо знали сэра Ланселота. А сэр Динадан Соломенный вытянул из ножен клинок и сказал:
– О сэр Мордред, коли вам вздумается карать, начните с меня, ибо не подойдете вы к сэру Ланселоту прежде, чем моя голова скатится с плеч.
И верный рыцарь Грифлет молвил:
– Один только честный поединок решит, кто прав. А иначе – позор вам, король Артур!
Тогда сэр Мелегант заметался, как паршивая собачонка, которую застал в своем логове волк. И так он скулил и канючил, что наконец не выдержал сэр Ланселот.
– Ну вот что, – сказал он, – слушай меня, правдивый свидетель. Я выйду на бой без шлема, и левую половину тела я оставлю без доспехов. А чтобы ты смелее шел доказывать свою правоту, я и левую руку велю привязать у себя за спиною.
Тут сэр Мелегант живо протолкался вперед и закричал:
– Слышал ли это король Артур? А прочие рыцари, все слышали? Ибо я, рыцарь Мелегант, принимаю этот вызов! Так пусть же сэра Ланселота разоружат и свяжут, как он сам того пожелал.
И омрачилось лицо благородного короля Артура, потому что увидел он, как подл и низок Мелегант, но не нашел король в себе мужества и смолчал. Рыцари же, что стояли рядом с Ланселотом, обнажили ему сначала голову, а затем левую сторону тела. Левую же руку привязали ему за спиной, так что остался благородный рыцарь без щита.
Махнул король рукою, и началась схватка.
Вот заслонился сэр Мелегант широким щитом и напустился на Ланселота. И теснит он его, и рубит, и все норовит поразить мечом непокрытую голову. Однако повернулся сэр Ланселот к Мелеганту левым боком, и забыл хитрец про осторожность. Выставил он меч, подобно копью, и ринулся вперед. Но отшатнулся Ланселот в сторону и такой силы удар обрушил на затылок Мелеганта, что рассек ему голову надвое. Тем и кончился поединок, и стояли рыцари в молчании, ибо теперь одни опасались мести Ланселота, прочие же ждали, что скажет благородный рыцарь.
Однако ни слова не проронил он. Стер кровь со своего клинка, поднялся в седло и поскакал в сторону своего замка. И многие рыцари последовали за ним.
О том, как началась война между Артуром и Ланселотом
Молчал и король Артур. За весь путь к Камелоту не проронил он ни слова, лишь внимательно и печально глядел в лицо спящей Гвиневере, словно силился угадать, что скажет она, когда иссякнет сила колдовского зелья. И того же с ужасом ожидал сэр Мордред и его сообщники, ведь от одного слова Гвиневеры должна была рухнуть их ложь.
Однако изворотливы негодяи, и если не хватает им доблести, то уж хитростью своей запутают они кого угодно. Еще не кончился путь к королевскому замку, а уже новый план выдумал изворотливый Мордред и без страха следовал за королем.
Но вот прошел в Камелоте день, прошел другой, и раскрыла глаза свои королева Гвиневера. Долго оставался с нею король Артур в королевских покоях. Когда же вышел он, то повелел без промедления собрать рыцарей. И собрались рыцари и ждали королевского слова.
– Тяжкие времена пришли в Англию, – проговорил Артур наконец. – Давно ли в Камелоте была одна истина на всех и общая доблесть укрепляла нас. А нынче – не знаю, кому и верить. Ибо выходит, по словам королевы, что жестоко оскорбили мы сэра Ланселота и что был он единственным защитником Гвиневеры. Мы же смертью грозили ему. И когда закончился поединок и доказал он свою правоту, не умоляли остаться с нами и не просили забыть обиду. – И чем дольше говорил король Артур, тем сильнее слышался гнев в его словах. Но едва закончилась королевская речь, как выступил вперед сэр Мордред, и не было страха и лукавства в его лице, ведь был он умелым притворщиком.
– О благородный король, – сказал он так, чтобы слышали все, – воистину досада омрачила твою память. Уж если кто поверил лжецу Мелеганту, то уж никак не рыцари – ведь одному только королю Артуру рассказал Мелегант о том, что видел. А как же нам, верным Артуровым рыцарям, не верить тому, кому и сам король поверил?
И зашумели рыцари согласно, а сэр Кэй воскликнул:
– Божья церковь и королевское слово – нет другого закона для рыцаря!
