Заказывать этот номер в меню можно только с таким перечнем блюд. Скопировал так. Нужно было по отдельности, но и это не плохо. Солонки такие долго хранятся, как и соль в них, так что с каждого блюда их много накопится. Эх, была бы сеть, исправил бы, а так придется не утилизировать их, а собирать. Нужно будет коробку под них приготовить.
Закончив с обедом, я убрал всю посуду в утилизатор, она одноразовой была, и, прибравшись на судне, поспешил к станции. Эшелона как не было, так и нет. И ведь в лоб не спросишь, куда такой-то эшелон с танками делся, сразу за шпиона примут. Что ж делать-то, все равно ведь узнать нужно! Пришлось немного поиграть. Сделать запыхавшийся усталый и встревоженный вид и, сжимая в ладони клочок бумаги, подбежать к железнодорожнику со станции. Что у него за специальность, не скажу, но он был в форме.
– Скажите, – с трудом переводя дыхание, сказал я, – танкисты еще не прибыли?
– А тебе до них какое дело? – настороженно осмотрел тот меня.
– Брат у меня там, механик-водитель. Вот, вчера телеграмму прислал с какой-то станции, сообщил, остановка на несколько минут тут будет, хотел встретиться, а я не успел, мост размыло. Пришлось вплавь, а дальше бегом.
– Не знаю. Танкисты были, но под утро, не рассвело еще. Дальше ушли. А будет еще или нет, не скажу.
– Значит, успел, – с облегчением улыбнулся я. – Подожду.
Отойдя в сторону, я стер улыбку с лица и нахмурился. То, что под утро дальше прошел как раз нужный мне эшелон, я теперь уже не сомневался. Ошибочка вышла, тот оказался куда быстрее, чем я думал.
Я уже собрался покинуть вокзал, когда зазвучала сирена воздушной тревоги. Вместе со всеми выскочив на привокзальную площадь и присмотревшись, я заметил несколько приближающихся точек со стороны передовой. Налеты на эту узловую станцию бывали, свидетельства видны везде – от плохо засыпанных воронок до кучи горелого металла в стороне.
Там были и перекрученные рельсы, и остатки вагонов и платформ. Утром тоже был налет, когда я тут был, что-то тушили в районе складов, хотя сам налет я не застал, спал еще. Это был, видимо, второй на сегодня.
Рванув в сторону – мне не хотелось попасть под случайный разрыв, тем более защиты на мне просто никакой не было, – я пробежал мимо позиции зенитчиков, мельком их осмотрев. К моему удивлению, там был знакомый лейтенант-зенитчик, с которым я встретился в первый день войны у границы. Ничего себе, два месяца уже война идет, а тот все еще жив. Да и автомат, что я ему тогда дал, снятый с тела диверсанта, был при нем. Более того, у командира орудия был второй, со сколом от пули на прикладе. Теперь лейтенант командовал не счетверенными пулеметами, а тридцатисемимиллиметровой зенитной пушкой ПТО-ПВО. Осмотревшись, я обнаружил позиции еще двух таких пушек, однако судя по стрельбе, их было гораздо больше, да и пулеметы зенитные тут имелись.
– Здорово, – подошел я к знакомцу.
Тот, удивленно поправив каску, обрадованно улыбнулся:
– О, так я тебя знаю!
– В первый день войны встречались, – кивнул я.
– А тебя что, еще не призвали? – удивился тот. – Из-за потерянных документов, что ли?
– Нет, документы при мне. Даже не восстанавливал, так нашел.
– Они же сгорели? – удивился тот.
– Хозяева, когда из дома выбегали, прихватили, и мои вещички тоже, а потом на дороге я их встретил. Заметив свой чемоданчик, морду лица набил, тогда все вернули. А насчет службы-то нет, не призвали, я участвовал в строительстве укрепрайона, а сейчас в Москву отправили. Не призовут меня, по возрасту не призовут.
Достав паспорт, я протянул его лейтенанту. Тот слегка присел от близкого разрыва бомбы – немцы штурмовали станцию, – но паспорт взял и утянул меня в противовоздушную щель.
– Странно, опытного зенитчика с боевым опытом и не взять. Помню, как ты из карабина командира диверсантов застрелил, привычно, вот что меня тогда удивило. Умеешь ты это. Тут на зенитчиков с опытом охота среди командиров частей ведется, а ты, получается, никому не нужен, – бурчал тот и, открыв паспорт, замер, прочитал еще раз, покосился на меня и спросил: – Так ты в шестнадцать лет сбежал из дома с чужими документами?
– Все-то вы знаете. Я вроде этого не говорил. Да, в шестнадцать. Сержант рассказал?
– Да, пообщались с ним. Нас ведь с той станции этим же днем вышибли, мы тогда нашу установку первую потеряли. Выжили командир установки, вон, с подаренным тобой автоматом, еще двое бойцов из расчета. Водитель погиб. Пешком выходили, зенитку на дороге нашли, тянули ее с собой, лошадьми, машинами, на руках – как придется. Вышли, я тут снова батарею получил. Так и отступали. Как видишь, до брянских лесов дошли. Сейчас командую зенитной обороной этой станции, девять стволов, если пулеметы считать.
– Особо, как я смотрю, это не помогает. Ни одного попадания. Даже завесу поставить не можете, чтобы те прицельно не бомбили.
– А это что, не завеса?! – возмутился тот, указывая в небо. – Вон же та пара «лаптежников» отвернула, это и есть завеса.
– Это пародия. Спорим, я из пулемета собью немца, даже двух?
– Тебе тут что, игрушки, что ли? – нахмурился тот. – Это война, парень, тут умирают.
– Мы в финскую так делали. Стимул серьезный появляется. Два расчета, что подобным занимались, на своем счету имели больше подавленных огневых точек противника, чем другие. Советую взять этот способ на вооружение. Дух состязания поможет.
– Ну, ладно. Спорить не буду, но посмотрим. Давай за мной.
Мы выскочили из щели и рванули к пакгаузам. Там в кузове ЗИСа был установлен ДШК на зенитной треноге.
– Вот, ты вроде с таким знаком, – указал лейтенант и приказал расчету покинуть кузов машины, прекратив стрельбу.
– Сколько патронов осталось? – спросил я у командира расчета, одним движением запрыгивая в кузов.
– Чуть меньше половины ленты.
– Ух ты, целое богатство, – хмыкнул я и, обернувшись, сказал зенитчикам: – Смотрите внимательно и учитесь.
– Давай-давай, покажи, что ты умеешь, – громко хмыкнул лейтенант.
Конечно, без сети, дальномера и другой аппаратуры Древних задача передо мной стоит сложная, однако знания базы «Стрелок» и нескольких сопутствующих и профильных у меня оставались. Штурмовики, что крутили круг над станцией и время от времени пикировали вниз, пока еще были над нами. Закончив бомбить, они начали работать пулеметами, вот одну такую «пташку» я и встретил горячим русским приветом.
Первую очередь я дал пробную, проверял прицел и темп стрельбы зенитки. Пули хлестнули по мотору, оставляя полосы на бронированном крыле, и вот мотор зачихал, выбрасывая клубы дыма, что-то я ему там повредил. Не успела замолкнуть пробная очередь в шесть патронов, как прозвучала вторая на три. В этот раз я попал куда надо. Пули одна за другой пробили бронированное остекление фонаря и снесли голову пилоту. Так что, не выходя из пике, тот, оставляя дымный хвост, врезался в землю у нас за спиной. Но в городке, где-то на площади. Взрыва сильного не было – толчок и огонь с черным дымом на месте столкновения с землей. Однако это еще было не все, второй самолет штурмовал не меня, но бок подставил, и я своего не упустил. Густо дымя, тот ушел за город и, судя по тому, как не взлетел, сел на вынужденную, а я уже бил по остальным. Потеряв четыре самолета – после каждого пике штурмовики просто не выходили из атаки, а врезались в землю, – остальные, покрутившись, потянулись к себе. Я по ним стрелять не стал, хотя боезапас остался, поэтому, присев у борта, спросил у лейтенанта:
