Здесь же валялись мертвые украинские силовики. Еще одна кучка лежала на дороге. Их пока не убрали, даже не накрыли. Там стояла женщина с воспаленными глазами и злобно плевала на мертвецов. Подходили люди, смотрели.
Белобрысому солдату в новеньком зимнем комбинезоне оторвало руку осколком гранаты. Он умер от кровопотери. Лица не видно, его покрывал слой земли и сажи – да и шут с ним.
Еще один парень в униформе спасался бегством, но удрать не успел. Осколок разбил на нем шлем и раскурочил половину черепа. Он лежал, неестественно вывернувшись. В руке его поблескивал смартфон. Надо же, как выросло благосостояние украинских карателей. Хотя наверняка не сам купил, а так – боевой трофей.
Капитан хотел пройти мимо, но что-то заставило остановиться. Почему у этого парня телефон в руке? Звонил кому-то перед атакой группы Максименко? Или что-то другое делал, например, фотографии?
Вадиму было противно, но он нагнулся, взялся двумя пальцами за аппарат. Мертвец вцепился в свою собственность, не хотел отдавать. Пришлось применить силу.
Капитан вытер телефон перчаткой, включил. Последний снимок запечатлел военных, сидящих на броне. Парни явно позировали, делали суровые лица. На рукавах выделялись нашивки одиозного батальона.
– Надо же, какие взгляды у укропов, – пробормотал Апраксин.
Он был любопытен, как кошка, подкрался сзади и подглядывал через плечо.
– Обычные крайне правые взгляды, – пробормотал Вадим.
Этот кадр сам никому не звонил, и входящих не было. Капитан на всякий случай нажал на иконку с пометкой «Видио» – грамотей! – и вскоре начал покрываться гусиной кожей.
Этот ублюдок снимал все, что происходило в приемной, хотя сам непосредственного участия в экзекуции не принимал! Первое убийство он пропустил, начал позднее.
Какой-то козел в форме расправлялся с невысоким мужчиной средних лет. Тот держался мужественно, смотрел с презрением. Он что-то говорил, но слова не различались. Убийца выстрелил. Мужчина отлетел к столу. Кричала женщина. Картинка тряслась, изображение бегало, расплывалось. Кто-то хихикал у оператора под боком, отпускал замечания по-украински.
Убийца с нашивкой старшего сержанта – коренастый, заросший щетиной – обернулся, исподлобья уставился в камеру.
«Что это ты делаешь, Денис?».
«Документальные кадры, Касьян. Фронтовая кинохроника, так сказать».
«Черт с тобой, снимай», – разрешил убийца и резко повернулся к худому пожилому мужчине.
Вадима затрясло. Надо бы выложить эту запись на всеобщее обозрение, чтобы весь мир увидел! Но все равно отбрешутся, российские спецслужбы обвинят.
Мерзавец не долго разбирался с очередным смертником. Тот что-то тихо сказал. Убийца взбесился, толкнул его, тот отлетел, ударился головой о ножку стола. Мерзавец коршуном набросился на него, стал бить по челюсти. Потом держал за ворот, другой рукой всаживал пулю за пулей.
Женщина кинулась на него с канцелярским ножом! Подонок струхнул. Очень жаль, что нож не добрался до цели. Вадим не мог смотреть, как мерзавец расправляется с женщиной, отвел глаза. За его плечом утробно сопел Олежка.
Убийца, залитый чужой кровью, снова повернулся к оператору, стал орать на него. Картинка задрожала, пропала, потом опять появилась.
Дело происходило уже на улице. Бочка, из которой торчали ноги убиенного, мертвые глаза под раскроенной лобной костью. Потом улица, БМД, застывшая на дороге. Солдаты избивали какого-то парня. Тот сидел в снегу, опустив голову, обливался кровью. Воистину, горячий снег.
Снова подпрыгивал тот самый убийца в форме старшего сержанта. Он расправлялся с пожилой четой, сначала убил мужчину, потом женщину, заорал, чтобы солдаты расстреляли всех остальных.
Максименко сработал как нельзя вовремя. Еще немного, и эти нелюди перестреляли бы полтора десятка человек.
Вспыхнула пальба, изображение дернулось и исчезло. Вадим продолжал тупо смотреть на потухший экран.
– Вот суки, – прокомментировал Апраксин и злобно харкнул на землю. – Это не люди, отбросы какие-то. Как так можно? Вот согласись, Вадим, посмотришь на такое, а потом сам начинаешь их косить направо и налево. Они сдаются, а ты их не берешь, мочишь без всякой пощады. Эй, начальник! – Он толкнул в плечо окаменевшего капитана. – Ты нормально? Чего притих-то? Не видел такого прежде?
Вадим продолжал разглядывать черный дисплей так, словно видел там что-то.
– Подожди. – Овчинин стряхнул оцепенение, мотнул головой. – Я, кажется, знаю этого ублюдка.
Да, он был знаком с негодяем, заросшим щетиной. Капитан начал заново проматывать запись.
«Документальные кадры, Касьян. Фронтовая кинохроника, так сказать».
Это был удар током. Касьян Гныш! Собственной персоной! Фашист, прирожденный убийца, старый знакомец, о котором Вадим уже начал забывать. Сколько же они не виделись? Всего-то четыре месяца с хвостиком, а кажется, что целую жизнь.
– Вспомнил? – спросил Олег Апраксин.
– Вспомнил, – выдохнул Вадим.
Из Гривово пришла та банда. В середине августа, если память не подводила капитана. Морально опустившиеся типы, которым бухла не хватило. Жизнь швырнула их на обочину, даже свои отказались от услуг этих маргиналов.
У них созрела идея метнуться на сопредельную территорию, в ДНР, обнести винную лавочку. У себя нельзя, посадят, а за грабеж у врага только похвалят. Проехали по грунтовкам на старенькой «Ниве». Итогом акции стали четыре трупа – ни в чем не повинная семья и местный безвредный алкаш. Ополченцы кинулись в погоню, но убийцы ушли.
Через несколько дней опять налет – теперь на Грозу. Вадим был там, но не успел принять мер. Погибла его соседка, тетя Тася Суровцева, пока он развлекался на озере с ее вдовой снохой Кирой. Расстались с жизнью дальний родственник одного из налетчиков и его соседи, семейная пара. При выезде на трассу бандиты застрелили двух милиционеров. Взбешенный Вадим бросился вдогонку, но мерзавцы опять ушли.
Он взял эту банду на сопредельной территории, затолкал в багажник, чтобы везти на суд, скорый, но справедливый. Эти твари развязались, бросились на него всем кагалом! Троих он ликвидировал, а Гныш ушел. Прикинулся дохлым, а стоило отвлечься – сделал ноги.
Капитан выл от бессилия, искал его под каждым кустом, но тот как в воду канул. Значит, выжил, добрался до своих, да еще и выслужился за эти месяцы, стал старшим сержантом. Он вновь занимается любимым делом, теперь уже совершенно безнаказанно. Только в Гуляевке, согласно видеозаписи, убил шестерых.
Во дворе тела Гныша не было. Капитан бросился на дорогу. Там кто угодно, только не он. В конце села тоже нет. Подонок выжил, ушел с остатками побитого войска.
Вадим снова проматывал запись, не замечая крепчающего ветра, вглядывался в хищные черты своего личного врага. Тот ведь тоже наверняка его помнил. Решит однажды поквитаться, припрется в Донецк. Хорошо, если Вадим окажется на месте, а вдруг только Кира? Они уже четыре месяца живут вместе.
