Мне хотелось, чтобы эти рассказы длились вечно, впитать в себя как можно больше ее воспоминаний, но через несколько часов стало понятно, что у Хелен заканчиваются силы. Перерывы на маленький глоток воды становились чаще, лицо обвисло, и Хелен часто спотыкалась на простых словах. Даже понимая, что происходит, я оказалась слишком эгоистичной, чтобы позволить ей остановиться; Хелен замолчала, только услышав восклицание зашедшей Клариссы при виде очевидного приступа изнеможения ее матери.
– Пора сделать перерыв, – сказала Кларисса.
Я виновато подскочила.
– Простите, я просто настолько увлеклась…
– Со мной все в порядке, все в порядке, – сказала Хелен, махнув дочери рукой. – Не суетись.
– Ты устала…
– Да, конечно, я устала, что с этим не так? Это значит, что я посплю. Я отдохну сейчас, поем потом.
Я закусила губу, глядя как Кларисса помогает матери подняться из кресла.
– Со мной все хорошо, все хорошо, не квохчи.
– Я только поднимусь и уложу тебя в постель. Извините, – добавила Кларисса, пока они с матерью медленно шли к дверям.
Оставшись одна, я бесцельно бродила по комнате, глядела на птиц за окном, потом рассматривала картины на стенах – очень детальные изображения растений, словно иллюстрации из старомодной книги по ботанике. Обнаруженный в углу шкаф манил меня к себе. В глаза немедленно бросились несколько знакомых названий на корешках: «Ночной лес», «Кольца Сатурна», «Бредящий Фуко», «Одержимость» – все это были дорогие друзья, оставшиеся дома. А затем у меня перехватило дыхание при виде знакомой розово-синей обложки, моего собственного имени над заглавием книги. Я обязана была протянуть руку и вытащить книгу – и да, это оказался один из моих сборников рассказов.
Когда вернулась Кларисса, я все еще стояла с книгой в руках, исполненная радостного смущения.
– Уснула, не успев моргнуть.
– Извините меня…
– Нет, все хорошо, ей понравилось! Она устает, когда много волнуется, вот и все. Грустно, когда испытываешь волнение только когда говоришь о прошлом, – при виде книги у меня в руках ее улыбка изменилась. – Мне понравились ваши истории. Не думала, что так случится – я не читаю научную фантастику или фэнтези, – но ваши на самом деле не фантастика, правда? Больше похоже на мифы. Мне особенно понравился рассказ про то, как мать рождается снова – как он назывался?.. – становясь маленьким ребенком, и сын должен о ней заботиться.
– Спасибо, – всегда приятно встретить читателя, но я невольно испытала укол разочарования. – Мне подумалось, что книга могла принадлежать Хелен.
– Разумеется. У нее есть все ваши книги. Просто эта единственная, которую я читала – но теперь я постараюсь прочитать и остальные, – быстро добавила она.
– Хелен Ральстон читала все мои книги? – это было лучше, чем выиграть премию.
– Разумеется. Почему, как вы думаете, она так хотела вас увидеть? Она не сказала?
– Разговор об этом не зашел.
Кларисса пожала плечами и закатила глаза.
– Что ж. Хотите еще кофе? В духовке есть плюшки. Мама любит сладкое. Я обычно в это время делаю перерыв и мы едим вместе.
Пока она говорила, мы постепенно смещались в сторону кухни, где Кларисса достала из печи противень булочек с корицей.
– Чем вы занимаетесь? – поинтересовалась я.
– Пишу – но не как вы или мама. В основном это каталоги и туристические буклеты. Я занималась маркетингом. Удобно, потому что эту работу я могу делать и дома.
Мы устроились за стойкой, потягивая кофе и отщипывая кусочки теплых сладких мягких булочек. Рассказывали о своих жизнях, закладывая основу дружбы. Спустя примерно четверть часа Кларисса посмотрела на часы, и, хотя мне ничего так не хотелось, как с ней общаться, я знала, что мешаю работе, поэтому сказала:
– Мне пора идти.
– Вы можете остаться, – чуть поколебавшись, ответила Кларисса. – Если хотите подождать и попрощаться с мамой, когда она проснется… только я не думаю, что у нее хватит сил еще на что-то.
– Нет, все хорошо, если мне можно будет вернуться – как насчет послезавтра? Если это не слишком быстро?
– Послезавтра подойдет. Я позвоню, если что-нибудь случится. У меня есть ваш номер.
Усевшись в машину, я сразу вспомнила о «Моей Смерти», все еще лежавшей в багажнике. Я подумала о том, чтобы отнести ее в дом и передать Клариссе, просто чтобы избавиться от проблемы, но решила, что это будет нечестно. И сделала зарубку в памяти: упомянуть о картине Хелен в следующий раз. Мне казалось, что я могу рассчитывать на ее благоразумие, хотя будет ли Хелен счастлива получить обратно этот странный рисунок – этого я не знала.
До отправки домой я сходила за покупками. Купила изящный неброский магнитофон и потратила еще немного времени в книжных магазинах Глазго, в этот раз сосредоточившись на мемуарах и заметках о Париже двадцатых и тридцатых годов, разыскивая – и находя – имя Хелен Ральстон в одном указателе за другим.
На следующий день по почте пришли две заказанные книги – «Гермина в стране облаков» и «Вторая жена», так что я с удовольствием занялась чтением. Первая книга Логана меня не очень впечатлила. Картинки были прелестны, но текст по сравнению с ними казался вымученным и производил впечатление старомодной, не от мира сего, причудливости. Книга меня не тронула, и после встречи с оригинальной Герминой я не думала, что ее реакция могла бы оказаться другой.
«Вторая жена», пятый роман Хелен Ральстон стал откровением: минималистский, тонкий, психологически сложный, неоднозначный и чуть мрачный… это был роман из тех, к написанию которых я стремилась сама. Сейчас, в творчески пустой период жизни, он расшевелил во мне писательскую зависть. Впервые за целую вечность я хотела бы работать над романом. И даже зная, что еще далеко не готова начать, смогла поверить, что такое время придет, что дороги фантазии закрыты для меня не навсегда. Может быть, после того как закончу с Хелен Ральстон, я вдохновлюсь ее примером и снова начну писать беллетристику.
Той ночью не по сезону сухой мягкой погоде пришел конец: начался шторм.
Я тревожно лежала без сна и прислушивалась к вою ветра, к бьющему в окна как из пушки дождю. Я терпеть не могла вести машину в дождь; местные узкие и извилистые дороги заставляли нервничать даже в сушь и при хорошей видимости. Если бы я встречалась с кем-то другим, то позвонила бы и предложила перенести время. Но учитывая возраст Хелен Ральстон, любой день мог стать для нее последним. Я чувствовала, что должна поехать.
К шести утра ветра умерли, но дождь зарядил всерьез; с грузного неба лило без устали. Еще несколько часов такой погоды, и дорогу, у которой я жила, могло залить. Тогда она стала бы непроезжей. Я сделала термос кофе и сандвич с арахисовым маслом, чтобы взять с собой в машину вместе с вещами для штормовой погоды, фонариком и наплечной сумкой, где лежали «Вторая жена», блокнот, новый магнитофон, запасные батарейки и пленки. И тронулась с места, не дав себе времени передумать. В багажнике, упакованная в конверт, по-прежнему ожидала доставки «Моя Смерть».
