На самом деле Горзе был куда хуже тех вампиров, злодеяния которых он придумывал. У него был выбор, но он сознательно решил быть Злом. Он усердно трудился над своей вычурной сердечностью, лепил свой акцент и манеру говорить, руководствуясь образцами «Театра шедевров», но внутри него был лед, абсолютный вакуум.
– Значит, в Призрачной Гавани у тебя все работает по плану, – сказала она. – У тебя есть свой маленький театр марионеток, где можно поиграть. Зачем понадобилась я?
Горзе сомневался, рассказывать ли ей больше. Он вытащил из кармана часы на цепочке и задумался. Она прикинула, не сработает ли на нем ее уловка с очарованием. Было очевидно, что он любит поговорить, утомился от притворства и испытывал настоящую потребность в признании. Мудрее было бы со всем этим покончить, но Горзе должен был рассказать, насколько он великолепен. До сих пор все касалось его самого; теперь же появились более важные предметы, и он опасался продолжать.
– Все еще есть время для одной истории, – сказал он. – Еще одной жуткой истории.
Клик. Она его заполучила.
Он был убийцей от природы. Возможно, социопат от рождения. Но она была старше. Серебряный нож для разрезания бумаги все время был у него под руками. Так что ей придется хорошо рассчитать, когда прыгать.
– Это одинокая жизнь, не так ли? Наша, я имею в виду. Блуждать сквозь годы, снашивая одежду, потеряться в мире, который не ты построил? Один раз для нас наступил золотой век – в Лондоне, когда Дракула был на троне. Тысяча восемьсот восемьдесят восьмой. Ты – та всем известная девчонка, которая сделала все, чтобы это прекратить, превратила нас обратно в бродяг и паразитов, в то время как мы могли бы быть хозяевами Вселенной. Некоторые из нас снова хотят все вернуть, моя дорогая. С недавних пор мы собираемся вместе, что-то вроде инициативной группы. Не так, как эти дураки из Трансильвании, которые хотят вернуться в замки и в горы. А так, как Он – влетая в новый, полный жизни мир, создавая себе место. Великолепное место. Он все еще нас вдохновляет, старая. Если можно так сказать – я сделал это для Дракулы.
Этого было недостаточно, но это все, на что она могла сейчас рассчитывать.
Снаружи были люди, они входили.
– Время летит, старая. Мне придется сделать это быстро.
Горзе взял свой серебряный нож для закалывания свиней и встал над ней. Сделал выпад.
Быстрее, чем мог уследить глаз, ее руки сомкнулись на его запястье.
– Быстрая девчонка, да?
Она сконцентрировалась. Он был силен, но она была стара. Острие ножа продырявило ее блузку. Он опрокинул ее стул и вдавил свое колено в ее живот, пригвождая к месту.
Прикосновение серебра было точно раскаленное добела железо.
Она вывернула его руку и направила вверх. Нож скользнул под его очки и острие вонзилось в его левый глаз.
Горзе закричал, а она освободилась. Он ревел и бушевал – во рту показались клыки, из кончиков пальцев выросли двухдюймовые шипы. Костяные выросты – основа крыльев – пробили его куртку в районе воротника и на локтях.
Двери открылись, и вошли люди. Барби и двое размахивающих распятиями помощников шерифа.
Истребительница увидела…
(и узнала?)
…вампира, и метнулась к нему, нацелив кол. Горзе поймал ее и сломал ей шею, после чего выронил мертвое тело.
– Посмотри, что ты заставила меня сделать! – сказал он Женевьеве – голос, искаженный клыками, отдавался эхом в полости изменившегося рта. – Она теперь сломана. У меня уйдет вечность, чтобы сделать новую. А я даже еще не провел полный ритуал посвящения. У нее должна была потечь кровь, и я раздумывал о тантрическом сексе. Это было бы по-настоящему весело, а ты все испортила.
Его глаз был точно серая помертвелость на лице, исходящая пеной.
Она махнула рукой, чтобы помощники не подходили, но они и без того мудро соблюдали дистанцию.
– Только запомни, – сказал Горзе, обращаясь прямо к ней. – Ты не сможешь Его остановить. Он возвращается. И тогда, о, моя прекрасная возлюбленная, ты пожалеешь о том, что когда-то родилась. Он не из тех, кто прощает, если ты понимаешь, о чем я.
Куртка Горзе разорвалась, и развернулись его крылья. Он воспарил в воздух, поднявшись над первым уровнем книжных полок, и завис на уровне антресолей. Его старый школьный галстук болтался на шее, словно мертвая змея.
Помощники пытались его пристрелить, и она полагала, что тоже попробовала бы.
Он разбил высокое окно и вылетел прочь – большая тень на фоне луны – а затем упал в залив.
Помощники шерифа убрали оружие и посмотрели на нее. Секунды две она гадала, стоит ли ей придерживаться своей политики честности.
Подпустив в голос трепета, она выговорила:
– Этот человек… он был в-в-вампиром.
Затем она довольно натурально изобразила теряющую сознание глупышку. Один из помощников проверил ее сердцебиение, пока она была в отключке, и остался доволен тем, что она теплая. Второй отправился вызывать подкрепление.
В щелки из-под век она изучила оставшегося с ней помощника. Его руки задержались на ее груди чуть дольше, чем требовал медицинский осмотр. Мысль, что он был из тех, кто любит беспомощных девушек, успокоила ее совесть на предмет его будущих неприятностей, так что она тихонько выскользнула из библиотеки, пока он осматривал мертвую Истребительницу.
До машины она добралась незамеченной.
XXII
После еще одного принесшего усталость дня она смотрела сводку новостей по шестому каналу в своем трейлере. Ведущие Карен Вайт и Лью Ландерс описывали детали вампирского убийства в Призрачной Гавани. Поскольку главной жертвой была славная девочка-подросток, новость получила повышенное внимание. Ранение прославленного ветерана ЛАДП – лейтенант был все еще жив, но вне игры – тоже добавляло рейтинга.
Экран разделился, демонстрируя вылощенную фотографию улыбающейся «Барбары Дал Винтерс» в тиаре королевы студенческого бала, и Горзе в представлении художника – в образе гигантской летучей мыши, с кровью, смачно капающей с его клыков. Оказалось, что Эрнест «Кровавый» Горзе скрывался от Скотланд-Ярда с вереницей мелких обвинений до того, как был обращен, а с тех пор к списку добавилась парочка обвинений в предполагаемых убийствах. Глядя на его сделанное в полиции еще до обращения фото, Карен сказала, что убийца выглядел таким славным парнем, даже когда хмурился, а Лью ответил, что нельзя судить о книге по обложке.
Женевьева продолжала внимательно смотреть даже следующую новость – про жуткое бдение при свечах тех, кто поддерживал Ани Уилкс – и выключила звук маленького переносного телевизора только когда удостоверилась, что ее имя не всплывет в связи с Призрачной Гаванью.
Горзе намекал, что она стала целью из-за своего хорошо известного вмешательства в свержение графа Дракулы, случившееся уже почти сто лет назад. Но это не объясняло, почему он ждал до сих пор, чтобы устроить ей неприятности. Заодно она собрала воедино его фривольные намеки на то, что не он сидел на вершине тотемного столба, что он, вероятно, работал на кого-то еще.
